Ярослав Веров - Господин Чичиков
– В иконах разбираться надо, – сказал Чичиков, просто, чтобы что-нибудь сказать.
– Так я и говорю – грамотные ребята.
– Не нажухают?
– Так они ж, красавцы, не только грамотные, они еще и умные. Вот был недавно день рождения у начальника ГАИ – я ему икону красивую, блестящую, всего за сто баков, он доволен. Теперь могу ездить как король, – тут Мотузко помрачнел, вспомнив о поставленном в ремонт «Пежо». – Короче, если тема интересует, могу познакомить с человечками…
– Ты меня лучше с фирмой «Эъ» познакомь, – предложил Чичиков.
Мотузко смерил собеседника таким интересным взглядом, что тому не без усмешки подумалось: «Сейчас отдаст команду расстрелять». Но прокурор продолжал вполне ровно.
– А что, интересно? Нет проблем. – Мотузко взялся за телефон. – Алло! Алло, Валек? Как ты, братишечка? Тут у меня человек, твоей темой интересуется… Да, по делу. Кто? – Мотузко пощелкал пальцами, и Чичиков вложил туда свою визитку. – Генеральный директор фирмы «Гадес». Очень нормальный человек. Когда? Ага. Ага. Понял, спасибо. Давай, Валек, всех благ… Все, нет проблем, – сказал Мотузко Чичикову. – Сегодня в восемь вечера. Помнишь, магазин проезжали? Там на втором этаже…
– А в Институте прогрессивной кибернетики у тебя никого нет?
– Экий ты, Чичиков, хват! – восхитился Мотузко. – До всего у тебя дело… Есть человек, но ты к нему сам. Куратор ихний, полковник Паляниц. Скажешь, что я направил. Он мужик толковый. Прозвище, знаешь, у него какое? Лаврентий. Думаешь, обижается? Хрена, доволен. А вообще, лучше бы ты…
Мотузко задумался на мгновение, махнул рукой, глянул на часы:
– Ну что, Серый, по коням? Время. Эй, ласточка, где там наш счет?
Расстались сердечно, как лучшие друзья. Однако не успела машина Чичикова скрыться за углом, а Мотузко уже звонил Паляницыну.
– Алло? Привет доблестным чекистам. Слушай, Славик, тут к тебе человечек скоро нарисуется. Душевный человечек, только сильно любопытный. Ага. Ты пробей на всякий пожарный по своим каналам, что он и как он. – Мотузко продиктовал в трубку данные Чичикова. – Записал? Ага. Да, в субботу, как всегда. Давай.
И неторопливо зашагал к ожидавшему неподалеку такси.
Заканчивался рабочий день Артема. Заканчивался поздно, около восьми вечера, потому что работники фирмы «Эъ» не могли уйти из конторы без разрешения босса. Бывало, и до полуночи упирались.
– Ну вот, поработали, – сказал Артем.
Потемкин в который за сегодня раз задал вопрос:
– Коньяка налить?
– Спасибо, ограничусь кофем.
Потемкин достал из навесного шкафчика пузатую бутыль «Хеннесси» и стопочку. Молча налил и молча выцедил.
– Порядок.
Затем аккуратно спрятал бумаги в стол, выключил компьютер, но уходить не стал, а сел на диван под кондиционер в ожидании босса.
Пижонистый Потемкин нравился Артему. Не задирал нос, не указывал, что называется, молодому сотруднику его место. Без уговоров присоединился к рутинной работе – перебирать базы данных магазина и склада, подсказывал, какие из них можно похоронить навсегда, какие оставить, но засекретив, а какие подготовить для пытливого ока проверяющего.
И еще тем был любезен Потемкин Артему, что умел успокоить его после частых, на манер печенежских набегов босса. Тот являлся в контору не менее трех раз на день и всякий раз бывал истеричен и зол. Даже успел пригрозить Артему понижением оклада. На что Потемкин заметил:
– Наложи. Не понизит, просто боится, что у тебя не выйдет. Пугливый он.
Сегодня босс под занавес не нагрянул – позвонил и дал команду расходиться. Это подняло Артему настроение, к тому же бухгалтер Людочка вручила ему в конверте аванс – пятьдесят долларов. Артем вышел из подъезда и, попрощавшись с Потемкиным, пошел провожать секретаршу Светочку к троллейбусной остановке. Оставив ее там, направился своей дорогой. Идти до дома было минут двадцать, он любил эти вечерние прогулки, летний закат, какую-то вечернюю легкость, разлитую в воздухе. Прохожих мало, разве что собак выгуливают, всюду зелень. Но сегодня черт дернул сократить путь, воспользовавшись проходным двором.
Он вошел под арку, и вдруг возникло то же ощущение дежа-вю, что и в первый день в конторе. Словно когда-то он шел так же с работы, но то ли осенью, то ли утром. Опять было что-то не так.
– Стой, педик, тихо. Не рыпайся. – Перед Артемом возникли двое молодых людей крайне неприятной наружности. Глаза их не выражали абсолютно ничего, словно были из олова.
Артем обернулся – сзади стояли еще двое.
– Часы снимай, – распорядился первый.
Второй добавил:
– И «кроссы», и джинсы. Бабки давай.
Артем испугался и поэтому сделал то, что делать было вовсе не нужно – заорал. Заорал что-то вроде «помогите», совершенно не выговаривая согласных. Вместо того чтобы рвануть, что есть мочи, побежать: стоял на подкашивающихся ногах да еще орал.
Первый вскинул руку – в лицо ударила струя из газового баллончика, а второй двинул в ухо, и Артем упал. Кто-то больно наступил на шею, подбородок уперся в асфальт. Левую руку вывернули и сорвали часы.
Артем уже не кричал, не шевелился и не чувствовал своего тела. Только страх жуткой, никогда не испытываемой степени. Газ, правда, оказался слабым, глаза залили слезы, но не более. Ребята отпустили его и не спеша разглядывали добычу:
– Что за котлы? – спросил третий, по голосу – старший.
– По-иностранному написано.
– Давай сюда. Посмотри, Шило, что там у него еще…
Артему показалось, что этого страха он больше не вынесет, и он неожиданно для себя прямо с асфальта, так сказать, с низкого старта, рванул куда глаза глядят.
– Стой, козел, убью! – раздалось сзади.
Артем невольно, все из-за того же страха, оглянулся и успел заметить, как тот, с взрослым голосом, вскинул руку, в руке было что-то черное и блестящее.
Он запнулся о свою же ногу и упал. Но об асфальт почему-то не ударился…
Артем открыл глаза. Напротив него, на краешке стола сидел Потемкин и глядел так, словно Артем только что отмочил мировую шутку.
– Я что, спал? – хрипло спросил Артем и машинально посмотрел на дисплей, чтобы узнать время, но тот был выключен.
Он поднял руку с часами – часов не было. Болели плечо и подбородок.
– Людочку благодари, – сказал Потемкин. – Нашего телепортера. А времени сейчас – шесть часов. Реверс.
– Реверс… Ну ни фига себе.
– Нравится, да?
– Ничего, – неуверенно произнес Артем.
– Так коньяка налить?
– Лей.
– Ну вот, – обрадовался Потемкин и достал из навесного шкафчика две стопочки. – Знаешь, Тема, одному пить все же неудобно.
Выцедив стопочку, Потемкин засобирался домой.
– Пошли, босса все равно не будет.
– Почему? – тупо спросил Артем.
– Разве забыл, как мы сегодня в восемь уходили? Пойдем, я тебя подвезу.
Валентин Павлович Шкурченковв в самом деле начинал свою карьеру мясником, а вернее – раздельщиком туш на рынке. Кроме уже описанных достоинств, был он человеком самолюбивым, заносчивым и глупым. В наследство от отца, потомственного алкоголика, ему достался крайне неуравновешенный характер. И еще одно ценное свойство: он умел заставить человека работать на себя и выжимать из него все соки. Сделавшись владельцем фирмы «Эъ», он вообразил себя великим стратегом, без малого Наполеоном. Любил рассуждать об «идеологии фирмы», о том, что «вы все здесь одна команда», ни в грош при этом никого не ставя. По примеру японских корпораций хотел даже разработать гимн фирмы и присягу на верность, но в последний момент пожалел денег.
Вот к этому человеку и явился Чичиков со вторым своим коммерческим визитом. Апартаменты Валика Шкуры – так его величали за глаза знакомые – занимали весь второй этаж над его же магазином. В коридоре сидел охранник – Шкурченковв опасался незваных гостей, – он выслушал Чичикова и пошел докладывать боссу. Докладывал минут пятнадцать. Потом вернулся и спросил у Чичикова тухлым голосом:
– Оружие есть?
– Тебе сколько надо? – спросил в ответ Чичиков.
Достал бумажник, развернул его, выдвинул краешком пачку купюр и сказал:
– Вот мое оружие.
Да и вошел.
Кабинет Шкурченковва напоминал музей антиквариата. На стенах – с десяток картин разного размера, но все сплошь морские пейзажи; непременные каминные часы на массивной малахитовой подставке, с бронзовой немецкой женщиной и мальчиком; в углу – бронзовая же скульптурная композиция – турецкий всадник, похищающий девицу греческой наружности. О всяких там подсвечниках и канделябрах не стоит и упоминать, было их много и были они всюду, кроме стола. Стол же обычный, но красного дерева, не был обременен никакой оргтехникой. Стояла лишь настольная лампа с зеленым абажуром.
Чичиков одним взглядом охватил убранство кабинета и понял: «С этим можно не церемониться». Так как хозяин остался сидеть за столом, наклонив голову несколько набок, то Чичиков изящным движением метнул на столешницу визитку и непринужденно уселся в кресло напротив.
