Дмитрий Липскеров - Всякий капитан - примадонна
Нестор поблагодарил вежливо, но на новосельный обед не остался. Он знал, что сильные мира сего относятся к творцам как к обслуживающему персоналу. А Нестор себя творцом считал. И сам относился к власть имущим как к плебеям. За стол с ними садился крайне редко.
Нестор проводил слипающимися от тропической неги глазами падающую звезду и вслух произнес:
– Сейчас бы юную, нежную!
– Ага, – согласился друг. – Ведь она где-то есть – эта юная, нежная!
Нестор вспомнил девушку Алину со снежными ресницами, оставшуюся в его загородном доме.
– Юная имеется, а нежность только в песне… Проходит жизнь…
– Не проходит, а просто идет
– Согласен.
– Кстати, завтра ваш третий приезжает!
– Да? – зевнул Нестор. Он попытался оживиться этой новостью, но на сытый и пьяный желудок обрадоваться не получилось. – Как его зовут?
– Кажется, Майкл.
– Хорошее имя. Они замолчали.
Лежа на мягких подушках, Нестор фантазировал себе юную, нежную. Проскочила было мысль посетить какое-нибудь злачное место, чем-то щекотнуло по нутру, но он вспомнил, что находится на Антигуа, острове, на котором уж точно не найти даже подобия своей фантазии, сколько ни пей. Внутри слегка обломилось… Настроение, как и положено по мере отрезвления, стало портиться. Вспомнился капитан с рыжеволосыми руками, какой-то Майкл… Надо было добавлять в кровь алкоголь, чтобы изменить ситуацию с настроением, или немедленно отправляться в постель.
– Может, вискаря? – предложил Нестор.
– Я пас.
– Тогда я в гостиницу.
– Сейчас тебя отвезут…
И опять Нестор плохо спал, несмотря на выпитое. И вновь ему снилось что-то неприятное, причем во сне он понимал, что наутро ничего не вспомнит, лишь атмосфера сна поганая останется до полудня.
Еще до завтрака он позвонил сыну. Ему очень хотелось, чтобы Птичик разделил с ним непонятную маету сердца, он очень на это надеялся. Но надежды рухнули, когда он услышал вой сына, жалующегося на Верку, которая в очередной раз довела его, вытащив диск из игровой приставки и удалив при этом все уровни, которые сын прошел за две недели.
– Я ее ненавижу-у-у! – рыдал Анцифер. – Ну почему она такая-а!!!
Из глубины раздался визг Верки. Она закричала, что тоже ненавидит Птичика. Крик ее был настолько истошным, истонченным в истерическом припадке, что Нестора протрясло от пяток до макушки. Про себя он подумал: «Во, позвонил!», но пришлось тотчас стать строгим отцом и повысить голос на сына:
– Прекрати орать! Возьми себя в руки!
– Я ее убью! – не останавливался Птичик. Верка схватила параллельную трубку и кричала в ответ, что сама прибьет Птичика.
– А ну, всем прекратить орать!
Нестор умел включать нижние регистры своего голоса, воздействуя на детей, будто холодной водой из ведра облил. Они пугались неожиданной реакции отца и затихали.
– Вы брат и сестра! – вещал в таких ситуациях Нестор. – Когда меня и вашей мамы не станет, на земле не будет роднее людей, чем вы! Это понятно?
– Папочка, ты никогда не умрешь! – проникновенно произнесла Верка.
– Понятно, я спрашиваю?
– Понятно, – с великой грустью ответил Птичик.
– Понятно, – радостно ответила Верка.
– А если понятно, тогда немедленно помиритесь! И не надо сейчас про ежика! Я нахожусь на другом краю земли, а вы меня мучаете своими скандалами!
– Все, больше не будем, – заверил Птичик.
– Папочка, ты самый любимый ежик! – Верка.
Нестору после «разговора» с детьми стало легче. Он подумал, что дети для него – единственная неизбывная ценность. Больше в его жизни ценностей не было.
И опять Нестор живо вообразил себе путешествие в Антарктику, его мучительную необходимость, дабы обрести еще одну ценность, заключенную в нем самом. Что это будет за ценность, он еще и не представлял.
– Господи, помоги! – попросил он, глядя в огромное солнечное небо.
В середине следующего дня на Антигуа прилетел третий член экипажа «Пеперчино» греческий итальянец Майкл.
Нестор с другом сидели на подушках «Светланы», слегка выпивали, когда Давиди пришвартовал резиновую лодочку с пассажиром к яхте.
Друг любезно предложил им подняться.
Давиди представил:
– Это Майкл.
«Ему лет двадцать пять», – подумал Нестор, пожимая ладонь новичка. Совсем пацан. Хорошенькая у них команда вырисовывается: злобный капитан, мальчишка-матрос и сорокалетний недоросль морских дел.
– Надо ехать за экипировкой! – напомнил Давиди.
– Пусть парень освоится! – предложил друг. – Может, завтра?
– Ему не надо осваиваться. Он матрос.
Друг пожал плечами, поясняя Нестору – «капитан», что тут поделаешь…
– Ты тоже нужен, – указал капитан на Нестора. – Мы без тебя одежду не купим.
– О'кей, – согласился Нестор сразу. – Готов.
К середине острова их вез все тот же негр с отвисшей нижней губой. Только сейчас поездка стоила на двадцать долларов больше. Нестор не стал спрашивать почему, зная, что на вопрос ответа не будет, только выпученные глаза аборигена уставятся на него.
В микроавтобусе они тряслись уже втроем, вся команда в сборе. Нестор, стукаясь на ухабах головой о крышу, с трудом пытался представить, как проведет с этими людьми на пятнадцатиметровой лодке три месяца. Девяносто нескончаемых ночей. Это при хорошем раскладе, если с ветром повезет и с многим другим. А если не повезет… Мысль дальше не шла, стопорилась, будто врезаясь в толстую лобную кость черепа изнутри.
– Он хороший рыбак, – нарушил тишину Давиди.
Майкл смущенно улыбнулся.
«Наверняка краснеет, – размышлял Нестор. – Если бы не загорелое до цвета шоколада лицо, красные пятна точно бы проступили… Хороший пацан. Слишком молодой».
– Сегодня будем покупать одежду, – пояснил капитан.
– Кто может держать на тропическом острове товары для зимы? – поинтересовался Нестор.
– Есть одно место, – не стал уточнять Давиди.
Через час пот ручьями тек с их лиц. Нестору было дискомфортно и телом и душой.
– Включите кондиционер! – попросил он водителя.
– Не работает, – буркнул подданный Ее Величества.
Нестор выругался.
Негр выматерился в ответ и попросил, чтобы в его машине больше не выражались.
– Тогда включите кондиционер!
– Не работает.
– Вчера работал!
– Сегодня – нет!
Нестор хотел было продолжить дискуссию, решив предложить аборигену на пятьдесят долларов меньше, но встретился взглядом с маленькими глазками капитана. Цвета некачественного янтаря, они смотрели на него почти презрительно.
Нестор замолчал.
– В Греции сейчас холодно! – сообщил Майкл. – Почти зима…
Никто не отреагировал на его метеорологическое сообщение.
Молодой человек совсем смутился, но виду старался не подавать.
Нестор подумал, что с удовольствием врезал бы негру по его жирному затылку, а заодно и хиппарю-итальяшке коленом бы под худосочный зад ввинтил!
Давиди, словно почувствовав агрессию, коротко взглянул на спонсора.
Как это все нехорошо, вдруг заволновался Нестор, глядя в окно на бесконечную череду пальм вдоль дороги. Ведь мне с ним три месяца на одном пятачке жить, а я все более настраиваюсь против него. Быть может, это происходит подсознательно, оттого что я нервничаю или попросту боюсь… Надо что-то срочно менять в самом себе, почувствовать себя подчиненным, который не должен сомневаться в своем капитане, иначе...Иначе случиться может все… Да-да, надо меняться!..
Дальше они ехали молча.
Водитель не выдержал сорокаградусной жары и включил кондиционер. Ничего объяснять не стал, никто его об этом и не просил.
Ехали еще примерно с час, когда проселочная дорога закончилась странным для этих мест строением из круглых бревен, похожих на корабельные сосны. Сосны в этих местах не росли, и видеть дом, построенный из экзотической древесины, было по меньшей мере странно.
На фасаде дома с большими окнами слегка трепыхался австралийский флаг, иногда перекрывая табличку с надписью «Магазин Юджина и сына».
– Долго будете? – поинтересовался таксист, выбираясь наружу.
– Сколько понадобится! – ответил Нестор. Давиди даже не обернулся в сторону аборигена.
Они поднялись по деревянным ступеням на высокое крыльцо, и Давиди уверенно толкнул дверь плечом. Массивная, обитая медью, она открылась со скрипом, пропуская приезжих в прохладный полумрак прихожей, закрытой от пространства дома другой дверью с табличкой, которую с трудом прочитали: «Без приглашения не входить!»
Звякнул колокольчик.
Остановились, ждали.
Через несколько минут послышались легкие шаги, и дверь с табличкой открылась, выливая на прибывших море солнечного света из больших окон торгового зала.
На несколько секунд Нестор ослеп, а когда зрачки настроились на перемену, разглядел перед собой лицо пожилого мужчины – так и хотелось сказать «джентльмена», если бы не седая длинная косичка, болтающаяся на груди. Такую обычно Верка заплетала – жиденькую, похожую на змейку.
