Дмитрий Красавин - Естественный отбор
Вернулись они, естественно, ни с чем. Посовещавшись решили, что я и Джеймс останемся в машине, а Яша с Олегом поедут на Запорожце в какую-то глухую деревеньку со странным названием — Деранька, где, по утверждениям водителя Запорожца, можно найти трактор и все необходимые к нему причиндалы, чтобы вытянуть Джип на шоссе.
Подбросив Яшу с Олегом до Дераньки, водитель Запорожца оставил их беседовать с местными специалистами, а сам потихоньку смотался на своем стальном коне в неизвестном направлении.
Специалисты в МТС только что закончили свой трудовой день. Была пятница. Несколько человек получили какую-то премию. В раздевалке, на заваленном окурками столе уже стояли три бутылки водки и стаканы. Из- под стола выглядывала табуретка, поверх которой валялась засаленная рабочая куртка. В ее складках лежали несколько отваренных «в мундире» картофелин и соленые огурцы. Народ приготовился к самому главному в их жизни действию, ради которого они и работают и бьются с женами смертным боем. В такой обстановке Яшина просьба о помощи ничего кроме возмущения не могла вызвать.
— Не, не, мужик. Ты че? Рабочий день кончился… Имеем полное право…
— Я заплачу! — горячился Яша. — Хотите доллары, хотите рубли…
— Не, мы «за так» не работаем… Есть законы. Есть порядок…
Какое «за так», если Яша, по его словам, предлагал любому из них, за два-три часа работы более, чем полугодовой оклад! Но «гегемон» больше всего на свете хотел выпить законные двести грамм. Им всем в тот момент было глубоко плевать на то, что за щедрые Яшины деньги можно и жену приодеть, и детей побаловать гостинцами, и избу покосившуюся подправить…
Яша долго не мог понять их нехитрую философию — пересчитывал доллары на рубли, рубли на доллары, делил, умножал… Олег стоял молча и ждал указаний шефа, готовый один перетряхнуть души всей бригаде механизаторов. Закончилось все компромиссом. Бригадир, молодой татарин, в котором еще пульсировала коммерческая жилка, за сто долларов продал Яше топор с лопатой, вытащенные им тут же из висевшего на стене в мастерской пожарного ящика, и длинную веревку с привязанным на ее конце ведром, вероятно, срезанную с ворота деревенского колодца.
С этими нехитрыми вещами Яша и Олег, спустя два часа, вернулись к месту нашей вынужденной дислокации. Ночь напролет мы мостили из веток и стволов деревьев дорожку от Джипа до шоссе, пытались подкопаться, столкнуть машину с места. Все было напрасно — Джип чуть не по дверцы ушел в торфянистую почву. Без помощи другой машины мы не могли его выдернуть на сухое место.
Ночь прошла. Впереди субботний день. Через три часа начнется церемония освещения Надвратной Радонежской церкви Югского Свято-Троицкого монастыря. Шоссе пустынно. Мы ждем чуда…
* * *Продолжаю записи уже вечером. Чуда мы дождались в девять часов утра наше бедственное положение заметил проезжавший по шоссе мотоциклист. Он сам вызвался помочь, развернул мотоцикл в направлении, обратном тому, в котором ехал и спустя полтора часа, пригнал к месту аварии трактор «Беларусь». Вдвоем с трактористом они довольно споро взялись за дело и вытащили нас на дорогу. От предложенного Яшей вознаграждения за труды оба наотрез отказались:
— Да вы что, ребята?! Мы ж не басурманы какие. А если с кем из нас оказия в пути стрясется? У шоферов друг другу всегда было принято помогать. Обижаете…
Яша с удивлением понял, что…
Глава 4
«Островок коммунизма»
Я прервал «Путевые заметки» на полуфразе. Закончить ее мне помешал Яшин приход. Насыщенность пространства остальных дней встречами, беседами, разговорами и невозможность уединиться более не позволяли оставаться один на один с чистым листом бумаги, чтобы фиксировать впечатления по горячим следам. Сейчас, когда спустя неделю после возвращения из Мелешек я размышляю обо всем увиденном и услышанном там, запечатленные в памяти события выстраиваются уже сообразно с их внутренней логикой, а не с хронологической последовательностью. Поэтому далее в тексте возможны некоторые смещения временных рамок.
* * *Мелешки перед взором путешествующих всегда появляются внезапно, в тот момент, когда шоссе, вырываясь из теснины лесов, взбегает на возвышенный левый берег Югони. Всякий раз, возвращаясь в свой город, я с волнением ожидаю этого момента, и всякий раз переход от тьмы к свету бывает неожиданным. Так же и в этот приезд, сердце уже давно скворчонком билось в грудной клетке, подгадывая за каждым поворотом миг встречи, но он снова наступил внезапно. В глаза брызнуло солнце, и сразу, с правой стороны шоссе, засверкал позолотой шпиль колокольни Троицкого собора. Чуть ниже под ним, достигая середины второго яруса колокольни, возвышался центральный купол собора, увенчанный православным крестом. Тридцать лет назад, когда я последний раз ездил в Мелешки, шпиль колокольни зиял темными провалами дыр, позолота была содрана, а центральный и четыре малых купола собора покрыты черными слоями рубероида. Как будто кто-то надел на них черное траурное платье. Теперь траур был сброшен. Медь куполов и позолота православных крестов ярко сияли в лучах теплого июньского солнца, даря взору горожан и редких гостей города светлые чувства веры, надежды и христианской любви… Позже, когда мы уже ехали по городу, я удивился тому, насколько чисты его улицы. Но самым удивительным было то, что люди улыбались, встречая друг друга! Улыбались, как это было давным-давно, во времена наших прадедов…
— Яша, куда мы попали?! — не удержался я, чтобы не выразить восхищение вслух. После развалин Рыбинска, дымного неба Череповца, неухоженных российских дорог, пьяной Дераньки, Мелешки выглядели подлинным чудом.
Яша промолчал. Перед самыми Мелешками в течение двух-трех часов я по долгу существовавшей между нами договоренности рассказывал ему о малых и великих поклонах, о крестном знамении, о том, как себя вести, разговаривая со священником в храме и вне храма, что символизируют и для чего предназначены те или иные предметы церковной утвари, одежды священнослужителей… От обилия полученной информации он заметно поскучнел и теперь, погруженный в себя, пытался все распихать по полочкам памяти, не замечая произошедших вокруг перемен.
Мы проехали мимо двухэтажных жилых домов, построенных на месте старой Надвратной церкви и затормозили перед новыми стенами монастыря, на небольшой площадке, вымощенной плоскими каменными плитами.
Возвышающаяся над входом в монастырь Радонежская церковь оказалась очень простой и вместе с тем изящной. В отличие от собора, ее купол был деревянным, таким, каким он был у ее предшественницы. Стены церкви покрывал слой крашенной мелом штукатурки. Белыми были и стены монастырской ограды, разбегающиеся по обе стороны от центрального входа. Белый цвет в сочетании с натуральным деревом создавал ощущение необычайной легкости постройки. Казалось, что это не архитектурное сооружение, а большая сказочная птица, туловище которой — слегка удлиненная Надвратная Радонежская церковь, а крылья — изгибающиеся волной по окрестным холмам стены монастыря.
Мы вышли из машины, приблизились к храму. Все четверо — вначале я, следом Яша и тут же Джеймс с Олегом, перекрестились на икону Югской Божией Матери, расположенную в нише над входом, и с трепетом в сердцах ступили под арочные своды. Длина прохода была довольно значительной — метров тридцать. Ближе к середине, по обеим его сторонам, симметрично относительно одна другой, располагались две двери, ведущие непосредственно в церковь. Яша в мгновенье ока оглядел стены около дверей, но никаких надписей на их белой поверхности не заметил. Лишь в одном месте штукатурка была зачищена, образуя небольшое прямоугольное углубление размером 30 х 50 см. Некоторое время он был в замешательстве, потом решил, что это углубление и предназначается для крепления в нем таблички с именем Яши Беленького. Поскольку церемония освящения церкви уже давно закончилась, а мы были усталые, не выспавшиеся и голодные, то решили знакомство с обновленным монастырем на время отложить и вначале поехать к бывшему главному инженеру бывшего номерного завода, Михаилу Васильевичу Масленникову — устроиться с жильем, отдохнуть с дороги, перекусить…
Однако человек предполагает, а Бог располагает. Все наши планы на этот день претерпели кардинальные изменения уже спустя полчаса после того, как мы переступили порог квартиры М. В. Масленникова. Нет, с жильем проблем не возникло. Обед, приготовленный женой Михаила Васильевича, Ларисой, был великолепен. Но в ходе разговора за обеденным столом, мы узнали такое, что повергло Яшу в состояние крайнего изумления — бывший его партнер по металлобизнесу, бывший главный инженер бывшего номерного завода, три года назад занял должность Председателя Правления Мелешкинского Дома трудолюбия, а незадолго до этого вложил 8 тысяч долларов из своих собственных сбережений в становление и развитие этого благотворительного учреждения!
