Зэди Смит - Белые зубы
За всем этим Джошуа как-то позабыл о том, что ФАТУМ тоже замышляет расправу, причем над его отцом. Когда Маджид вернулся, Джошуа кипел от ярости, да и сама идея показалась ему туманной — всего-навсего эффектная байка для новичков, так что он в принципе согласился. И теперь, когда до тридцать первого оставалось три недели, Джошуа не мог по-чалфенистски связно ответить себе, к каким результатам все это приведет. Он даже толком не представлял, что вообще должно произойти — окончательное решение еще не сформировалось; и вместо того чтобы слушать, к какому фундаментальному выводу придет костяк активистов ФАТУМа, рассевшихся по-турецки вокруг большой дыры в полу и ведущих дебаты, Джошуа потерял нить спора, мысленно забираясь под футболку Джоэли, скользя по впадинкам и изгибам ее мускулистого тела к пятнистым штанам и дальше, к…
— Джош, будь другом, напомни, о чем я говорил пару минут назад, если ты записывал.
— А?
Криспин недовольно вздохнул. Джоэли свесилась со стола и поцеловала его в ухо. Гадство.
— Что там было сразу после слов Джоэли о стратегии протеста? Мы перешли к важному вопросу. Напомни нам, что несколько минут назад говорил Падди о преимуществах наказания и вызволения.
Джошуа взглянул на свой пустой планшет и прикрыл им уже опадающее вздутие штанов.
— Ммм… Кажется, я не записал.
— А между тем это чертовски важный момент, Джош. Ты не должен ничего упускать. Какой тогда смысл во всех наших разговорах!
Гадство, гадство, гадство.
— Джоши очень старается, — вступилась Джоэли, снова свесившись со стола, на сей раз чтобы взъерошить интернациональную гриву Джошуа. — Ему, должно быть, очень нелегко. Ведь это касается его лично. — Она всегда звала его Джоши. Джоши и Джоэли. Джоэли и Джоши.
Криспин нахмурился.
— Я не раз говорил: если Джошуа из личных соображений не хочет принимать участие в деле, — если он хочет устраниться, то…
— Я с вами, — встрял Джош, с трудом подавляя агрессию. — Я не собираюсь отсиживаться в стороне.
— Джоши у нас герой, — сказала Джоэли и одарила его щедрой подбадривающей улыбкой. — Помяни мое слово, он будет последним, кто струсит.
О, Джоэли!
— Ладно, продолжаем. Постарайся за нами записывать, хорошо? Итак. Падди, будь добр, повтори, что ты сказал, пусть все послушают, потому что в твоих словах содержится суть ключевого решения, которое нам предстоит принять.
Падди дернул головой и замычал, продираясь сквозь свои записи.
— Ммм, ну, в общем… вопрос, главным образом, в том… какая у нас на самом деле цель. Если мы хотим наказать преступников и преподать урок обществу… тогда подход один: атаковать напрямую… э-э-э… рассматриваемую персону. — Тут Падди с опаской покосился на Джошуа. — Но если, как это, на мой взгляд, и должно быть, нас интересует животное само по себе, тогда нужно развернуть антикампанию, а если не получится, то силой освободить мышь.
— Правильно. — Криспин колебался, размышляя, не умалит ли его славу спасение одного-единственного грызуна. — Понятно, что в данном случае мышь выступает как символ, потому что у этого деятеля в лаборатории их тьма-тьмущая. Так что мы имеем дело с более широкой картиной. Кто-то из нас должен туда ворваться…
— В общем… в общем и целом я думаю, нам не надо повторять ошибку Организации по защите прав живых существ. Они-то как раз и расценивают животное как некий символ… а принципы ФАТУМа, как мне кажется, противоположные. Если человека на шесть лет запереть в стеклянном ящике — это символ? Не знаю, как для тебя, а для меня между мышами и людьми нет никакой разницы.
Остальные члены ФАТУМа одобрительно забормотали — подобного рода высказывания традиционно требовали одобрения.
Криспин надулся.
— Что ты, Падди, конечно, я имел в виду совсем другое. Я хотел сказать, что тут картина более широкая — это как выбор между жизнью одного человека и жизнями многих людей. Понимаешь?
— Прошу слова! — Джоши вскинул руку в надежде выставить Криспина идиотом. Криспин вытаращил глаза.
— Да, Джоши, — проворковала Джоэли. — Говори.
— Дело в том, что другой мыши попросту нет. В смысле, мышей навалом, да только не таких, как эта. Это очень дорогостоящая операция. Он не может поставить ее на поток. Кроме того, в прессе его подначивают, что сдохни одна Будущая Мышь, он тайком заменит ее новой. Так что для него теперь это дело принципа. Он мечтает доказать всему миру, что не ошибся в расчетах. Так что он подготовит только одну мышь и нанесет на нее штрихкод. Других мышей не будет.
Джоэли расцвела в улыбке и кинулась массировать Джошу плечи.
— Что ж, похоже, в этом есть здравый смысл. Итак, Падди, ты говорил о том, что вопрос заключается в следующем: можно сфокусироваться на Маркусе Чалфене, а можно на глазах у мировой прессы выпустить мышь на свободу.
— Прошу слова!
— Да, Джош.
— Криспин, тут совсем иное дело. В данном случае неважно, выпустишь ты мышь или нет. Ничего уже не поправить. Ее пытка — в ее генах. Как часовая бомба. Освободи ее — и она умрет в страшных мучениях где-нибудь еще.
— Прошу слова!
— Да, Падди.
— Ну, в общем… Разве вы не станете помогать политзаключенному бежать из тюрьмы только потому, что он неизлечимо болен?
Многочисленные члены ФАТУМа рьяно закивали головами.
— Правильно, Падди. Думаю, что Джошуа ошибается и что Падди предложил нам верное решение. Мы не в первый раз сталкиваемся с проблемой выбора, и каждый раз приходится действовать по обстоятельствам. В прошлом, как вы знаете, мы были сосредоточены на борьбе с преступниками. Составляли списки и осуществляли наказание. В последние годы мы несколько отошли от нашей старой тактики, однако думаю, даже Джоэли согласится, что это случай особенный, фундаментальная проверка прежних принципов. Мы имеем дело с настоящими безумцами. С другой стороны, мы проводили широкомасштабные акции протеста и освобождали тысячи животных, томящихся в неволе. Но в данном случае у нас не будет ни времени, ни возможности осуществить обе стратегии. Там соберется вся общественность, и… Впрочем, хватит об этом. Думаю, что выбор, который мы должны будем сделать в связи с тридцать первым числом, очень прост, как и сказал Падди. Мышь или человек. Так что, голосуем? Джошуа?
Сев на руки, чтобы Джоэли было удобнее делать ему массаж, Джошуа ответил:
— Голосуем.
* * *Двадцатого декабря ровно в ноль часов ноль-ноль минут в доме Джонсов зазвонил телефон. Айри в ночной сорочке прошлепала вниз и сняла трубку.
— Э-э-э… ммм… Отметьте в своем духовном сознании тот день и час, который я выбрал, чтобы позвонить вам.
— Что? Это кто? Райан? Слушайте, Райан, не хочу показаться грубой, но сейчас полночь, понимаете? Неужели это не может…
— Айри? Деточка, это ты?
— Ваша бабушка на параллельном телефоне. Она тоже хотела с вами поговорить.
— Айри. — Гортензия была взволнована, — говори громче, мне плохо слышно.
— Айри, повторяю: запомните день и час этого звонка.
— Зачем? Я не могу, я очень устала, прошу вас, давайте отложим до…
— Двадцатое число, Айри. Ноль часов ноль минут. Двойки и нули…
— Слушаешь, деточка? Мистер Топпс пытается объяснить тебе что-то очень важное.
— Ба, говорите по очереди… Вы подняли меня с постели. А я как выжатый лимон.
— Двойки и нули, мисс Джонс. Это указывает нам на двухтысячный год. А известно ли вам, какой сейчас месяц?
— Декабрь, Райан. Так ли это ва…
— Декабрь — двенадцатый месяц, Айри. Таково же число колен сынов Израилевых. От каждого запечатлено двенадцать тысяч. Из колена Иудина запечатлено двенадцать тысяч. Из колена Рувимова запечатлено двенадцать тысяч. Из колена Гадова…
— Райан, я в курсе.
— В определенные дни — назначенные дни, дни-предупреждения — Господь велит нам действовать.
— И мы должны попытаться спасти заблудшие души. Заблаговременно предупредить.
— Мы предупреждаем вас, Айри.
Гортензия тихо заплакала.
— Мы просто пытаемся тебя предупредить, милая.
— Хорошо. Отлично. Я предупреждена. Всем спокойной ночи.
— Это не все, — торжественно провозгласил Райан. — Это было лишь первое предупреждение. Есть еще несколько.
— Только не говорите, что их еще одиннадцать.
— Ох, — вскрикнула Гортензия. Она выронила трубку, но Айри все равно слышала ее голос. — Ее посетил Господь! Она уже все знает!
— Райан, а не могли бы вы как-нибудь сжать оставшиеся одиннадцать предупреждений в одно? Или хотя бы сообщить мне самое главное? Иначе, боюсь, я буду вынуждена развернуться и пойти спать.
С минуту трубка молчала.
— Э-э-э… ммммм… — послышался наконец голос. — Хорошо. Не путайтесь с этим мужчиной.
— Айри! Пожалуйста, прислушайся к тому, что говорит мистер Топпс! Прошу тебя!
