Катарина Причард - Негасимое пламя
Как-то скажется, с волнением думала она, на его здоровье и душевном состоянии эта новая схватка с жизнью, в которую он вступает, не имея ничего за душой, плохо одетый, не всегда сытый? А случится что — он ведь и виду не подаст, гордость не позволит ему обратиться за помощью. Оп снова, как и прежде, исчезнет. Мифф была преисполнена решимости не позволить ему стать еще раз жертвой своего ненужного, на ее взгляд, альтруизма.
Когда же через несколько дней он сообщил ей, что вступил в ряды работников физического труда, она и вовсе встревожилась.
— Я приискал себе работу, — радостно объяснил он. — Прекрасное место — несколько фунтов в неделю.
— Что за работа? — поинтересовалась она.
— Уборка мусора на рынках, — озорно улыбнувшись, ответил он. — В ночную смену, с Чезаре! Понимаешь, Мифф, это значит, что, урвав пару часиков для сна, я смогу утром, как и прежде, ходить в Совет мира.
— Ничего не вижу во всем этом хорошего, — упавшим голосом сказала Мифф. — Сколько, по-твоему, ты сможешь протянуть, работая с таким напряжением круглые сутки?
Ее давно уже не оставляла мысль о деньгах, которые он дал взаймы Нийлу. Пора бы ее брату подумать о их возврате. Правда, Нийл не знает, как туго приходится отцу, хотя мог бы и догадаться, что, став свободным журналистом, он отнюдь не загребает денег лопатой. Нийл и не подумал поинтересоваться финансовыми делами отца, — а ведь сам он преуспевающий врач с огромной практикой, живет на широкую ногу, постоянно устраивая весьма дорогостоящие приемы.
Глава XIII
Боль и обида переполняли сердце Мифф: ее отцу, человеку одаренному и образованному, приходится зарабатывать на жизнь уборкой мусора на рынке! Решив безотлагательно поговорить с Нийлом, она отправилась в центр города, где тот снимал кабинет для приема пациентов. Когда после долгого ожидания ее допустили наконец пред ясные очи модного врача, она без обиняков бодрым голосом объявила:
— Не бойся, Нийл, я к тебе не в качестве пациентки. Но к тебе пробиться не легче, чем к члену королевского дома, приехавшему с официальным визитом. Несколько раз звонила тебе домой, но застать тебя, видимо, невозможно.
— Сожалею, Мифф, — Сбросив маску профессиональной озабоченности, Нийл улыбнулся открытой и обаятельной, как у отца, улыбкой. — Линди забрала себе в голову, что ее долг — ограждать меня в свободное от работы время от домогательств пациентов.
— Я так и поняла, — сухо ответила Мифф. — Но я же сказала, что звонит твоя сестра. Ну да ладно, я ведь пришла поговорить с тобой о папе.
— Господи боже! — Нийл раздраженно наморщил лоб. — Что еще он выкинул? Надо же быть таким дураком — влезть в эту гнусную историю! Из-за какого-то мальчишки сцепиться с полицией и угодить в тюрьму!
— Не много найдется людей, — вспылила Мифф, — которые бы поступили так, как он: не каждый пожертвует своей репутацией и всем, что для него дорого, чтобы спасти чужого ему мальчишку, не позволить ему стать наркоманом, пешкой в опасной игре преступников.
— Все ото прекрасно, — взорвался Нийл, — по из-за болтовни и пересудов вокруг этого дела страдает репутация других людей.
— Уж не о своей ли ты? — спросила Мифф.
— Именно! Ты даже не представляешь, какие мерзопакостные пошли разговоры. Какой-то псевдофрейдистский бред. Будто интерес папы к этому мальчишке объясняется гомосексуальными наклонностями! Будто все это воры и преступники — его друзья-приятели. Будто он и сам стал наркоманом!
— Только совершенные дегенераты могли так истолковать самоотверженный поступок отца, — презрительно заметила Мифф.
— Совсем напротив, — ответил Нийл. — Один знаменитый психиатр, например, выразил мнение, что в основе всех эксцентричных выходок Ивенса лежит тяга к гомосексуализму. Очень мне было приятно такое слышать, как ты считаешь?
— Надеюсь, ты взгрел его как следует — пусть он самый что ни на есть знаменитый психиатр?
— Взгреть-то взгрел. Но это отнюдь не способствовало улучшению моих отношений со стариком — я имею в виду отца Линди.
— Ну ладно, я вовсе не об этом хотела поговорить с тобой, да к тому же тебя ждут твои больные. Вот в чем дело. У паны сейчас нет ни гроша, а ему непременно надо купить приличный костюм и новые ботинки. Пора бы тебе отдать ему хоть часть долга.
— Неужели дошло до этого? Почему же он раньше не сказал мне, что у него так туго с деньгами? Конечно, я отдам ему сколько смогу, но мне это совсем не просто, Мифф. Всей суммы мне сейчас никак не осилить. Деньги, которые я зарабатываю, ну просто тают. Господи, конечно я не покину отца в беде, но у меня прямо голова идет кругом, столько денег требуется на содержание семьи и дома. Уж очень не вовремя вспомнил об этом папа.
— Папа здесь ни при чем, — вставила Мифф. — Это целиком моя идея — прийти и выложить тебе все начистоту. Он и знать об этом не знает. Но мне казалось, как только ты окажешься в курсе дела, у тебя появится желание послать ему чек.
— Конечно, конечно, — с несчастным видом согласился Нийл. — Но не на крупную сумму. Отдать ему сейчас сразу две тысячи фунтов мне так же не под силу, как слетать на луну.
На столе рядом с ним резко зазвонил телефон. Нийл поднял трубку.
— Да, да, слушаю, — ответил он. — Я занят. Попросите ее подождать, сестра. Ах, так, ну хорошо, я сейчас приму ее.
— Не волнуйся, Нийл. Я и не ждала, что ты заплатишь папе весь долг сразу, — торопливо заговорила Мифф. — По-моему, тебе надо, начиная с сегодняшнего дня, посылать ему каждую педелю чек, ну, скажем, на пять фунтов — и долг твой будет уменьшаться, и папе станет полегче, и не так уж это тебе будет обременительно.
— Двадцать фунтов в месяц, — прикинул Нийл. — Что ж, пожалуй, я смогу. Только, ради бога, не вздумай ничего говорить Линди. Она наверняка решит, что я взял отца на содержание. Не может простить ему, что он, по ее выражению, «покрыл семью позором».
— Почему бы тебе не объяснить ей, что она — да и ты вместе с ней — обязаны ему? — жестко спросила Мифф.
Нийл пожал плечами.
— Ты не знаешь Линди. Это ничего не изменит. Я уж и так из кожи лезу вон, чтоб дать ей все, чего она пожелает, — только бы избежать скандалов и ссор.
— Зачем же ставить себя в такое глупое положение? — спросила Мифф.
— Слишком поздно об этом говорить, — с горечью ответил Нийл. — Ради семейного счастья я бросил научную работу, теперь мне ничего не остается, как принимать жизнь такой, как она есть.
У Мифф от жалости защемило сердце. На какой-то миг с лица Нийла спала профессиональная маска бесстрастной учтивости. Еще молодой годами, он тем не менее выглядел усталым и несчастным — словно никак не мог понять, почему не задалась жизнь и пошли прахом надежды.
Чтобы хоть как-то утешить брата, Мифф крепко расцеловала его. Нийл порывисто прижал ее к себе.
— Милая ты моя Мифф, — хрипло проговорил он.
В кабинет торопливо вбежала сестра.
— Простите, сэр, — сказала она, — но миссис Меллоу собралась уходить. Она говорит, что ждет уже больше часа.
— Хорошо, сестра, сейчас я ее приму.
Нийл мгновенно овладел собой, лицо снова приняло выражение профессиональной невозмутимости. Он обернулся к Мифф, как и прежде озабоченный и отчужденный.
— Я сделаю для папы все, что в моих силах, — коротко бросил он. — Спасибо, Мифф, что зашла. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, ладно?
— Благодарю, Нийл. — Мифф направилась вслед за сестрой к открытой двери; обернувшись на пороге, она улыбнулась брату, но он уже погрузился в чтение истории болезни очередной пациентки и даже не поднял глаз, когда она выходила из комнаты.
Глава XIV
Придя впервые после освобождения из тюрьмы на заседание Совета мира, Дэвид был немало удивлен оказанной ему теплой встречей.
Шарн, видимо, объяснила членам Совета, что он вступился за юношу, ставшего жертвой преступной шайки, которая промышляла торговлей наркотиками, и поплатился за свой гуманный поступок несколькими месяцами тюрьмы. В глазах его добрых друзей по Совету это лишь делало ему честь.
И когда поступило предложение выразить мистеру Ивенсу вотум доверия, оно было встречено горячими аплодисментами. До глубины души растроганный, Дэвид только и мог сказать:
— Спасибо вам, друзья мои.
Какие все они милые, славные люди, несмотря на разные характеры и раздражающие порой манеры. Том Фишер, например, — человек, по уверению Шарн, донельзя напыщенный и скучный, был при этом невероятно педантичным казначеем, заставлявшим ее отчитываться за каждый пенни, какой она тратила на организационные нужды.
Доктор Констанс Крейн, блестящий хирург, женщина практичная и рассудительная, считает, что спасать жизнь людям, не участвуя при этом в борьбе за сохранение мира, ятю недостаточно. Дородная, добродушная м-с Крабб, вечно хваставшаяся, что стала бабушкой целого выводка «маленьких краббиков». Инженер Эрли Джонсон со своей надоедливой привычкой теребить рыжие лохматые волосы и с излишней страстностью высказывать весьма робкие предложения.
