Джудит Леннокс - Призрак былой любви
Солнце достигло зенита. Тильда сидела, прислонившись спиной к стволу тутового дерева, голова Мелиссы покоилась у нее на коленях. Тильда задремала.
С кухни донеслось звяканье посуды. Тильда открыла глаза, обратила свой взор на дом, ожидая увидеть Макса.
Женский голос из открытого окна окликнул:
— Макс, дорогой… я дома! Аннете уже лучше, к ней приехала свекровь, а она сущая мегера! И я решила, что лучше приду сюда и приготовлю тебе на ужин твое любимое блюдо.
Мелисса села, потирая глаза.
— Сесиль, — сказала она.
Владельца «роллс-ройса», вопреки договоренности, в условленное время на месте не оказалось. Максу пришлось больше часа ждать на жаре. У него то и дело мелькала мысль развернуться и уехать домой, но он рассчитывал на деньги за ремонт автомобиля, поэтому, сердито поглядывая на часы каждые десять минут, заставлял себя ждать.
Прислонившись к сверкающему капоту, теперь покрытому тонким слоем пыли, он зажег сигарету. Коротая время за размышлениями, он решил, что перед отъездом Тильды в Англию он найдет пять минут на то, чтобы поговорить с ней наедине, и признается ей в любви. Просто скажет, что любит, и все. Ее ответ предопределит дальнейший ход событий. При расставании в Саутэме она говорила, что любит его. Он тогда ей не поверил, но теперь те ее слова вселили в него надежду. За десять дней, что Тильда гостила у него, он так и не понял, как она к нему относится. Макс в очередной раз нервно глянул на часы. Он даст этому придурку еще десять минут.
Десять минут почти истекли, когда он увидел на дороге клуб пыли: на вершину холма вползал трактор. Владелец «роллс-ройса» выпрыгнул из кабины трактора и погладил свой ненаглядный автомобиль. Потом пожал Максу руку и настоял, чтобы они вместе выпили по бокалу вина на кухне в его доме. С чудовищной медлительностью он отсчитал деньги — пачку замусоленных десятифранковых купюр. Потом Макс достал из багажника «роллс-ройса» свой велосипед и помчался домой, яростно налегая на педали.
Дальше — не лучше. Гастон перехватил Макса, едва тот подъехал к автомастерской. Бензонасос опять забился, а во дворе рвал и метал разгневанный клиент, ему срочно требовалось заправить автомобиль. К тому времени, когда Макс устранил неисправность, Тильда, Джош и Мелисса уже сидели на лавочке возле дома, готовые ехать на вокзал. Тильда уже положила в багажник свои чемоданы.
Макс постучал по часам.
— У нас в запасе еще двадцать минут.
— Макс, я хотела бы приехать заранее.
— Но я же забронировал места.
— Я хочу купить журнал, а Джош наверняка попросит сладости. — Тильда все время отводила глаза.
— Ты обедала? — отрывисто спросил он.
Она покачала головой.
— Я не голодна, а дети поели.
Такое впечатление, думал он, что ей невыносимо находиться рядом с ним. Рассерженный, он умылся, переоделся, завел машину, и они поехали в Сент. Она с ним не заговаривала, на него не смотрела; почти все время они ехали в полной тишине. На вокзале, ожидая поезда, Макс усмирил свой гнев, попрощался с Джошем, дав сыну денег из тех, что заплатил ему фермер.
— Ты же помогал с машиной. Это твой заработок, — сказал он и был растроган, когда увидел, как просиял Джош.
С тяжелым сердцем Макс смотрел вслед удаляющемуся поезду. Мелисса плакала, и он дал ей свой носовой платок, но самому ему хотелось выть от горя. Взяв дочь за руку, он зашагал с ней к машине, а сам думал, что слишком долго ждал, тянул до последнего и, как итог, навсегда потерял Тильду.
Бегом направляясь по улице к деревенскому клубу, Кейтлин увидела перед входом ожидающего ее Джулиана. В сумерках было видно, как вспыхивает оранжевый кончик его сигареты.
— Не возражаешь, если сегодня мы порепетируем у меня дома? Только мне должны позвонить.
— Но миссис Паско… — начала Кейтлин.
— Маргарет пришлось уехать в Истборн, — перебил ее Джулиан. — У нее мама заболела. — Он бросил окурок на землю.
Кейтлин с гулко бьющимся сердцем пошла за ним. На минувшей неделе репетиций не было, потому что Джулиан болел гриппом, и в последние две недели, что прошли с их последней необычной встречи, она часто, сама того не желая, подвергала сомнениям свои воспоминания. Иногда она была уверена, что Джулиан любит ее, что он считает ее особенной. Он сказал, что она красива, и, самое главное, поцеловал. С другой стороны, все женщины в драмкружке, за исключением, может быть, миссис Кавелл, были влюблены в Джулиана, и, возможно, он поцеловал ее просто по-дружески. Его поцелуи были не столь страстными, как лобзания Мартина Деверу, зато более приятными.
Они шли по тропинке, ведущей к домам, расположенным за почтой. Коттеджи, большие и безликие, были построены в период между двумя мировыми войнами. Джулиан открыл калитку в палисадник перед одним из домов, и Кейтлин испытала смутное разочарование. Столь заурядное жилище было недостойно Джулиана.
Потом он глянул на нее и сказал:
— Ужасный дом, да? Отец Маргарет подарил нам его на свадьбу. Вместе с набором столовых ножей для рыбы и баром, причем таким безобразным, что я поставил его в гараж и теперь держу там восковую политуру.
Кейтлин рассмеялась. Джулиан вставил ключ в замок, отпер входную дверь. Когда они вошли, он помог ей снять пальто и провел в большую комнату с тремя мягкими диванами и кабинетным роялем. Из окна открывался вид на газон за домом.
— Выпьешь, дорогая?
— С удовольствием. Пожалуйста, джин и это, Джулиан.
Нервозность Кейтлин мгновенно куда-то исчезла. Казалось, она на сцене. Отправляясь на репетицию, она тщательно нанесла макияж, надела свое самое красивое платье. Комната представляла собой вполне приемлемую декорацию. Она даже вспомнила текст своей роли. «Пожалуйста, джин и это, Джулиан».
Он не пошел к пианино, а сел на диван и жестом пригласил ее сесть рядом.
— Прости, что нагрубил тебе на последней репетиции, мне ужасно нездоровилось. Жуткое напряжение… Скорее бы уж разделаться с этой дурацкой постановкой.
Кейтлин смотрела на него. Она как-то не подумала о том, что будет после того, как они поставят спектакль. У нее испортилось настроение.
— Тебе совсем не нравится?
Джулиан отставил свой бокал.
— Нравится, но только отдельные моменты, — ответил он, глядя на нее, и добавил: — В последнее время у меня не все ладно. Тесть требует, чтобы я шел работать к нему.
— Чем он занимается?
— Импортом древесины. — Джулиан закатил глаза. — Представляешь? А для меня что красное дерево, что ореховое — разницы никакой.
Он взял ее бокал, налил еще вина. Пока он стоял к ней спиной, она спросила:
— А чем бы ты хотел заниматься, Джулиан?
— О… писать пьесы… снимать фильмы. Уехать отсюда. Здесь я задыхаюсь.
— Да, здесь противно, — согласилась Кейтлин.
Он посмотрел на нее.
— Я догадывался, что тебе здесь тоскливо. Скучаешь, наверно, по своим холмам и озерам, Кейтлин Канаван.
Она не призналась ему, что Ирландию она видела лишь в атласах да на открытках. Просто сказала:
— Ненавижу эту деревню.
Он смотрел в окно, недовольно хмурился.
— Здесь чувствуешь себя как в ловушке, из которой не вырваться.
Она встрепенулась: он выразил ее ощущения, ибо со дня смерти матери ее не покидало чувство безысходности.
Джулиан беспокойно кружил по комнате.
— Иногда мне хочется бросить все… начать новую жизнь. Сунуть в заплечный мешок пару вещей и пойти куда глаза глядят…
— А как же твоя жена? — шепотом спросила Кейтлин.
— Ну, у нас, в общем-то, брак по расчету, — неопределенно произнес он.
Кейтлин представила, как она путешествует вместе с Джулианом. Они ночуют в гостиницах, работают в маленьких театрах. Вместе ездят верхом, вместе танцуют. Он держит ее в своих объятиях, целует в макушку. «Моя маленькая принцесса…»
Джулиан с опущенной головой стоял у окна, обхватив себя руками. Вид у него был необычайно жалкий и подавленный. Шел дождь, по стеклу сползали крупные капли. Кейтлин встала с дивана и робко тронула его за руку.
— Бедный Джулиан, — промолвила она. — Как же тебе, должно быть, тяжело.
Он поднял голову, улыбнулся удрученно, сказав:
— Я подумал, что ты способна меня понять. Другие не понимают.
Потом он обнял ее, она положила голову ему на грудь. Так тепло, так спокойно ей давно уже не было. Чувство оторванности от самой себя, редко покидавшее ее, исчезло. Улыбаясь, она закрыла глаза, наслаждаясь теплом его тела. Битвы, замешательство, унижения последних двух лет, казалось, отступили куда-то, превратились в кошмарное прошлое, за которым можно захлопнуть дверь.
Он долго ничего не говорил, но она чувствовала, как он трется губами о макушку ее головы, ощущала давление его пальцев на своей спине.
