Жанна Голубицкая - Записки брюнетки
Откуда взялся паникер? Он вырос из того ребенка, которого в детстве тиранили таким же образом: давали задания из серии «поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю, что», сбивали с толку, а потом упрекали в тупости и несообразительности. Возможно, это делали родители будущего тирана, а, может быть, ему не повезло с учителями в школе. Так или иначе, но, став взрослым, он стал искать, на ком выместить детские обиды. Возмущение несправедливостью, которое невозможно выразить, подавляемый гнев и неудовлетворенность — самый ходовой путь превращения жертвы в палача. Чаще паникеров все-таки плодит школа и улица, где маленького человека планомерно «затюкивают» и «раздергивают». А уж если подобное воздействие на ребенка идет и в семье, и в коллективе, это может сделать из него не просто домашнего террориста-паникера, но и настоящего невротика.
Тиран-страдалец
Тактика: тревога.
Портрет: это изощренный манипулятор состраданием ближнего, искусный паразит на самых добрых чувствах и намерениях своего партнера. Страдалец осознанно сеет тревогу, уныние и безысходность. Как никто, страдалец умеет подсадить ближнего на «чувство вины». Даже если он ничего не говорит вслух, жертва чувствует спинным мозгом: во всех страданиях страдальца виновата только она! Если остальных диктаторов трудно не заметить, то этот тщательно маскируется. Действует не криком, не упреками и не обидными сравнениями, а нытьем или «скорбным» молчанием. И если у других тиранов случаются передышки, то страдалец выступает без антрактов — картинно мучается он постоянно. Это волк в овечьей шкуре — деспот, прикидывающийся жертвой. Как правило, тиран-страдалец — вечно униженный и оскорбленный, заложник роковых обстоятельств, а также вечный больной. Он остро нуждается в нашей помощи, активном участии, сочувствии и жилетке для слез. Страдалец — прирожденный лицедей, а его излюбленная роль — мнимый больной. Он смакует подробности своих «тяжелых и продолжительных недугов» с садистской утонченностью. Страдальцы обладают одним неоспоримым талантом — они настолько умело внушают жертве «комплекс вины», что она становится послушной марионеткой в их руках. «Болея и мучаясь», тиран-страдалец легко добивается всего, что ему необходимо — беспрекословного подчинения и игры по его правилам.
Иллюстрация из жизни: «Андрею постоянно требуется моя помощь и уход, — делится с психологом его жена Марина, — то у него спина болит, и я полночи делаю ему массаж, чтобы он мог уснуть. То под утро он будит меня и просит сварить ему геркулесовой каши, а то „что-то желудок прихватило“. Муж требует внимания больше, чем грудной ребенок! Его постоянно что-то беспокоит». При этом Андрей — свободный художник, а Марине в 6 утра вставать на работу, но мужа это, видимо, не волнует. Прихода супруги с работы он ждет с нетерпением: «А, наконец-то! А я уж соскучился! Мариночка, душечка, будь так любезна, сооруди мне ванночку для ног, а то что-то суставы прихватило! И ужин быстренько разогрей, а то мне нельзя пропускать приемы пищи, врач сказал. Да, и постирай мои рубашки, я их в ванную кинул. А то мне трудно к стиральной машине наклоняться, спина все ноет…» Как только Андрей чувствует, что жена на пределе, он принимает трагическую позу: «Марина, наверное, я скоро умру. Ты тогда эту квартиру ни в коем случае не разменивай. Лучше продай мои картины, чтобы на жизнь хватило. Да, а собаку нашу отвези моей маме, она ее любит, гуляет с ней 3 раза в день, в отличие от тебя…» «Вместо интима я частенько полночи чешу Андрею спинку, — признается Марина психологу, — муж говорит, что хочет быть со мной, хочет ласки, но из-за плохого самочувствия не может выполнить супружеский долг. Я иду ему навстречу, я же не бесчувственная скотина какая-нибудь…» Однако когда Андрею хочется забуриться куда-нибудь на всю ночь с друзьями или затусоваться без Марины на модном вернисаже, он моментально «выздоравливает» и его репертуар в корне меняется: «Ты меня совершенно не понимаешь! Я и так целыми днями торчу дома, как прибитый. Все хозяйство на мне, пока ты у себя в офисе с интересными людьми общаешься. Я же не возражаю! А я света белого не вижу! И неужели ты будешь возражать, что я раз в месяц пообщаюсь со своими коллегами — такими же творческими личностями, как и я? Только они меня по-настоящему понимают, не то, что ты! Ты черствая и бездушная!» Однако когда психолог поинтересовался у Марины, почему она не бросит своего «мнимого больного», женщина искренне возмутилась: «Да разве человека можно бросить за то, что он страдает? За то, что он тонкий, ранимый и более чувствительный, чем все остальные? Ну и что, что его картины не продаются! Ему просто не везет. Его преследуют завистники к его таланту, у них в искусстве всегда так — человек человеку волк, мне Андрюшенька сам рассказывал. Ничего, я мужа 7 лет кормила, и дальше прокормлю. Он очень чуткий, все близко к сердцу воспринимает, вот и болеет. Это у него, может быть, так душа болит — за все вокруг. Как я могу его оставить? Да я себе этого никогда не прощу!»
Откуда взялся страдалец? Так же, как и в случае с другими видами, стиль манипулирования этого тирана зародился ещё в детстве. Осознав, какие приятные выгоды дарит болезнь (и контрольной можно избежать, и дома окружен повышенным вниманием), ребенок берет на вооружение такой способ ухода от проблем и достижения целей, как спекуляция своим нездоровьем. А также понимает: прикинувшись бедным и несчастным, нуждающимся в чужом совете и участии, можно легко переложить решение своих проблем (а значит и ответственность) на другого человека. Надо только почаще жаловаться близким на свою немощь и горькую судьбину, поглядывая на них с укором и страданием в глазах. Когда же жертва, преисполненная сочувствия и чувства вины, остро и бурно реагирует на их «несчастья», тираны-страдальцы не только вынуждают ее поступать так, как удобно им, но еще и питаются её жизненной энергией.
Кролик хочет удава
Что же заставляет адекватных вроде людей добровольно наступать на горло собственной песне, покорно лишаться своего «я» и становиться безвольной тряпичной куклой в руках недоброго кукловода? «Причина виктимности всегда — зависимость, — полагает семейный психолог Денис Токарь. — А материальная она или моральная — по сути не важно».
Если жертвы описанного специалистами «стокгольмского синдрома» оказались в безвыходном положении, то в случае с психологическим «террористическим захватом» непреодолимых обстоятельств нет. Другое дело, что они могут казаться таковыми самой жертве. Например, женщины часто терпят бытовой садизм по бытовым же соображениям: неразменная жилплощадь, маленький ребенок, отсутствие собственного дохода. Плюс тривиальная женская боязнь одиночества: «Уж лучше такой, чем никакой». А тиранов психологических жертвы еще и оправдывают: «Ну орет, ну ноет, ну унижает… Но не бьет же!»
Но бывает и чисто моральная зависимость. Жертва — как правило, личность внушаемая. И ее легко убедить, что без своего мучителя она обходиться не может — что тиран и делает. «Пара тиран + жертва на пустом месте никогда не возникает, — уверен Денис Токарь, — они подсознательно нужны друг другу». Так же как тирану необходима постоянная подпитка жизненных сил за счет унижения близкого, его жертва нуждается в унижениях. И при разлуке со своим «милым тираном» чувствует, что ей «чего-то не хватает».
Виктимность или психология жертвы так же, как и склонность к тирании, формируется в детстве. Жертвами тиранов становятся те, кто наблюдал подобные отношения на примере своих родителей. Девочка, выросшая в семье с деспотичным отцом, усваивает: мужская резкость и диктат — это нормально, а женская покорность — хорошо и похвально. Мальчик, воспитанный авторитарной матерью и бессловесным отцом, подсознательно уверен: женщина все знает лучше, надо терпеть и подчиняться. А если она при этом скандалит и унижает мужа, надо просто потерпеть, подождать, пока она успокоится. Если же эта усвоенная с детства схема в собственной семье выросших девочки и мальчика вдруг нарушается, их подсознание отчаянно сигналит: что-то не в порядке! И «готовые к употреблению» жертвы начинают судорожно присматривать себе подходящего тирана.
Также жертвами тиранов нередко становятся инфантильные личности, не желающие брать на себя ответственность. Как правило, они вырастают из тех детей, которые в детстве подвергались гиперопеке со стороны родителей. Такие люди боятся реальности и принимают тиранию за надежную защиту от внешнего мира. Они панически боятся что-либо менять в своей жизни, и им легче терпеть, чем бороться или уходить в неизвестность.
Частенько жертвы «подсаживаются» на мучения и оскорбления, как на иглу. И постепенно начинают считать их нормальной семейной обстановкой. Например, если за громкими скандалами неизменно следует бурный секс. Или если тиран, после особо отвратительных выпадов, задабривает жертву подарками или угощениями.
