Джудит Леннокс - Возвращение во Флоренцию
Она махнула рукой:
— Льюис просто тревожится, вот и все. Из-за мастерской.
— А у него есть причины для волнения?
— Нет, никаких. Просто его раздражают отсрочки, бумажная волокита…
— Я приехал сюда потому, что тревожился о вас. Мне хотелось убедиться, что с вами все в порядке.
Она обратила внимание на то, как сверкает мелкая галька, когда отступает волна.
— Как видите, Джек, со мной все прекрасно.
— Нет, Фредди, это не так. Раньше я восхищался вашим мужеством, вашей решимостью, готовностью смотреть правде в глаза — сейчас я ничего этого не вижу.
Она заставила себя отвечать ему спокойно.
— Вы говорите глупости. У нас с Льюисом сложный период, но это пройдет. К тому же вас это не касается.
Джек поднялся на ноги, поднял с земли пригоршню гальки и подошел к краю воды. Фредди смотрела, как ветерок развевает его светлые волосы, наблюдала за тем, как он пускает камешки по воде. Что-то сжалось у нее внутри; она встала и подошла к нему.
— Просто здесь бывает до того одиноко! — непроизвольно вырвалось у нее. — Иногда я ненавижу это место. Все говорят, как хорошо жить у моря, как нам повезло, но я уже смотреть на него не могу, Джек!
Он бросил камешки и крепко ее обнял. Потом погладил по голове; в его объятиях Фредди наконец-то ощутила себя в безопасности.
— Дорогая моя, — сказал он. Его губы коснулись ее волос — или ей показалось? да, наверняка, — и она вопросительно посмотрела на него, а в следующий момент они уже целовались, настойчиво и жадно, прижимаясь друг к другу, стискивая в объятиях, пока волны накатывали на гальку и убегали прочь у них из-под ног.
Фредди отстранилась первой.
— Джек, мы не должны… — сказала она и отвернулась, но он схватил ее за руку и привлек к себе. Они снова целовались, теперь уже нежно, пока она не положила голову ему на грудь, закрыв глаза.
— Послушай меня, Фредди, — негромко сказал он. — Я уже пробовал говорить это раньше, правда, вечно сбивался на шутку. Поэтому говорю сейчас. Я понимаю, что выбрал неподходящий момент, что ты замужем и я не имею права даже думать о подобных вещах, но я должен это сказать. Я люблю тебя. Я полюбил тебя с нашей первой встречи на станции Санта Мария Новелла. Моя болтовня о том, что я тебя выбрал, потому что ты англичанка и вроде обладаешь здравым смыслом — полная чушь. Было нечто — симпатия, влечение, любовь — сразу, с самого начала.
— Джек, — прошептала она, — прошу, не надо. Нам нельзя…
Он схватил ее за плечи и посмотрел прямо в глаза.
— Я не сказал бы ни слова, если бы видел, что ты счастлива. Но я наблюдал за вами в эти несколько дней и понял, что ты несчастна. Так ведь, Фредди?
— Джек, пожалуйста! — Она подняла руку, заставляя его замолчать, и покачала головой. — Я не хочу об этом говорить. Давай просто наслаждаться сегодняшним днем.
Она чувствовала себя обессиленной, на грани слез, но одновременно настолько живой и радостной, как никогда в последние месяцы.
Они пошли дальше, рука в руке, по направлению к замку; один раз Фредди остановилась, чтобы подобрать с земли раковину, а потом оба они сбросили ботинки, чтобы вытряхнуть набившиеся туда мелкие камешки, и внезапно, повинуясь безотчетному порыву, бросились к морю и босиком побежали по ледяной воде. Сидя на гальке и глядя, как Джек бродит рядом, Фредди пыталась разобраться в себе. Он сказал, что любит ее. Почему его слова принесли ей облегчение? Она что, тоже любит его? Неужели это возможно? Она вспоминала свои чувства при их первом поцелуе на вокзале во Флоренции, вспоминала, как проснулась рядом с ним в машине и поняла, что ее тянет к нему. Вспомнила их расставание во Франции, а потом, год спустя, танец в «Дорчестере». Она помнила каждое слово, произнесенное ими, каждое прикосновение: воспоминания врезались ей в память, словно высеченные алмазом по стеклу. «Когда мне сообщили, что вы выскочили замуж за Льюиса Коритона, я был безутешен…» А в «Дорчестере» она сказала ему: «Уверена, вы и не вспоминали обо мне после того, как мы расстались во Франции», — а он посмотрел на нее неожиданно серьезно и ответил: «Вообще-то совсем не так…»
На обратном пути к машине, а потом до Лаймингтона, они почти не разговаривали. Один раз Джек взял ее за руку и крепко сжал; ей показалось, что вид у него озабоченный.
Он припарковал машину у дома. Она увидела, как Льюис распахнул парадную дверь и вышел на крыльцо.
— Завтра я уезжаю, — быстро сказал Джек. — Будет неправильно, если я останусь и дальше. Я буду скучать по тебе, Фредди.
Льюис вернулся из Саутгемптона в хорошем расположении духа. В страховой компании его попросили проверить и подписать реестр утраченного имущества. Потом задали еще несколько вопросов касательно Джерри. Он рассчитывал, что чек придет в течение недели.
В следующие несколько дней Фредди пыталась поменьше думать о Джеке. Она стыдилась того, что поцеловала его. Она была замужем за Льюисом; она любила Льюиса.
Между собой они негласно заключили перемирие. Высоко в бледно-голубом зимнем небе проносились облака; Льюис говорил об их будущем. Они как можно скорее уедут из Лаймингтона. С этим местом у него связано слишком много плохих воспоминаний. «У меня такое чувство, будто я нахожусь в постоянном ожидании», — сказал он ей в тот вечер, когда она приняла его предложение выйти замуж. Теперь им снова приходилось ждать — ждать, пока пройдет время и все окажется позади.
Из страховой компании прислали новое письмо. Льюис распечатал конверт, увидел чек и с облегчением вздохнул. «Новая жизнь», — говорил он, рассматривая чек. Вот что им нужно — новая жизнь.
На следующий день Льюис отправился в Лондон, для «предварительной рекогносцировки» — так он объяснил Фредди. Она пока осталась в Лаймингтоне. В то утро ей надо было ехать к Ренате; в выходные супружеская пара собиралась осмотреть дом, поэтому там тоже предстояло убрать.
Она пообедала у Ренаты, а на обратном пути сделала кое-какие покупки. К тому времени как Фредди добралась до дома, на улице стемнело и пошел дождь. Она вытерла полотенцем мокрые волосы; выйдя из ванной и спускаясь вниз по лестнице, Фредди услышала стук в дверь.
Она открыла: на пороге стоял незнакомец — мужчина за сорок, коренастый, в плаще цвета хаки, фетровой шляпе, с тонкими черными усиками. У него за спиной, на обочине, она заметила большой черный автомобиль.
Фредди решила, что мужчина остановился спросить дорогу.
— Да? — сказала она. — Чем могу помочь?
— Миссис Коритон?
Значит, он пришел не за этим.
— Да.
— Ваш муж дома?
— Нет, его нет. Он вернется завтра вечером. Если хотите оставить ему сообщение, мистер…
— Кайт, Фрэнк Кайт. Позволите войти?
В нем было что-то отталкивающее.
— Это неудобно, — ответила Фредди.
Фрэнк Кайт глянул по сторонам.
— Думаю, такие вопросы не стоит обсуждать на улице. Соседи могут услышать. — Своими водянистыми серыми глазами он смотрел ей прямо в лицо. — Муженек ваш очень плохо себя вел в последнее время, миссис Коритон.
Она впустила его в дом. Сердце колотилось у нее в груди.
Мистер Кайт прошел в прихожую, захлопнул за собой дверь и стряхнул дождевые капли с блестящей ткани плаща.
— Хорошо, когда на голову ничего не льется, — сказал он. — Я бы не отказался от чашечки чаю, миссис Коритон.
Автоматически Фредди направилась на кухню и поставила чайник на плиту. Дрожащими руками она открыла дверцы буфета; чашка звякнула о блюдце. «Муженек ваш очень плохо вел себя в последнее время». Она посмотрела в окно. Ей захотелось выйти через заднюю дверь и шагать до тех пор, пока она не почувствует себя в безопасности.
Какой-то звук за спиной заставил ее обернуться. Фрэнк Кайт стоял на пороге.
— Уютное у вас гнездышко, — ухмыльнулся он.
Она налила чай и поставила перед ним на стол. Он сделал два больших глотка, не обращая внимания на то, что в чашке практически кипяток.
— Выставили дом на продажу, да? Я видел объявление.
Она ничего не ответила, только сжала губы, глядя на него с опаской, как на бродячую собаку.
Еще глоток чаю.
— Вы должны кое-что передать Льюису, — сказал Фрэнк Кайт. — Скажите, чтобы не забыл вернуть деньги старине Фрэнку. Видите ли, я боюсь, что он может сбежать. Это будет очень глупо, потому что в таком случае я прослежу, чтобы страховщики узнали, что это он поджег лодочную мастерскую.
Сердце ее замерло.
— Вы лжете. Произошел несчастный случай.
— Не будьте такой наивной, миссис Коритон. Льюис задолжал приличную сумму, а мастерская катилась под откос.
— Я вам не верю.
— Да что вы? Совсем? — Он протянул руку и погладил ее по щеке. — Лучше поверьте, дорогуша, потому что это правда.
