Владимир Буковский - Московский процесс (Часть 2)
И все же без этого чуда к 2000 году России может уже и не быть.
2. На Западе
Хотя цена, которую платит Россия, так неимоверно высока, крайне наивно было бы думать, что Западу как-то удается избежать при этом возмездия. Под этим я имею в виду не одни общеизвестные проблемы: неизбежное разрастание мафии и коррупции, экологические катастрофы масштаба Чернобыля или контрабандный вывоз ядерных технологий и ядерного сырья в страны Ближнего Востока (хотя все из перечисленных выше тревожных проблем вполне реально существуют, и Западу еще предстоит отыскать для каждой надлежащее решение). Не отношу я сюда и возможных последствий столкновений между различными частями России. Я говорю о куда более далеко идущих последствиях неспособности Запада одержать победу в «холодной войне» (или хотя бы определить ее идеологическую сущность). Всеобщий кризис двухсотлетней утопии неизбежно сказывается на политической, социальной и экономической жизни западного мира прямо пропорционально ее былому воздействию. От крушения мирового порядка до банкротства государства всеобщего благоденствия и от кризиса представительной демократии, поносимой и осаждаемой жаждущим власти «меньшинством», до вырождения нашей культурной жизни — все это прямые последствия мечты об эгалитарном коллективизме, безраздельно господствовавшей с эпохи французской революции. Однако, что весьма сходно с ситуацией на Востоке, здешняя «элита» еще даже не готова признать наличие кризиса, не говоря уже о том, чтобы с ним совладать. Не думая раскаиваться в своем прошлом соучастии в чудовищных преступлениях против человечества, «элита» упорно цепляется за потерпевшую крах утопию в отчаянной попытке удержать свое правящее положение.
Посмотрите на них: вечно готовые спекулировать на чувстве вины при виде бедности и нищеты какого-нибудь самого что ни на есть заброшенного племени или по поводу плачевного состояния какой-то редчайшей биологической разновидности, не имеющей к нам никакого отношения, они совершенно не чувствуют себя виновными в той колоссальной катастрофе, появлению которой способствовали. Напротив, левый истеблишмент Запада, словно в неустанно повторяемой лжи как раз и состоит его путь к истине, за последнее время сочинил буквально сонмы книг, в которых стремится доказать свою «несомненную правоту». Признания некоторых бывших советских политических деятелей о размахе сотрудничества Запада с советским режимом теперь воспринимаются с возмущением как «охота на ведьм». Или же в лучшем случае с невозмутимостью:
— Ну и что? Подумаешь!
Многие и по сей день выставляют свой былой идеологический альянс даже несколько ностальгически, если не с гордостью, как праведную борьбу за достойные цели (которые почему-то не оправдались). Словно речь идет не о политической системе, отправлявшей за один день на тот свет больше человеческих душ, чем святая инквизиция за три столетия своего существования (вспомним записку Сталина, в которой он одним росчерком пера приговорил к смерти 6600 человек; инквизиция погубила пять тысяч за триста лет).
— Что плохого в прекрасной мечте о всеобщем счастье, даже если окажется, что она неосуществима? — спрашивают эти люди с бездарно наигранной наивностью.
Как будто мы в конце XX века не научились понимать, что мечта одного человека может обернуться кошмаром для другого. Полагаю, мечта нацистов о чисто арийском счастье также была возвышенной; однако в Нюрнберге это обстоятельство не было принято во внимание.
Увы, мечтателям нынешней формации Нюрнберг не грозит. Не побежденные в годы первой «холодной войны», они продолжают вести вторую, навязывая свою программу доверчивому человечеству. Оглянемся вокруг: бывшая советская клиентура повсюду в мире тщательно сохраняется ее западными идеологическими союзниками (на Кубе, в Анголе, Мозамбике). Если мы готовы применить силу для того, чтобы освободить несчастных угнетенных от антидемокра-тического режима, то это произойдет на Гаити, а не на соседней Кубе: поставить президента-социалиста с помощью силы допустимо, сбросить же его с помощью силы — ни в коем случае.
К тому собственно и сводится так называемый «новый мировой порядок»: все та же старая, двухсотлетняя утопия, навязываемая нам всеми правдами и неправдами. Подобно Бурбонам в годы после Реставрации, наши утописты не вынесли для себя никакого урока из своего бедственного прошлого: сталкиваясь с пережитками коммунизма в Китае и Северной Корее или с рецидивами его в России, они по-прежнему произносят слова умиротворения, призывая к «невмешательству в чужие внутренние дела» и «влиянию через сближение». Как если бы последнее десятилетие не представило бесспорных доказательств того, что коммунистическую систему реформировать невозможно, нас по-прежнему побуждают «поддерживать реформы» в России посредством торговли и займов, дешевых кредитов и предоставления статуса наибольшего благоприятствования. И десять лет спустя, когда грянула сенсацией вполне реальная угроза, эти люди и сейчас отмахиваются о нее, изображая изумление.
Сама по себе идея мирового порядка, вводимого и поддерживаемого неким всемирным правительством, — по самой своей сути утопическая греза; однако, когда она проводится в жизнь прогнившей политической «элитой», которая заражена потерпевшей крах идеологией и преследует свои узкие интересы, такая идея немедленно превращается в несчастье для человечества. Не говоря уже о таких явных примерах, как Сомали и Югославия, даже на Ближнем Востоке «мирный процесс» обрел все черты нарастающей катастрофы: он уже обошелся Израилю в большее число человеческих жертв, чем потеряла страна за время Шестидневной войны. Чего иного можно ожидать от «мирного процесса», тайно состряпанного в Норвегии международной социалистической номенклатурой?
Однако основные последствия еще впереди, и их следует ожидать не только на Ближнем Востоке: попробуйте сегодня остановить террориста, когда каждому из них сияет яркий пример Ясира Арафата. Нравственный эталон «нового мирового порядка» может быть, следовательно, сформулирован так: если у тебя хватает выносливости долго истреблять невинных людей, то ты уже не террорист, а государственный деятель и лауреат Нобелевской премии мира. Можете быть спокойны, подобная точка зрения не прошла незамеченной ни для активистов движения «Хамас», ни для ИРА в Северной Ирландии, ни для различных группировок, сражающихся в Боснии, где чуть не каждая деревня провозглашает себя отдельным «государством» со своим собственным «правительством». При таком мощно притягательном возбудителе что толку держать в Боснии войска ООН или изображать международное посредничество!
Пожалуй, пример Боснии особенно нагляден для иллюстрации той неразберихи, которую создали утописты, сторонники «нового мирового порядка», и может служить провозвестником грядущих событий. Уму непостижимо, как этим мудрецам могло прийти в голову создать независимое государство, управляемое мусульманским меньшинством (43,6 % по переписи 1991 года), из бывшей югославской провинции, которая никогда, по крайней мере, последние 500 лет, государством не была! Что это, попытка продемонстрировать свое непредвзятое отношение к мусульманскому миру? Или же утопический эксперимент с целью доказать, что лев и агнец могут сосуществовать бок о бок? Возможно, мы никогда этого не узнаем. Можно только констатировать, что это решение было вынесено с полным пренебрежением к чаяниям местного населения. Сербы, составляющие крупнейшее национальное «меньшинство» (31,2 %) в первую очередь протестовали против всяческих попыток отделить их от собственно Сербии, единодушно бойкотируя так называемый «референдум» 1992 года. Ну и что, подумаешь! Являясь самыми рьяными поборниками «прав меньшинств» там, где это отвечает их идеологическим устремлениям, наши утописты, сторонники «нового мирового порядка», полностью игнорируют их там, где им это невыгодно (к примеру, в Южной Африке, где даже зулусы не сумели завоевать их расположения!) И вот боснийские сербы, напрасно выступавшие с протестами, проснулись в один прекрасный день в «независимом» мусульманском государстве. Неудивительно, что они взялись за оружие: давайте представим себе, что английский городок Лутон (традиционное место поселения эмигрантов-мусульман в послевоенные годы) внезапно провозглашает себя независимым мусульманским государством и весь мир признает его таковым. Не покажется ли нам это шагом, несколько чересчур возмутительным для немусульманского населения? Разве не скажем мы тогда, что те, кто принял подобное решение, понесут всю полноту ответственности за последующее кровопролитие?
Ничего подобного не произошло в результате действий наших утопистов, которые всегда правы и никогда не несут ответственности ни за какие последствия своих возвышенных мечтаний. По крайней мере, до тех пор, пока в их руках остаются средства массовой информации, они, что бы ни случилось, будут по-прежнему прикрываться высокими нравственными лозунгами. Так, разразившаяся в Боснии гражданская война, которую, как водится, варварскими методами идет между крестьянами, сражающимися за землю, благовидно поименована «этнической чисткой». Этнической? С каких это пор мусульмане сделались этносом? Кто бы ни запустил подобное выражение, это, должно быть, большой специалист в области пропаганды, но только не в области этнографии, ибо, согласно последней, нет никаких этнических различий между сербами, хорватами и, разумеется, мусульманами (и они — всё те же южные славяне, как и прочие народности бывшей Югославии, и говорят на том же языке, что сербы и хорваты, только были обращены в исламскую веру в результате трехсотлетнего турецкого ига). Таким образом, на самом деле боснийский конфликт носит не более этнический характер, чем беспорядки в Северной Ирландии.
