Джоанна Кингслей - Лица
В следующий понедельник в отделение возвратился доктор Соренссен. При первой же встрече Жени почувствовала облегчение — он разительно отличался от Блеквелла, человек, которому можно было доверять. Несмотря на нордическое имя, Крис Соренссен оказался черноволос, с темными глазами и овалом лица походил на славянина. Когда Жени узнала, что его мать финка, и рассказала о Круккаласах, особенно о Минне, та напомнила ему его бабушку, которая и в восемьдесят семь лет все еще ежедневно работала за столом, иллюстрируя детские книги.
Они сразу же стали называть друг друга по именам. По диплому, вывешенному в раме на стене, Жени подсчитала, что он старше ее лет на семь или восемь, хотя по виду ему можно было дать от двадцати пяти до сорока пяти. Крис откровенно обожал женщин: бабушку, мать — садового архитектора, прабабушку, которая дожила до девяноста шести, курила сигары, пила шнапс и до девяноста лет ездила на велосипеде.
— Когда я был подростком, — вспоминал Крис, стоя с Жени у сестринской кладовой с сахарно-белым от пончика ртом, — прабабушка мне говорила: «Когда мне исполнилось семьдесят, я могла уже делать все, что хочу. Молодые должны остерегаться, если планируют что-нибудь опасное. В конце концов это может их убить. Но если ты прожил семь десятков лет, это уже не имеет значения. Несколькими годами больше, несколькими меньше — какая разница? Самый подходящий возраст для приключений».
Его уважение к женщинам было так велико и он так разительно отличался от Блеквелла, что Жени снова почувствовала себя среди своих, проработав неделю с человеком совсем иного сорта.
Она чувствовала враждебность Блеквелла, где бы ни встретилась с ним. Похоже, ее присутствие он воспринимал как личное оскорбление. Жени умудрялась поддерживать с ним холодно-вежливый тон. Она понимала, что он считает ее уродкой, но не собиралась извиняться за то, что родилась женщиной.
Женщины в ортопедии почти не работали. Произвести тракцию, вправить сустав, наложить тяжелую металлическую шину на раздробленное бедро — все это требовало физической силы. Послеоперационные исследования больше походили на поднятие тяжестей: ведь кости заживают гораздо дольше, чем все остальное, и пациент еще не способен двигаться.
Несколько раз в неделю Жени плавала в бассейне, бегала по утрам, занималась дома с гантелями. Высокая зарплата, которую ей положили как члену штата хирургического отделения, позволяла оставить другие подработки. Стиль ее жизни был простым, ей не требовалось никакой роскоши, а для путешествий, если бы и было желание, не хватало времени. Освободившиеся часы она использовала для физических занятий, чтобы поддерживать тело в норме.
Крис, восхищавшийся в женщинах силой духа, был поражен, заметив недюжинную физическую силу Жени. Но только на короткое время, а потом принял как должное. Но на этаже Жени прозвали Чудо-Женщиной.
Через пять месяцев после начала работы в ортопедическом отделении Жени задала себе вопрос: не ослепляет ли ее восхищение других, не заставляет ли относиться к себе легкомысленно.
В середине февраля ей удалось получить ответ. В больницу привезли юношу в бессознательном состоянии с профузным кровотечением. Его мотоцикл налетел на грузовик и был совершенно разбит.
В считанные минуты Жени оттерла руки и подошла к операционному столу, когда в палату, утыканного иглами для постоянного переливания крови, вкатили пациента. Жени начала исследование с головы: перелом основания черепа, глубокая рана от левого уха до правой ключицы. Она начала извлечение осколков костей. В это время, отвлекая ее, что-то воскликнула сестра, призывая обратить внимание на обильное кровотечение из разорванного заднего прохода.
Повернувшись на крик, Жени невольно сильнее, чем нужно, нажала на инструмент, и скальпель проник в ткань головного мозга. Струйка крови брызнула у юноши изо рта. Через несколько секунд сердце остановилось. Никаких надежд на оживление не оставалось.
Собравшиеся врачи успокаивали Жени. Вскрытие показало, что повреждения, полученные молодым человеком, были смертельны, и никакое хирургическое вмешательство не в состоянии было его спасти.
Не согласился лишь один доктор Блеквелл. То, что травма оказалась смертельной, не извиняет ошибки хирурга, утверждал он. И с такой силой убеждал всех, что Жени представляет собой угрозу в отделении, что врачи были вынуждены вынести ей легкое порицание.
Крис был возмущен и собирался заявить протест, но Жени удалось его отговорить. Выговор был справедлив. В Иерусалиме Яков умер на операционном столе без видимых причин — здесь из-за оплошности хирурга. Оплошности слишком дорого стоят. Жени дала себе слово больше заниматься и в будущем стараться всеми силами избегать ошибок.
Она урывала время ото сна, еды, занятий спортом, и, засев в библиотеке госпиталя, стала вновь просматривать учебники по хирургии. Хотя ортопедия и покоряла ее, мечтала она по-прежнему о пластической хирургии.
Жени читала, делала выписки, заносила в тетрадку пришедшие ей мысли. Вернулась к своим записям, которые сделала еще в ожоговом отделении, и наткнулась на слова Винстона, подчеркнутые синим: «Трудно что-либо разглядеть из-под маски».
Сначала в голову пришло название, потом возникла идея написать работу о влиянии реконструктивной хирургии на психику сильно искалеченных людей. Она начала работать в апреле и послала выдержку в госпиталь Спенсера Харкнесса. Писала она до июня, часто приходила в библиотеку проверить цитаты и ссылки.
Через два дня после завершения из госпиталя Спенсера Харкнесса пришел ответ — приглашение прислать работу «Личина, скрывающаяся за лицом» на конференцию «Последствия хирургического вмешательства», которая состоится в октябре 1973 года и рассмотрит терапевтические, психологические и социальные аспекты проблемы.
Прибыв в Балтимор к началу конференции, Жени разнервничалась, почувствовав себя необразованной среди известных ученых, многих из которых она знала по статьям и книгам. То и дело мелькали знакомые лица — она видела их на фотографиях или во время лекций. Ее волновало, что пластические хирурги не придут слушать ее разглагольствования, но вместе с тем и беспокоило, что они явятся и сочтут ее, еще не приступившую даже к специализации, самонадеянной и невежественной.
Но пластические хирурги, как и все остальные, пришли на ее доклад, и Жени, как только начала раскрывать тему, почувствовала в аудитории интерес. Нервозность исчезла. Она говорила убежденно, и в ее убеждении сквозило знание. После выступления началась дискуссия. Вопросов оказалось так много, что Жени не уложилась в отведенное время. К ней подходили в перерыве, поздравляли, просили оттиск доклада.
К концу дня издатели двух известных журналов предложили ей опубликовать статью, а составитель сборника — включить в книгу.
В Нью-Йорке Крис, поздравляя, обнял Жени.
— Я уже слышал. Твоя работа почти классическая. Ты прославишься как пластический хирург задолго до того, как получишь специальность.
— Конечно, — рассмеялась Жени, тепло отзываясь на его объятия. Толпы народа уже бьются в очереди, чтобы я искромсала их носы и сделала подтяжку задниц, только потому, что я написала статью об увечьях лица.
— Вот увидишь, — улыбнулся врач.
В том году она напечатала еще две статьи. Обе в «Журнале пластической и реконструктивной хирургии», получила приглашения на пять конференций и посетила три. 10 мая, на свое тридцатилетие, она прочитала самую успешную из своих лекций и вскоре завершила хирургическую практику, хотя еще стояла только на пороге специализации. Но в то же время ее знали как ученого, внесшего в отрасль большой вклад.
В последнюю неделю работы с Крисом Жени поняла, как ей будет его не хватать. Хотя они и не встречались вне госпиталя, их отношения выходили за рамки просто рабочих. Они стали друзьями, интересующимися друг другом и привлекательными друг для друга.
Но вскоре после того, как Жени стала членом персонала, Крис заявил ей, что никогда не смешивает личное и служебное.
— Никогда не назначаю свиданий тем, с кем работаю: ни пациенткам, ни сестрам, ни коллегам.
— Хорошее правило, — похвалила Жени, понимая, что они оба хотели бы, чтобы его не существовало.
В ее последний день в госпитале Крис сказал:
— Я горжусь, что мне пришлось работать с тобой. Твоя интуиция так же глубока, как и твои надрезы.
Она улыбнулась похвале. Они стояли у сестринского пункта, и, к восхищению сестер, Крис крепко поцеловал ее в губы.
Тем же вечером он позвонил и пригласил Жени поужинать с ним на следующий день.
Она согласилась. Они сидели в уютном французском ресторанчике при свечах, а после еды пошли танцевать и тут обнаружили, что оба любят танцы и как партнеры идеально подходят друг другу.
