Валерий Зеленогорский - В лесу было накурено... Эпизод I
Теория в практике
Время было темное, бесовщина правила бал, на экранах – Кашпировский, Чумак и прочие. Не остался в стороне и мой друг, московский азербайджанец с красивой и чеканной фамилией – Али Султан-Заде. Человек очаровательный, тонкий ценитель всего прекрасного пола. Он горел на этом огне с утра до ночи; описать его пристрастия можно следующей песней: пучеглазых, озорных, черных, рыжих и глухих, юных и постарше, жен и секретаршу.
Торговля живым товаром переживала зачаточные формы, но бабочка уже окуклилась. Так вот мой друг был пионером одной деликатной сферы, т. е. любовь по переписке. Используя личные связи с издателем первой частной русской газеты, он дал историческое объявление: «Преуспевающий бизнесмен желает познакомиться с замужней женщиной для ИНТИМА». После этого P. S.: «Возможна материальная помощь». Он начал получать до ста писем в день, проводил селекцию и составлял графики полового обслуживания. В это же время появился мужичок из комсомольцев, который объявил о своих уникальных возможностях в методе повышения потенции через выход в астрал. Он предлагал любому желающему за 4 часа занятий уменьшить рефракторный период (расстояние между половыми актами) вдвое за 400 долл. США. Вот такой школой руководил мой друг.
Письма шли, шли и фотографии девушек. Он хранил фотографии в багажнике своего «мустанга» марки «ШХ» Волжского завода. Парень был основательный и вел строгий учет. Пометки на фотографиях были следующие: «исполвел» – исполняет вяло, «исполхорпов» – исполняет хорошо, повторить! Кодирование и шифрование своей второй личной жизни были доведены до совершенства. Обсуждая со мной женщин, он создал целый язык на автомобильном лексиконе. Например:
– Пробег большой, резина лысая – возрастная, потрепанная.
Или:
– Нулевой пробег, все опции, тюнинговая, сдается в лизинг – молодая модель, все при ней, орально подготовлена хорошо.
И так каждый день. Был еще нюанс, который его отличал от других ебарей кошачих. Он был поэт и платить женщинам не любил. Он являлся автором теории булки хлеба (о ценообразовании на рынке секс-услуг).
Она была гениальна в своей стройности и простоте. Формула Е=MC2 меркнет перед ее оригинальностью. Булка хлеба стоит 15 копеек. Зачем за нее платить 100 долларов? Иллюстрируя эту формулу, я вспомнил, как по приглашению олигарха мы приехали в Ханой, где в элитном отеле был огромный клуб с десятками девушек всех мастей. Руководство отеля отметило нас как VIP-персон и предоставило нам «бентли» представительского класса с водителем, открывающим нам двери и говорящим на херовом английском. В один из вечеров мой друг сказал мне: «Поедем, я покажу тебе теорию в практике». Он сказал водителю адрес улицы, которой не было в навигаторе его роскошного авто. Мы приехали в тупичок без названия, где цыгане торговали женщинами на вес, гроздьями и пачками. Пара стоила меньше, чем чашка кофе в нашем отеле.
Когда мы вернулись к машине, водитель дверь нам не открывал и смотрел на нас как на людей, укравших у него мечту.
Обслуживание производилось в своих «Жигулях» по следующей схеме: «Курская» – 10.00, «Таганская» – 12.00, «Павелецкая» – 14.00 и т. д. 20.00 – домой в семью к новым подвигам.
Но однажды, переусердствовав на «Добрынинской», он почувствовал себя плохо и попал в 1-ю Градскую с приступом. Он долго спал после капельницы и, проснувшись, увидел своих близких, которые считывали пин-коды с его охладевших губ. Он понял, что надо поменять карты, жить дальше и беречь себя.
По Кольцевой он больше не работал – перешел на радиальную.
Между нами Иордан...
Выборы – это не русская забава. Выбор нам не нужен: мы выбираем сердцем, раз и навсегда. Провел я как-то ночь в доме Брежнева, в последнем его пристанище. Домик так себе, слабень-кий. Земли много, архитектура казарменная, без излишеств – только дорожка ковровая, зеленая с красными краями, а так ведомственный пансионат для начальников главков. Скромность и аскетизм являются стилем той эпохи. Человек царил на 1/6 части суши, а жил, как сегодня зам. прокурора жить не станет. Жалко Леонида Ильича, не дожил до лучшей доли.
В выборах я принимаю участие с 1991 г., прошел путь от краха «Выбора России» до краха СПС. Все избирательные кампании, в которых я принимал участие, проиграли – ни одной осечки! Видимо, я государственник и сторонник монархического устройства России. Технологиями владеем, фокус-группы, социология, черный PR – весь набор, а вот осечка за осечкой. Имиджмейкеры, спичрайтеры – но из комсомольской хари человека с либеральными ценностями не получается. Харя получается, а лицо нет. А народ у нас чуткий! Если две хари участвуют, то выбирают менее противную по принципу: противная харя, но своя, не московская.
Так вот лучше назначать менее противную и привычную. В тот раз выборы были президентские, мы за либерала были против сатанинской власти дерьмократов. Кандидат хорош был; интеллигент, человек тонкий, ранимый, только вялый какой-то, из отличников. Я отвечал за поддержку кандидата группой творческой интеллигенции. Работали две группы: моя, театральные аксакалы, конкурирующая группа – политтехнологи, которая подогнала деятелей эстрады третьего эшелона. Самыми яркими из них были юморист, рассказывающий чужие анекдоты, и певец азиатского происхождения. Первый город, где мы начали тур общения с народом, был Нижний Новгород. Кандидат нервничал, народа сам боялся: ему были ближе наукограды и закрытые НИИ. В аэропорт нам подали два членовоза из гаража бывшего обкома, уже не такие мощные, но тем не менее кресла в них были расположены друг напротив друга. С одной стороны сели мои народные, напротив – я. Тут заглянул юморист и сел рядом со мной. Оценив экспозицию, я заметил, что с одной стороны сидят русские, а с нашей с юмористом – семиты. Я сказал: «Между нами Иордан». Русские засмеялись, юморист нет. Я удивился: оказалось, что юморист православный и шутка для него была некорректной.
Посетив Сормовский завод, где люди в робах вогнали нашего кандидата в краску, мы поехали дальше. В наш членовоз заглянул певец, сын Центральной Азии, и сел на откидное кресло рядом с русским деятелем культуры; композиция усилилась. Я заметил, что между нами не только Иордан, но и Амударья. Деятели эстрады вышли и больше в наш членовоз не садились.
Дальше были другие встречи, рейтинг наш не рос, власть не пустила нашего кандидата, и мы в очередной раз проиграли, но денег заработали.
Брэнда Рассел и Паскаль Лавуазье, или Путешествие в Амстердам
Несколько лет назад в составе олимпийской сборной мы выехали в Амстердам для ознакомления. В составе сборной были мини-олигарх, поэт, артист, историк и я, человек без имени. Приняли нас по-царски. Гостиница «Европа» с программой VIP. Прибыв в Амстердам, поэт повел меня в квартал красных фонарей, и то, что я увидел, меня потрясло. В кабинках за витринами сидели двухсоткилограммовые черные тетки с целлюлитом от верха до низа. Поэт сказал, что он завел меня не с той стороны: это финальные клетки для специалистов. Я специалистом не был и навсегда потерял интерес к массовой застройке.
Оправившись от шока, я стал готовиться к вечерней программе. Ожидалась прогулка по каналам, посещение Храма любви, ужин «три звезды», далее казино и наркопритон.
Вечером мы спустились в роскошный кораблик с седовласым капитаном в белом кителе. Холодная водка, икра, девушка на арфе – вот представление голландцев о русском шике. Основным деликатесом прогулки была переводчица; ее звали Олекса, она иммигрировала в конце 80-х и выглядела восхитительно в своей кожаной куртке с рынка Кременчуга, купленной перед выездом. Олекса глядела на всю роскошь на корабле и сожалела, что мы не пригласили Аркашу с аккордеоном из Одессы для веселья. О себе она говорила, что счастлива в Амстердаме, ее дети дружат с королевской фамилией. Проплывая по каналам, она показала нам свою квартиру, где в столовой мы разглядели телевизор «Рубин» и набор «Гжель» (в Голландии на окнах нет штор).
Мы причалили возле огромного здания, горящего огнем, как Большой театр: это был шикарный публичный дом в стиле арт-деко. Нам устроили кастинг из тридцати девушек, но в это время дня они нам не понравились. На выходе хозяин попросил нас заплатить за вход. Мы были против, назревал международный скандал, и тогда поэт сказал хозяину, что билеты продают на входе, а не на выходе. Он обиделся, но отступил. Следующим пунктом был роскошный ужин в тронном зале какого-то дворца. После ужина Олекса стала пользоваться вниманием мужской олимпийской сборной, поэтому вызвала на подмогу подругу Инну. Она также была в кожаной куртке с рынка Кременчуга, хотя Олекса сказала, что ее муж был миллионер. Она была немного «побитая молью женщина», которая дает в службу знакомств фотографии двадцатилетней давности похода на байдарках по Днепру.
