Банана Ёсимото - N-P
Поэтому я сунула перевод и драгоценную рукопись в полиэтиленовый пакет, надела плащ и вышла из дома.
На улице хлестал ливень. Я забежала в ближайший магазин с ксероксом, поставила мокрый зонт рядом и принялась за работу.
Ярко освещенный магазин и темное небо за окном. Мокрая дорога, фары, в которых переливались все цвета радуги. Зеленоватый свет ксерокса падал на мое лицо. Всякий раз, когда в магазин кто-то входил, вместе с ним врывались звуки ветра и дождя. Мокрый пол отражал белый свет люминесцентных ламп.
Не обращая ни на что внимания, я сосредоточенно делала копии и раскладывала листы. Я была так поглощена этим занятием, что, покончив с ним, с облегчением вздохнула, как будто справилась с нелегким делом. Подойдя к кассе, я расплатилась, сунула бумаги в пакет и вышла на улицу.
Дождь немного ослаб, небо на западе приобрело светло-оранжевый оттенок, отражавшийся на домах.
Выпью чаю и пойду домой.
Я уже сделала первый шаг, как вдруг сзади послышались тяжелые шаги и что-то с глухим стуком ударило меня по затылку. Почувствовав не столько боль, сколько удивление, я упала на колени. Рядом валялась пластмассовая бутылка из-под чая «Золотой дракон», который я часто покупаю в магазине.
Не поднимаясь, я оглянулась. Передо мной на мокрой дороге возвышались белые ноги, как будто бы мне знакомые. Я подняла глаза.
– Что ты делаешь? – Я с трудом говорила спокойно. – Думаешь, не больно?
Это была Суи.
У нее был странный, очень напряженный и какой-то отсутствующий, мертвенно-бледный вид.
– Все промокло.
Я подобрала пакет и медленно поднялась. Суи вдруг заплакала – громко, как младенец, в голос. Это была наша вторая встреча.
Прохожие поглядывали на нас. Мне стало неловко, я торопливо втащила Суи под крышу ближайшего гаража. Шум дождя остался за темными бетонными стенами, все пространство заполнил громкий плач Суи. Нас окружал запах мокрых машин, мне было тошно, как бывает тошно матери капризного ребенка. Мало того что ударила, так еще и плачет.
– Что тебе от меня надо? – спросила я.
– Не доверяешь мне, копию делаешь, врунья, – Суи вложила в эти слова весь свой гнев.
– Что? – в недоумении спросила я.
– Решила, наверное, что я украду рукопись, – прогнусавила она.
– Ничего подобного! – начала объяснять я, но тут же заметила, что собираюсь оправдываться. Мне стало противно.
– С какой стати ты ко мне придираешься? Я сделала копию со своей собственной вещи, – сказала я.
– Ты ведь говорила, что мы друзья! – сильно покраснев, воскликнула Суи.
– Я этого не говорила! – крикнула я.
Мой голос в маленьком гараже раздался на удивление громко и взывал к пониманию. Я увидела, что Суи покачнулась. Возможно, я и впрямь сказала в тот день, что мы – друзья. Пусть не словами, дала понять это глазами или улыбкой. Наверняка ей оказалось этого достаточно.
Я достала из пакета несколько листов копии перевода Сёдзи и протянула ей. Она растерянно взяла и попыталась что-то сказать.
Но вместо того, чтобы заговорить, Суи зажала вдруг рот ладонью и опустила голову.
– Тебе плохо? – спросила я.
Мне вспомнился Отохико в ту ночь, и я подумала, что они очень похожи. Почти не способны себя контролировать и все-таки совершают дерзкие поступки.
– Нет… – По ее пальцам к подбородку текла кровь. Одна капля упала на бетон, словно капля туши на лист бумаги.
– Когда я очень волнуюсь, у меня идет из носа кровь, – сказала Суи.
– Зачем в таком случае ты опустила голову? Смотри вверх.
– Хорошо.
Суи подняла голову. Насильно оторвав ее одеревеневшие, словно у мертвеца, руки от лица, я протянула ей носовой платок.
– Спасибо.
Из-под носового платка голос Суи звучал неразборчиво. Она молча смотрела вверх, ее глаза были красными.
Я задумалась, что значит эта боль? Грудь наполнилась отвращением и жалостью. Как ее воспитывали? Какой она странный человек! Мне казалось, что я вижу исходящую из нее темноту, как бы смывающую ее саму, и мне стало грустно.
Будто гортензия, побитая дождем.
– Пойдем ко мне, помоешься! – сказала я.
Суи кивнула. Повесив на плечо пакет с рукописью, я пошла. Упавший на асфальт зонтик сломался. Я вела Суи, задравшую вверх голову, за руку. Тихо накрапывал дождь.
Она следила за мной? С каких пор? Мне не хотелось ее расспрашивать.
Я впустила ее в квартиру и включила свет.
– Помойся! – я протянула застывшей Суи полотенце. Она пустила воду в ванной сильной струей, ополоснула лицо и вышла с таким безмятежным видом, что я насторожилась.
– Ты и Саги дашь копию?
Волосы у нее были мокрые, как после плавания.
– Да, собираюсь.
– Лучше бы этого не делать, – сказала она без всякого выражения.
– В последнее время я чувствую, что стала для вас троих местом для парковки, – сказала я. – Все являются ко мне домой. Странное чувство.
– Это, наверное, и приятно. Мы всегда находим удовольствие в странном мире.
– Ты о рассказе?
– Да, – ответила Суи. – В нем есть немного от готики и в то же время наводящая тоску серьезность, романтичность, бегство от реальности. По-моему, Саги лучше всех проникла в него, ее методы самые здравые. Она превращает рассказ в предмет, а потом исследует…
– А ты в реальность, – усмехнулась я.
– Да, живу им, – сказала Суи. – По-другому не умею.
Иногда, когда мне плохо, я размышляю о том, что было бы, если бы отец с матерью не развелись, если бы я не жила так долго одна, если бы я не увлекалась английским языком, если бы я не полюбила Сёдзи. Какой бы я была в этом случае? Свободной?
– Жизнь – это и есть литература! – воскликнула Суи.
Я молча налила ей кофе.
– На самом деле ты с Сёдзи рассталась уже давно, и мы для тебя – как муравьи, как домашнее задание на летние каникулы, ты нас рассматриваешь, – сказала Суи и отхлебнула кофе.
– Как это ты догадалась? – сказала я.
*
Я впервые собиралась в гости к Саги и Отохико. Вместо той копии, что я отдала Суи, я сделала другую. Легкость, с которой я делилась этой ценной вещью, прощальным подарком Сёдзи, придавала мне бодрости.
Хотя мы с Саги ежедневно встречались на работе, я не знала, как выглядит ее квартира. Я шла к ней пешком и соображала: в стиле кантри или в блюзовых тонах? Скоро я ее увижу, но все равно я невольно размышляла об этом. Поглядывая на план, который нарисовала мне Саги, я продвигалась по горячей дороге.
Я повернула два раза налево и в конце улицы увидела дом в европейском стиле. Зеленые стены, крохотный дворик, ворота, обвитые плющом. Место как раз для Саги. Отчего-то оно напоминало мне тайное убежище.
Поднявшись по наружной лестнице, я позвонила в 202-ю квартиру.
– Кадзами? – Саги открыла дверь. – Сразу нашла, не заблудилась?
– Сразу, – сказала я.
– Отохико нет дома, – сказала Саги.
Кивнув, я вошла. Мои предположения отчасти сбылись. Очаровательная комната. Темный ковер. Книжные полки, плотно забитые книгами на английском языке. И, несколько неожиданно, морские штрихи – старое кресло-качалка, обтянутый кожей диван, железная печка в кухне, бутылки из-под вина, выставленные в ряд на полке. Почему-то это придавало комнате вид каюты.
– Ты любишь море? – спросила я.
– Отохико любит. Он собирался поступать в морское училище, – сказала Саги.
– А почему передумал? – спросила я и заглянула в его комнату. Морские сапоги, фотографии парусных судов и даже штурвал возле стены. Я и не подозревала об этом его увлечении.
– Из-за женщины не получилось, – улыбнулась Саги.
– Очень лаконичное и исчерпывающее объяснение, – сказала я. Саги налила мне стакан имбирного лимонада.
– Я добавила немного джина.
– В университете мы так не пьем.
– Какие вы правильные! – сказала Саги.
Я села на пол и выпила. Сладкий и невероятно вкусный напиток.
– Жарко, – сказала я и почувствовала, что быстро пьянею. – Симпатичная квартира.
– Спасибо. Хочу пригласить тебя в Иокогаму. Там дом в чисто японском стиле, со множеством комнат. Когда я приехала в Японию, для меня это было неожиданностью. Не сразу привыкла жить в таком интерьере.
– Обязательно приеду.
Что чувствует человек, который живет не там, где родился и вырос? После того как сестра вышла замуж, я часто задавала себе этот вопрос. Превращаешься в героя иностранного романа или все-таки лелеешь мечту когда-нибудь вернуться на родину?
Дверь открылась, и вошел Отохико. Что ни говори, а мне нравилась его эмоциональность, какая-то необычность и отчаянная вера в себя. У него приятное лицо. Мужчина с изюминкой.
– Пришла к вам в гости, – сказала я.
– Давно пора.
Похоже, он еще смущался своего ночного визита.
Какое-то странное чувство. «N-P» – всего-навсего книга. Даже если она глубоко вошла в твое сознание, ее можно изгнать.
Вот, например, Суи. Сначала она казалась мне слишком реальной – разговаривает, поправляет волосы, смеется своим большим ртом, роняет еду, из носа идет кровь. Реагирует на мои слова в режиме реального времени. Но потом реальность искривляется и отходит куда-то в сторону, реальные ощущения исчезают. С того дня, как мы познакомились, так всегда и было. Она – человек «N-P».
