Сергей Кузнечихин - БИЧ-Рыба (сборник)
Обошлось без тяжелых увечий, но двоих положили в больницу, и дело замять не удалось. А наказали, как водится, не тех, кого следовало.
Витюля выпутался из этой истории без единой царапины, с таких всегда взятки гладки, а мужику влепили второй срок.
Ну а Саблина перевели на другой объект слесарем, правда ненадолго, но и не в последний раз.
Ночные допросы
Больше двух месяцев Саблина в слесарях не держали. В какой-нибудь глубокой дыре обязательно образовывалось узкое место, и его отправляли туда прорабствовать. А в этом случае и дыра была не слишком глубокая – приличный поселок, почти город, но местное начальство, как водится, лето красное пропело… Короче, аврал – залезай в комбинезон и не вылезай, пока из трубы дым не пойдет. Дым из другого места в зачет не принимался.
На притирку к новым географическим условиям и новым людям времени у Гены не было, да и не требовалось оно: почти все монтажники знали его – если не лично, так по слухам.
Ну что рассказать вам: как проходят авральные работы или детективную историю?
Детектив хотите?
А зря, на работе мужик раскрывается полнее, чем на пьянках и гулянках, но если возжелали остренького – пожалуйста, можно и детектив.
Пришлось Гене отлучиться на три дня, надо было помышковать на предмет электродов и арматуры. Возвращается, а в бригаде полуторасуточный перекур. Причем трезвый. У Гены – естественный вопрос. Ответ был тоже вполне естественный, но не очень приятный – четверых арестовали и увезли в КПЗ.
Я забыл уточнить, что монтаж велся на птицефабрике. Вот и поймали красавцев с этими птичками. С поличным взяли. Прямо на проходной. Мужики вчетвером выносили с территории трубу-двухсотку с заглушками на торцах. Их остановили, спросили, куда несут и с какой целью.
– На химобработку! – отвечают.
– А разве на территории провести химобработку нельзя? – допытываются.
– Ни в коем случае, – говорят. – О курочках ваших печемся. Химия – враг здоровья.
– А заглушки для какой надобности?
– И заглушкам химобработка требуется.
Предложили разболтить. Бригадир в бутылку полез – какое, дескать, право имеете! Хотел на горло взять, думал, что перед ним обыкновенные вахтеры. А они ему корочки под нос. Пришлось посылать слесаря за ключом. Ходил полчаса, а принес не тот, что нужен. Тогда уже милиция голос повысила. Сопротивление властям стала шить. Деваться некуда, сначала чистосердечно сознались, потом собственноручно снимали заглушки и доставали государственную собственность из трубы, но было поздно. Всех четверых загрузили в воронок. Любит районная милиция приезжих арестовывать и делает это с огромным удовольствием. Выхухоль тоже своих не хулит, даром что воняет.
Выслушал Саблин жалобы подчиненных, переоделся в самую замасленную робу и отправился к начальству.
А те: извините, мол, но ничем не можем помочь, закон есть закон. Гена против закона возникать не стал, но, в свою очередь, напомнил, что дело есть дело, зима на носу, а монтаж не закончен, и арест самых квалифицированных рабочих окончания дела не приблизит, а вот ежели они посодействуют, тогда его орлы в лепешку расшибутся. Начальство задумалось. А Гена кует, пока горячо. Не настаивает, чтобы расхитителей простили, но какая фабрике польза, если их посадят? Никакой. А если их освободят, бригада возместит нанесенный ущерб в двойном размере. Украли на тысячу – отработают на две. Короче, уговорил. Правда, когда предъявили сумму, на которую якобы наворовали монтажники, у Саблина с желудком плохо стало. К естественному падежу искусственный приплюсовали. Но больше всего Гену возмутило, что все украденные куры оказались несушками, а за них тариф повышенный. Возмущался, разумеется, не в кабинете у начальства, там приходилось только благодарить.
Мужики вернулись на работу. Дело возбуждать не стали, наверняка не без участия несушек. Но Гена не успокоился, начал собственное расследование. Не случайно же заставили открывать заглушки на трубе, без шпаргалки не обошлось. Подсказали добрые люди. Но кто? Какой-нибудь прыщ из бригады? Такой вариант он не исключал, но оставил на потом – не хотелось людей обижать. Больше склонялся к тому, что кто-то проболтался, а там уже по цепочке донесли.
Хода нет – ходи с бубей. Подозреваемых нет – ищи женщину. Выяснить, кто из мужиков завел подружку, – дело нехитрое. Это женам монтажников товарки нашептывают, будто их мужья на каждом объекте по зазнобе содержат. На самом деле не все так просто. Я уже говорил, что найти свободную конуру в маленьком поселке не каждому дано. Самое большое оскорбление в бабьей склоке – сама ты с монтажником спала. Конечно, особо ушлые и в монастыре не постятся.
Главным бабником в бригаде считался сварщик. Мужик видный и обхождение имел, в тюряге умных слов понахватался. И симпатия его на виду была, в столовой на раздаче стояла, все прелести из халата – напоказ. Гена сварщика отозвал в сторонку, и разговорчик между ними произошел.
– Знала баба про кур?
– Про кур знала, про трубу – нет!
– Может, по пьянке проболтался?
Сварной по-блатному рванул рубаху на груди и в крик:
– За лоха держишь? Первый и последний раз я проболтался в девятнадцать лет, за что и срок отмотал!
Довод, конечно, веский, но Гену на понт не возьмешь, красивых слов от блатарей успел наслушаться. Решил поговорить с женщиной. Беседа началась на улице, а продолжилась у нее в квартире, чтобы лишние сплетни не плодить. До утра выпытывал и понял, что про трубу она не знала, а если бы и знала – не проболталась, с понятием подруга.
Таким же манером Гена допросил еще двух красавиц, с которыми водились его разбойники. Естественно, что все эти долгие ночные допросы проходили в строгой секретности от бригады. Мне-то он рассказывал про свое расследование пару лет спустя и за тысячу километров от злосчастной птицефабрики. А когда искал виновного, конспирация была на высшем уровне. Красоток не подвел, парней своих не обидел. Все бы хорошо, если бы до истины докопался. Ночью – до седьмого пота, а виновник не находится, хоть по второму кругу допросы проводи. Поневоле засомневаешься в правильности выбранного пути. Начал думать, что зря грешил на женщин и недооценивал доблестную милицию. Трюк с трубой не ахти какое свежее изобретение, вполне могли вычислить. Впору было закрывать расследование, пусть и трудоемкое, и рискованное, но все-таки захватывающее дух.
Однако подвернулся случай.
Выпивал с главным механиком фабрики. Разговор нечаянно вырулил к несушкам, и механик проговорился.
Рано Саблин засомневался. Не подвело все-таки чутье – женщина. Музыкантша из дворца культуры.
Приехал на фабрику инструктор обкома профсоюзов и завез ей подарок от родителей. Благодарная хозяюшка возьми да и угости его курочкой. А в магазинах-то шаром покати. Ясно, что с фабрики. Он поинтересовался ради смеха, не предки ли безголосых учеников задабривают строгого педагога. Ей бы согласиться, но надо же разговор поддержать, вот и поведала, какими хитростями монтажники выносят кур через проходную. А потом из-под полы продают мирному населению. О том, что на фабрике воруют кур и руки при этом давно ни у кого не трясутся, инструктор догадывался, не с луны же свалился. Но чтобы на продажу! По тем временам такое считалось очень даже неприличным. И он с чистой совестью просигнализировал. И нашел сочувствие. Да тут и любой возмутится. Разве можно обижать бедную музыкантшу? Гена и сам бы спекулянта проучил, он умел доходчиво разъяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Но опять же, неувязочка получалась – с какой стати торгующий ворованным будет откровенничать с незнакомой.
В тот же вечер Гена заглянул во дворец культуры. У музыкантши там собственный кабинет имелся, небольшой, но уютненький, с диваном и холодильником. А вот сама дамочка показалась ему не совсем уютной. Не то чтобы страшная, но какая-то не располагающая: и лицо, и прическа, и даже костюм – все чересчур строгое. Правда, наметанный глаз под строгим костюмом угадал очень даже стройную фигуру. Но мысли Гены были заняты другим – кто из его парней сумел проникнуть на эту конспиративную явку, что за тихушник. Надо было как-то узнавать. Коньячок для беседы с интеллигентной дамой у него имелся. Но на закуску ему предложили яблоки, а не курочку. И никого из монтажников она не знала, по ее словам, не слышала даже, что такие звери обитают в местных краях. Разговор вроде и получался, а приступить к допросу не удалось. Единственное, успел выяснить, что родители ее живут в Калуге. Значит, никакой посылки от них инструктор привезти не мог, и визит к дамочке в строгом костюме имел другую цель. Какую? Пусть даже самую щекотливую. Гену это не трогало. Не до чужих шашней. Обрадовался было, что взял след, а след опять ускользал. Представить кого-то из своих оболтусов рядом с ней, как ни старался, не представлялось.
Не связывалось.
