Артур Хейли - На высотах твоих
Щепки в камине прогорели, и теперь березовые поленья взялись дружным пламенем. Через всю и без того теплую гостиную потянуло жаром.
Возможно, его мучительное свидание с Харви Уоррендером было ошибкой, думал Ричардсон. И уж конечно, оно состоялось слишком поздно, чтобы как-то помочь им в данном конкретном вопросе. Но хотя бы устранило тень, нависшую над будущим Джеймса Хаудена. Если у него вообще есть будущее, мелькнула у партийного организатора мрачная мысль.
Служанка внесла чайный сервиз и бесшумно исчезла. Маргарет разлила чай, и Брайан Ричардсон с опаской принял предложенную ему хрупкую чашку, отказавшись от кекса.
Маргарет осторожно сказала:
– А ты действительно должен ехать в Монреаль, Джейми?
Хауден провел рукой по лицу жестом, в котором сквозила усталость, – Чертовски не хотелось бы, конечно. В любое другое время я бы послал кого-нибудь вместо себя. Но сегодня уж придется самому.
Ричардсон взглянул на окна, шторы на которых так и оставались раздвинутыми. За ними было уже совсем темно, по-прежнему падал снег.
– Перед приходом я узнавал насчет погоды, – сообщил он. – Проблем с вашим рейсом не будет. Погода в Монреале ожидается ясная, в аэропорту будет ждать вертолет, чтобы доставить вас в город.
Джеймс Хауден молча кивнул.
Послышался легкий стук в дверь, и в гостиную вошла Милли Фридмэн. Ричардсон вскинул на нее удивленный взгляд, он и не знал, что Милли находилась в доме. Ничего необычного в этом, правда, не было, Ричардсону было известно, что они с Хауденом частенько работали в кабинете премьер-министра наверху.
– Извините меня, – Милли улыбнулась Ричардсону и Маргарет, потом обратилась к Хаудену:
– Белый дом на проводе, они спрашивают, можете ли вы поговорить с президентом.
– Иду, – ответил премьер-министр и поднялся из кресла.
Брайан Ричардсон поставил недопитую чашку.
– Мне тоже пора. Спасибо за чай, миссис Хауден. – Он церемонно раскланялся с Маргарет, на ходу, легонько коснулся руки Милли. Когда они вместе с Хауденом уже выходили из гостиной, до женщин донесся голос Ричардсона:
– Я буду в аэропорту и провожу вас, шеф.
– Не уходите, Милли, – предложила Маргарет. – Выпейте чаю.
– Спасибо. – Милли опустилась в кресло, где прежде сидел Ричардсон.
Занявшись сложными манипуляциями с серебряным заварочным чайником и кипятком, Маргарет заметила:
– У нас не дом, а сплошной кавардак. Больше нескольких минут кряду ничто не остается в покое.
– Кроме вас, – тихо проговорила Милли.
– А что мне еще остается, дорогая моя? – Маргарет налила Милли чаю и добавила себе свежей заварки. – Все идет мимо меня. Я как-то не научилась переживать из-за всех этих важных событий. Хотя, может быть, и стоило бы.
– Да зачем это вам, – возразила Милли. – Когда познакомишься поближе, все оказывается на удивление однообразным и скучным.
– Я так и думала, – Маргарет улыбнулась и подвинула поближе к Милли сахар и сливки. – Но от вас такого не ожидала. Всегда считала вас полной энтузиазма правой рукой Джейми.
Милли неожиданно для себя самой призналась:
– Энтузиазм выдыхается, а руки устают. Маргарет рассмеялась:
– Какие мы с вами обе ужасные предательницы, не правда ли? Но должна сказать, что время от времени находишь в этом хоть какое-то облегчение.
Наступило молчание, тишину большой полутемной гостиной нарушало лишь потрескивание пылающих поленьев. По потолку плясали отсветы пламени. Поставив свою чашку, Маргарет участливо спросила:
– Вы когда-нибудь жалели, что все так обернулось?
Между вами и Джейми, имею в виду.
На мгновение у Милли перехватило дыхание. Значит, Маргарет знала. Знала все эти годы и ни разу не обмолвилась ни единым словом. Милли часто задумывалась над этим, а порой даже начинала подозревать, что это так. Теперь она знала наверняка – и почувствовала огромное облегчение.
Она ответила абсолютно честно:
– Я никогда не была уверена до конца. А теперь я не очень об этом и думаю.
– Понимаю, в конечном итоге так всегда и бывает. Сначала думаешь, что рана никогда не закроется. Но в конце концов она неизбежно заживает.
Милли заколебалась, подыскивая нужные слова.
Потом прошептала:
– Вы, должно быть, очень переживали.
– Да, – задумчиво и медленно кивнула Маргарет. – Помнится, в то время я страшно страдала. Как и любая другая женщина на моем месте. Но в конце концов все проходит. А иначе нельзя, по правде говоря.
– Не знаю, смогла бы я проявить столько понимания, – тихо произнесла Милли и неожиданно добавила:
– Брайан Ричардсон сделал мне предложение.
– И что вы ответили?
– Я еще не решила, – Милли озадаченно покачала головой. – По-моему, я люблю его, я знаю, что люблю. Но, с другой стороны, я до конца не уверена.
– Жаль, не могу вам помочь, – в голосе Маргарет слышались неподдельная нежность и участие. – Я давным-давно поняла, что невозможно жить жизнью других людей. Мы должны решать сами – даже если при этом и ошибаемся.
Да, это верно, подумала Милли, и вновь перед ней встал вопрос: а сколько еще она сама собирается тянуть со своим собственным решением?
Глава 2
Джеймс Хауден тщательно закрыл за собой двустворчатые двери кабинета и взял трубку специального телефона красного цвета. Это был оснащенный шифратором аппарат прямой связи, надежно защищенной от прослушивания.
– Премьер-министр слушает, – произнес он в микрофон.
Ему ответил голос телефониста:
– Президент у телефона, сэр. Одну минуту, пожалуйста.
Раздался щелчок, и Хауден услышал громкий, грубовато-добродушный басок президента:
– Это вы, Джим?
Хауден улыбнулся знакомому гнусавому говорку Среднего Запада.
– Да, Тайлер. Хауден слушает.
– Ну как вы там, Джим? Хауден признался:
– Устал. За последние несколько дней мне пришлось много поездить.
– Знаю. У меня был ваш посол, познакомил с программой ваших выступлений.
В голосе президента зазвучали озабоченные нотки:
– Вы уж не слишком усердствуйте, Джим. Вы всем нам нужны. Так что поберегите себя.
– Постараюсь, – Хауден усмехнулся. – Рад слышать, что я нужен. Надеюсь, избиратели тоже так думают. Голос президента стал серьезным.
– Считаете, что справитесь, Джим? Уверены, что можете справиться?
– Да. Нам придется нелегко, но я справлюсь, если, конечно, будут выполнены условия, что мы с вами обсуждали, – таким же серьезным тоном ответил Хауден и добавил многозначительно:
– Все условия.
– Я как раз в связи с этим и звоню, – грубоватый голос на мгновение умолк. – Кстати, какая у вас там погода?
– Снег идет.
– Так я и думал, – президент коротко хохотнул. – Вы уверены, что вам еще снегу нужно – на Аляске, скажем?
– Нужно, – твердо ответил Хауден. – Мы знаем, как обращаться со снегом и льдом, всю жизнь живем среди них.
Он не стал передавать президенту, что с воодушевлением говорил министр горнорудной промышленности и ресурсов на заседании кабинета десять дней назад:
"Аляска похожа на банку с соком, в которой пробито две дырки, а крышка оставлена на месте. Вскройте только крышку – и перед вами огромные пространства для, развития сельского хозяйства, жилищного строительства, промышленности. Со временем, когда мы научимся побеждать климат, мы пойдем еще дальше…” Трудно, оказывается, постоянно жить с мыслью о неизбежности войны.
– Ну тогда ладно, – сказал президент. – Мы решили согласиться на проведение плебисцита. Возможно, мне придется повоевать – наши люди не любят снимать звезды с флага <Количество звезд на государственном флаге США соответствует числу штатов.>, раз уж они там есть. Однако, как и вы, надеюсь, что добьюсь своего.
– Рад, очень рад.
– Вы получили проект нашего совместного заявления?
– Да, – подтвердил Хауден. – Энгри специально прилетел на Запад повидать меня. Я внес кое-какие предложения, а детали они с Лексингтоном подработают.
– Тогда к завтрашнему утру мы это уладим, на очереди останется Аляска. После заявления, когда придет время наших раздельных выступлений, я буду делать упор на самоопределении для Аляски. Надеюсь, вы тоже.
– Конечно, – заметил премьер-министр и добавил сухо:
– Для Аляски, но и для Канады.
– Значит, завтра в четыре, – послышался негромкий смешок. – Сверим часы?
Хаудена охватило ощущение необратимости происходящего – словно перед ним неумолимо закрывалась дверь.
В трубке послышался тихий голос президента:
– Джим?
– Да, Тайлер.
– А в международном плане ситуация ничуть не улучшается, да вы и сами знаете.
