Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2012)
«[Стивен] Кинг, конечно, далеко не того масштаба писатель — все-таки автор определяется не только тем, сколько он написал хорошего, но и тем, сколько у него лажи. У Кинга лажи тонны, она почти заслонила „Воспламеняющую”, „Мизери”, „Ночную смену” и другие шедевры. И все-таки он подарил нам столько тем и приемов, излечил от стольких заблуждений и комплексов, что можно ему простить даже его невыносимые бейсбольные и рок-н-ролльные отступления».
«Сравнивать их нельзя, конечно. Грин — самый крепкий и сильный абсент, настоящий, полынный. Кинг — в лучшем случае скотч, а очень часто пепси. Тайная мечта напиться с Грином отчасти реализована в „Орфографии”. Но все равно, думаю, я бы не осмелился с ним заговорить».
Андрей Мирошниченко обозначил главные характеристики медиа в ближайшем будущем и объяснил причины появления основных тенденций. Беседу вела Дарья Татаркова. — «ЖурДом», 2012, 27 августа <http://jourdom.ru>.
Говорит Андрей Мирошниченко: «Эффект сжатия времени заключается в том, что в одном промежутке времени помещается определенное количество социальных событий. Это сжатие происходило всю историю человечества. И, видимо, сжатие времени, или „сгущенка времени”, как я ее называю, подходит к некоторому порогу».
«У многих была иллюзия, что кризис СМИ является циклическим, что экономический кризис закончится и все наладится. Но сейчас все более становится очевидным, что это не циклический кризис, а кризис постоянный, характеризующий закат определенной эпохи. Это закат печатной эпохи, эпохи Гуттенберга».
«Люди научились сами удовлетворять свои потребности в информации. И в этом смысле информация перестает быть ценностью. <...> Журналисту нужно специально приехать на место события, а кто-то из огромного числа блогеров обязательно окажется там случайно. И некий абстрактный блогер становится свидетелем всего. В целом, эта среда удовлетворяет потребности самой себя в получении и переработке информации. Это не спор одного журналиста-профессионала и блогера. Это противостояние тысячи журналистов и миллиона блогеров. <...> Если раньше это была трансляция, то есть знающий сообщал всем, то теперь знающими являются все, но как бы по очереди и случайно».
Беседа напечатана в журнале «МедиаПрофи» (2012, № 7 — 8 < http://www.mediaprofi-online.ru >).
Николай Митрохин. «Личные связи» в аппарате ЦК КПСС. — «Неприкосновенный запас», 2012, № 3 (83).
«В данном тексте не будет разбираться вопрос о том, как „личные связи” сопряжены с социальной практикой „блата”. „Блат” был способом получения тех или иных материальных ресурсов конкретным лицом за счет имеющихся „личных связей” или социального статуса, принадлежности к определенной группе, коррупции. А „личные связи” были скорее делом коллективным и не всегда напрямую вели к получению личной (или даже групповой) выгоды. Поэтому в некоторых случаях „личные связи” можно описать как „блат”, но далеко не всегда. При этом аппарат ЦК КПСС не был коррумпированной организацией, если посмотреть на него с точки зрения понимания коррупции в развитых странах того времени».
На смену обезьяне. Философ Владимир Кишинец говорит гомо сапиенсам good bye! Беседу вел Алексей Нилогов. — «НГ Ex libris», 2012, 30 августа.
Говорит футуролог Владимир Кишинец: «Сегодня нам понятно, что смена человека новой мыслящей сущностью — назовем ее некст сапиенс (следующий разумный) — не злая воля или недоразумение, а закон природы, следствие фундаментальных свойств физического мира, частью которого, не стоит об этом забывать, являемся и мы, люди. Разрабатываемая нами теория поствитализма утверждает: любая разумная планетарная жизнь начинается как биологическая (вита), а затем неизбежно переходит в искусственную форму (поствита). Некст сапиенс закономерно сменит гомо сапиенс, как последний в свое время пришел на смену обезьяне».
«Но некст сапиенс не будет человечеством в нашем сегодняшнем понимании цивилизации как одновременной совместной жизнедеятельности миллиардов гуманоидных существ. С точки зрения физики это весьма нерациональный способ существования разумной жизни. Новая цивилизация будет представлять собой весьма компактную единую планетарную сущность, не имеющую ничего общего с человеком и человечеством, кроме способности мыслить».
Олег Павлов. «У нас произошла революция: сменился культурный класс». Беседу вел Анатолий Макаров. — «Перемены», 2012, 21 августа < http://www.peremeny.ru >.
Беседа, состоявшаяся в эфире радио «Культура» в мае этого года, когда Олег Павлов стал лауреатом премии Солженицына.
Говорит Олег Павлов: «Читатель меняется уже каждые пять лет. Вот я это по последнему роману понял — по „Асистолии”, что пришел совершенно новый читатель, что те, кто читали „Казенную сказку” мою 1994 года — это пожилые люди, а молодые ее уже, ну, не помнят, да».
«И сейчас, например, меня очень смешило — я в прошлом году получил приглашение на некий симпозиум переводчиков и писателей под такой темой „Как нам завоевать английского читателя?” Я хохотал. Надо прийти было к этой идее действительно — она, оказывается, главная: вот как нам завоевать английского читателя. И когда читаешь тут уже разных писателей, так сказать, русских, которые проклинают русскую чернильницу и говорят, что писать о России — это значит загонять себя в угол, это будет непонятным Европе. А мы европейские — значит, нам нужна европейская литература. Ну, как это так? Если вы, собственно говоря, не можете на том клочке земли, где вы живете, пятачке, ничего увидеть даже, разглядеть…»
«Я прекрасно понимаю это время — я в это время существую по законам абсолютно подполья литературного, я такой литературный подпольщик, то есть человек такого русского духовного сопротивления. Я 20 лет выживаю, как могу».
Алексей Порвин. Бросить кость собаке ума. Беседовал Александр Марков. — «Русский Журнал», 2012, 27 августа < http://russ.ru >.
«Представление о современной европейской поэзии как о полностью ушедшей от регулярной метрики и от рифмы в сторону свободного стиха кажется мне не вполне корректным: во-первых, за последние два десятилетия в достаточной мере окрепло направление нового формализма (new formalism), объединяющее многих — при этом достаточно молодых — авторов, использующих рифму и регулярную метрику/строфику; во-вторых, многие поэты (совершенно независимо от нового формализма) как в Европе, так и в Америке, опираются на античную метрику и ее вариации».
«Мое предпочтение в пользу регулярной метрики и строфики, а также в пользу других формальных элементов, основано на ощущении того, что потенциал русского стиха к настоящему моменту раскрыт процентов на пять; поэтому, да, у меня есть это ощущение молодости поэтического языка. Однако мой выбор не является отрицанием ценности свободного стиха».
«Например, было бы неразумным игнорировать дискурсивное мышление читателей с его потребностью в логических рассуждениях, но рассуждение как тип стихотворной речи кажется мне исчерпанным (всесторонне разработано рассуждение как тип высказывания, например, в медитативной лирике А. Кушнера)».
Григорий Ревзин. Притягивает, но не тянет. — «Огонек», 2012, № 31, 6 августа < http://www.kommersant.ru/ogoniok >.
«С точки зрения европейской Москва — это город авантюрный, город, где можно все, город больших денег, порока, больших опасностей и больших возможностей, город-рулетка, где можно все потерять, но и сильно выиграть. С точки зрения России Москва — это город власти, которая может все, город произвола, порока, опять же больших денег, опасностей и возможностей. Не верите — проверьте, почитайте подряд несколько статей о Москве и убедитесь, что других смыслов почти нет. В сущности, это один и тот же миф, хотя в разных вариантах, и называется он Sin City, город греха. Это устойчивый миф, который, вероятно, восходит к Вавилону и уверенно путешествует по миру, прикрепляясь к разным городам — Риму, причем и императорскому, и папскому, Венеции, Парижу, Лондону, Чикаго и т. д. Теперь вот он у нас».
«Слова „погибает старая Москва” почти не меняются, меняется то, что они обозначают. Это такое движение неприятия своей жизни, какая-то странная вера в то, что раньше еще было что-то хорошее, но теперь уж полное дерьмо».
