Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2005)
“В этом смысле „Ночной дозор” является логическим завершением огромного течения в современной и постсовременной культуре, которое наиболее адекватно выражает ее антихристианский и постхристианский характер. Российская либеральная образованщина (и конкретно — те ее представители, которые являются теневыми авторами данного проекта) может по праву гордиться тем, что в войне со Христом и Его Церковью, в войне с делом спасения, ведущейся апостасийными силами всего мира (и прежде всего давно уже отрекшимся от Христа Западом), она является признанным и несомненным лидером”.
Игорь П. Смирнов (Констанц). Общество без ностальгии. — “Критическая масса”, 2005, № 1.
“Кажется, сейчас впервые в истории культуры наступило время, которому чужда тяга в прошлое”.
“Реакция (на недавно случившееся) возобладала над акционизмом — над большим историческим творчеством, неизбежно демиургическим по ориентации, вершащимся со стратегической оглядкой на грандиозные прецеденты”.
“Помимо ностальгии и — шире — самоотчетного мышления post festum, мы незаметны для себя, растворены в объектах, в контексте. Новое, не думающее о воскрешении старого, вошло в историю без манифеста, без программы, очерчивающей будущее. То, что хочет быть эфемерным, не преследуя долгосрочных целей, наверняка и будет таковым, ибо история — это поле исполнения всех намерений человека”.
Тайное время. Людмила Улицкая отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского. — “Топос”, 2005, 30 и 31 мая, 1 июня <http://www.topos.ru>.
“Я категорически не хочу быть буржуазной. По истории жизни и душевному складу я из породы левых... <…> Для меня образец свободной, артистической жизни значительно более мил, чем образец жизни буржуазной. Возможно, такой подход — это тоже наследие моей юности...”
“У меня есть идея о том, что каждый человек имеет постоянный возраст. Я придумала ее достаточно рано, когда моя мама, сугубо психологически, сообразно своему настоящему возрасту, была гораздо моложе меня. Это стало очевидно к моим 15 годам, когда сложилась ситуация, в которой это мама у меня (а не я у нее) спрашивала — как ты считаешь... что ты думаешь по этому поводу... Маме было 38, а мне 15, но уже тогда наши отношения оказались как бы перевернутыми. Проходили годы, но я все время казалась себе старшей среди своих подруг. Затем наступил момент, когда очень многие люди вокруг меня стали старше. Так и появилась моя теория о том, что каждый человек доживает до своего тайного, внутреннего возраста и в нем очень хорошо себя чувствует, а потом в нем и остается: уже не может расти дальше. <…> Я свой возраст определяю в 33 — 35. Сейчас мне перевалило за 60, но я ощущаю себя где-то там. Когда моей маме исполнялось 50 лет (ушла она рано, в 53), я спросила ее — вот ответь мне честно на один вопрос — как ты ощущаешь эту круглую цифру? И мама ответила, что юбилей не имеет к ней никакого отношения. А на сколько ты себя ощущаешь? Между 18 и 21 годом”.
“Нынешняя цивилизация (одна из ее характерных черт) заключается в том, что она подростковая”.
Юло Туулик. Выше собственного страдания. Лекция о творчестве Яана Кросса. Авторский (устный) перевод с эстонского. — “Вышгород”, Таллинн, 2005, № 1-2.
“Нынешним молодым трудно понять, что в 50-е годы вопрос о том, как писать, верлибром или классическим стихом, был вопросом политическим, а не творческим”.
Здесь же — Рейн Вейдеманн , “Человек из Генуи. О поэзии Яана Кросса” и подборка стихотворений Яана Кросса.
Андрей Убогий. Путешествие к Пугачеву. — “Наш современник”, 2005, № 6.
Урал. Казаки. Бунт. “Есенинский Пугачев — это третий из Пугачевых, явившихся в русской литературе (два первых принадлежат, как мы помним, Пушкину)”.
Борис Хазанов. Смысл и оправдание литературы. Выступление в мюнхенском Русском литературном кружке. — “Новый Журнал”, Нью-Йорк, 2005, № 239 <http://magazines.russ.ru/nj>.
“Вернемся к морали: что же все-таки стряслось с „идеалами”? А ничего — их попросту больше нет. Они исчезли. Литература отгрызла их, как волк — лапу, защемленную в капкане. Осталось другое — и я не думаю, что оно противоречит нашему представлению о литературе как о высокой игре. После дурно пахнущего натурализма, после гнилостного эстетизма, после проституированного соцреализма, после всяческого хулиганства и раздрызга мы возвращаемся в пустующую башню слоновой кости, на которой висит объявление „Сдается внаем”, и с удивлением замечаем, что с тех пор, как ее покинули последние квартиранты, кое-что переменилось. Тысячу раз осмеянная башня стала не чем иным, как одиноким прибежищем человечности. Подумайте над этим. Читайте хороших стилистов. Что такое стиль? В самом общем смысле — преодоление хаоса. Ничто так не очищает душу, как чтение хороших стилистов. Потому что тот, кто хорошо пишет, отстаивает честь нашего языка, другими словами — отстаивает достоинство человека”.
Егор Холмогоров. Стратегия Победы. — “Спецназ России”, 2005, № 5, май.
“Война — высшая форма существования человеческого общества. Это не означает, что люди трудятся, творят и рожают детей только ради войны и что война „лучше” мира. Просто война была и остается мерой всех человеческих вещей, она всему устанавливает подлинную цену и все проверяет на прочность. Человек и плоды его деятельности существуют для того, чтобы пройти испытание войной, и то, что его не прошло, является в каком-то смысле ненастоящим, а может, и прямо фальшивым. Поэтому заклинание „лишь бы не было войны” — это декларация трусости, демонстративный отказ от проверки себя на подлинность. Государство, принимающее идеологию „мира любой ценой”, обязательно оказывается дешевой подделкой. <…> Сегодняшняя Россия, боюсь, войны не выдержит. Потому, что в ней нечему выдерживать эту войну, нашими же руками был разрушен тот цивилизационный стержень, который давал смысл жизни нашему народу долгие десятилетия. А в отсутствии этого стержня мы обречены на поражение скорое и бесславное и в лучшем случае на долгое партизанское сопротивление. Но пока еще мир, пока идут, быть может, последние годы, месяцы мира, мы должны вернуть своей цивилизации, своему общему существованию смысл и будущее. И тогда любая самая страшная война послужит лишь к нашей славе”.
Александр Храмчихин. Российская армия: что есть, что надо и что будет. — “Апология”, 2005, № 3, май.
“А надо было создавать армию с нуля еще тринадцать лет тому назад”. Главный враг — не НАТО, а Китай.
См. также: Анатолий Цыганок, “Российская армия 2040 года” — “Русский Журнал”, 2005, 3 мая <http://www.russ.ru/culture>.
См. также: Александр Храмчихин , “Вторая мировая: сослагательное наклонение” — “Знамя”, 2005, № 5 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
Павел Хюлле. Касторп. Роман. Перевела с польского К. Старосельская. — “Иностранная литература”, 2005, № 6.
“В знаменитой многостраничной „Волшебной горе” Томаса Манна есть одна-единственная фраза, побудившая Павла Хюлле написать целый роман под названием „Касторп”; эта фраза — „Позади остались четыре семестра, проведенные им [Касторпом] в Данцигском политехникуме…” — вынесена в эпиграф. Хюлле живет в Гданьске (до 1918 г. — Данциг), этот красивый старинный город — полноправный персонаж всех его книг, и неудивительно, что с юности, по собственному признанию писателя, он „сочинял” события, произошедшие у него на родине с героем „Волшебной горы”. <…> Авторитетный критик Михал Табачинский увидел в осуществленном Хюлле замысле нечто среднее между „авторской гордыней (могу не хуже Манна) и смиренностью (подражание как форма преклонения — вещь известная, а преклонение требует смирения)” и заключил: „Смиренность выказана по отношению к достойному образцу, а гордыня безусловно оправданна”” (от редакции).
Тамара Церетели. Бесценный урок унижения. — “Иностранная литература”, 2005, № 6.
“Характерно, что русские писатели в Америке осознавали себя эмигрантами — именно так их называли на родине, и так они продолжали себя именовать по прошествии многих лет. Слово „иммигранты”, каковыми они были с точки зрения Америки, в их среде так и не прижилось. Они чувствовали себя именно уехавшими, изгнанными (а многие из них и были изгнаны в прямом смысле слова), но не „въехавшими” в США”.
Вероника Чернышева. Проводы феномена. — “Независимая газета”, 2005, № 124, 22 июня.
В Ростовском государственном университете прошла международная научная конференция “Университеты и интеллигенция в России (конец XIX — начало XXI в.)”. Говорит участник конференции профессор Варшавского университета, глава Восточно-центральноевропейской школы гуманитарных исследований Варшавского университета Ежи Аксер: “В нем [интеллигенте] всегда должен быть элемент антисистемности, анархизма. <…> Интеллигент — это ментальная болезнь. Мы не можем говорить о полуинтеллигентах, четвертьинтеллигентах, хотя в Польше есть такие понятия, мы их употребляем в шутку. Мне понравилась точка зрения одного из докладчиков, что интеллигент — это тот, кто всегда находится между рынком и властью, он всегда занят тем, что невыгодно”. В качестве позитивных примеров настоящих, классических интеллигентов Ежи Акслер называет Дмитрия Лихачева и Юрия Лотмана. “Вряд ли кто-то из близко знавших Юрия Лотмана поспорит, что он по всем параметрам подходил под любое определение интеллигента, в какой бы системе знаний мы ни рассуждали об интеллигенции. Кстати, его притчу про старушку, которая каждый день ходила к морю с факелом и, не обращая внимания на упреки и насмешки, верила, что рано или поздно с божьей помощью море загорится, я бы назвал аллегорией миссии интеллигенции в обществе”.
