Книга воспоминаний - Надаш Петер
На поляне первой пришла в себя Ливия; отпустив их руки, она нагнулась и с изумлением подняла из травы изуродованный будильник, при этом что-то сказала, показывая его, возможно, смеялась над тем, что он еще тикает; в тот момент странным образом она казалось самой смелой из них, но ее подруги не обращали на нее внимания, она же, вытаскивая пальчиками острые осколки стекла, покрывавшего циферблат, по одному бросала их наземь и страшно чему-то радовалась, а потом, словно корону, возложив будильник себе на голову, балансируя, величественной поступью, как человек, прекрасно знающий, что он делает, двинулась дальше.
Две другие, более рассудительные, в нерешительности остановились, одна, отклонившись, посмотрела направо, другая – налево, и только когда Ливия ловким движением набросила себе на плечи красное одеяло, они, словно то был какой-то знак, стронулись наконец с места.
Они побежали за нею, Майя хотела набросить на себя подхваченную на бегу белую простыню, но между ними завязалась какая-то ссора, простыню хотела заполучить Хеди, они вырывали ее друг у друга, Хеди, видимо, полагала, что она больше подходит к ее, взятому напрокат у Майи, белому платью, однако проблема была решена между ними с удивительной быстротой, из чего стало ясно, что спор шел не просто из-за простыни, не из-за того, кому она все же достанется, а из-за того, как сложится в этой ситуации их иерархия; простыней завладела Хеди, которая в силу своей красоты, как всегда, захватила первенство, и Майе оставалось только молча ненавидеть ее; из простыни получилось что-то вроде шлейфа поверх белого платья, который Майя помогла ей заправить за красный пояс, так что королевой осталась Ливия, Хеди была кем-то вроде придворной дамы, а Майя – презренной служанкой, которая, разумеется, слишком неловко подхватила шлейф, за что тут же получила пинка, который окончательно поставил ее на место.
И все это они проделали быстро и слаженно, но ничуть не серьезно, действуя так, будто они играют, однако все это было ничуть не смешно, потому что, с одной стороны, они явно наслаждались раскованностью и бесстыдством своих дурацких действий, а с другой стороны, были настолько лишними на этой поляне, что мы наблюдали за ними, затаив дыхание, и даже не сразу сообразили от изумления, что для нас они были сейчас настоящими ангелами-спасителями.
Мне они казались просто отвратительными – ну какого рожна они вмешиваются в то, что их не касается.
Они шли гуськом, впереди, в красном одеяле, заткнутом за ворот блузки, с будильником на голове шагала Ливия, а Майя, которая несла шлейф Хеди, едва не споткнувшись о котелок, подхватила его и почтительным, но не без ехидства жестом водрузила его ей на голову; так, с нарастающей торжественностью, они шествовали, пока не дошли до разгромленной нами палатки.
Смысл их игры я, кажется, понял в тот же самый момент, когда сами они, не сговариваясь, догадались, во что именно будут играть.
Дело в том, что у Ливии был огромный альбом под названием «Знатные дамы Венгрии», который она часто приносила к Майе, и они любили его разглядывать; в этом альбоме была одна очень грустная иллюстрация, на которой спящей королеве Марии, вдове короля Лайоша, снится, как она бродит по полю битвы под Мохачем, разыскивая среди мертвых тел и вздувшихся лошадиных трупов своего погибшего мужа.
Ливия начала двигаться как во сне, а ее подруги, тут же последовав ее примеру, вскинули руки к небу и заскользили, как скользит, словно бы не касаясь земли, лунатик; выражая горе и скорбь, они хлестали себя по груди и плакали, совсем как на той картинке, где по иссиня-бледным щекам королевы катились крупные слезы.
Перед самой палаткой Ливия, раскинув руки, упала на землю, будильник, свалившись с ее головы, укатился в траву, и все это она проделала так, чтобы сцена казалась забавной.
Мне было ничуть не смешно, напротив, было противно видеть, как она паясничает, ублажая своих подруг.
Кальман тупо разинул рот; мне хотелось вмешаться, испортить, как-то закончить эту игру.
Они же с сочувственным видом склонились над Ливией, плаксиво моргали, утешали, затем подхватили под руки, пытаясь ее поднять, но королеву, нашедшую наконец своего супруга, было не так-то просто оторвать от земли.
И когда им все-таки удалось это сделать и они повели ее, поддерживая с двух сторон, в точности как на той картинке, то Ливия неожиданно вошла в образ и на несколько мгновений клоунада стала настоящей игрой, с неподдельными, неожиданными для нее чувствами; она играла безумную королеву, закатив глаза и вытянув перед собой руки, и едва плелась, повиснув всем телом на своих проводницах, бесчувственно падая грудью вперед, так что ее подруги вынуждены были поспешать, ибо безумная боль с неодолимой силой куда-то ее влекла, и во мне от этого зрелища отвращение незаметно переросло в восторг, зрелище поразило меня, захватило врасплох, и я, как в кино, когда видишь ужасную сцену и хочется закричать от страха, заплакать или выбежать вон из зала, вынужден был подумать, что ведь это просто игра и в ней даже самые натуральные чувства не могут быть настоящими, но почти в тот же самый момент Майя, выдернув руку из-под мышки Ливии, бросила их и куда-то помчалась, отчего они, потеряв равновесие, вцепились друг в друга, Хеди, не видя ничего из-под котелка и не понимая, что происходит, наткнувшись на Ливию, уронила ее на землю, та же, ища поддержки, держалась за падающую Хеди, а тем временем Майя, ничего этого не замечая, бежала в сторону аккуратно сложенного костра, по всей видимости, ее внимание привлекли приготовленные рядом с костром спички, и пока Хеди с Ливией катались с хохотом по земле, она, склонившись к костру, стала разжигать огонь.
В этот момент со стороны леса раздался громкий вопль Кристиана, которому, словно эхо, с другой стороны поляны ответил другой крик, это орал Прем; рядом со мной заорал и Кальман, а кроме того, я услышал и собственный вопль.
И с этим ликующим, слившимся воедино боевым кличем, перекрывающим завывание ветра, мы с Кальманом бросились вниз, а они устремились к палатке с двух сторон поляны; под ногами у нас все трещало и грохотало, осыпались камни, и казалось, что на девчонок обрушивались не четыре различных вопля, а неделимый на части удар стихии.
Пламя быстро побежало по хворосту, ветер тут же подхватил его, закручивая, вытягивая и снова вжимая в костер его яркие языки, Майя бросила спички и побежала назад к подругам, вскочившим на ноги, и когда мы сбежали вниз, пламя уже охватило до самого верху всю кладку.
Все трое бросились врассыпную, но деваться им было некуда, они были окружены, и не знаю уж по какому выбору, я бросился вслед за Хеди, Кальман преследовал Майю, а Прем с Кристианом оба кинулись за Ливией, которая ускользала от них, словно ящерка;
Хеди бежала под гору, одна сандалия свалилась с ее ноги, но ее это не остановило, голова ее была откинута назад, светлые волосы так и реяли на ветру, белая простыня волочилась за ней, надо бы наступить на нее, думал я, и тогда она шмякнется; о том, что происходило у нас за спиной, я точно не знал и только заметил, что Майя уже почти скрылась среди деревьев и Кальман уже вроде схватил ее, когда Ливия так отчаянно завизжала, что это была уже совсем не игра, и тут Хеди вдруг изменила направление, из-за чего я, упустив ее, по инерции пробежал мимо, она же, улучив момент, развернулась и бросилась назад в гору, на помощь Ливии.
Они, сцепившись, катались по земле клубком, ветер швырял в их сторону длинные языки пламени, она, словно сумасшедшая, бросилась на мальчишек и Ливию сверху и при этом орала, наверное чтобы дать знать извивающейся на земле Ливии, что она здесь, что она поможет, я же бросился на Хеди, хотя в эту минуту уже хорошо понимал, что здесь происходит, красную юбочку с Ливии уже содрали, что было вовсе не сложно, потому что юбчонка держалась на ее талии на одной резинке, она валялась под коленом у Кристиана, и теперь они пытались стащить с нее блузку; пока Кристиан прижимал коленями ее обнаженные бедра, чтобы она не дергалась, Прем, стоя на коленях у ее головы, пытался, удерживая ее отчаянно сопротивлявшиеся руки, сорвать с нее блузку, ну а то совершенное невероятное обстоятельство, что на Преме не было трусов, я заметил лишь в тот момент, когда прыгнул на спину Хеди; Ливия, судорожно закрыв глаза, визжала, а над ее лицом, прямо над самым лицом, едва не касаясь его, раскачивался в такт бурным движениям знаменитый член Према.
