Михаил Барановский - Чужие сны

Мы идем с Борькой по улице, рядом крутится Мухтар. Мне не терпится вывалить все побыстрее. Так уж я устроен – не могу долго держать паузу. Если у меня случается какой-нибудь инсайд, приходит в голову гениальная идея, посещает внезапная карма, мне тут же надо ею с кем-то поделиться. Я думаю, что визит к психотерапевту пошел мне на пользу. Похоже, что трансмиттеры снова заработали. Нейроны так и забегали в моем мозгу.

– Я придумал, как стать крутым бизнесменом, – говорю. – Гениальная идея!

– Ну? – вяло интересуется Борька.

Похоже, у него тоже не все в порядке с трансмиттерами.

– Вот тебе и «ну»! Надо красить.

– Чего красить? – спрашивает.

– Собак! – говорю. – Надо красить собак!

– Каких еще собак?

– Разных. Вот скажи мне: каких расцветок бывают собаки?

Борька перечисляет:

– Серые, черные, белые… Ну, еще коричневые.

– Да! – почти кричу я. – И все! И все!

Мы с Борькой красим Мухтара. Борька, когда водит кисточкой, высовывает кончик языка и повторяет им движение кисточки.

– Понимаешь, – говорю, – нету среди них зеленых, красных, желтых или в горошек… Представляешь, вот надоело тебе, как выглядит твоя собака, ты ее можешь перекрасить, и она предстанет перед тобой совершенно в другом цвете. И вроде как у тебя уже новая собака. На это обязательно будет спрос! Можно будет открыть представительства в разных городах или даже странах. Да и вообще, идешь ты по городу: зима, например, сырость, серость, слякоть, а по улицам бегают разноцветные собаки!

– Да, хорошая идея, – соглашается. – Надо ее запатентовать, пока никто не украл. Но мне кажется, лучше красить людей.

– Людей?

Об этом я как-то не подумал.

– Ну да! Вот смотри: женщины часто говорят про мужчин: «Все они одинаковые». То же самое у меня, например, с китайцами. Лично я их не различаю. Вообще мир людей уныл и однообразен! Нету среди них тех, кто в крапинку или полосочку, длинноухих или великанов, как это бывает у тех же собак.

– Точно! Я бы с удовольствием встречался с симпатичной девушкой – полосатой, к примеру… С такой зеброй или тигрицей… Целовать ее в эти полосочки!

– Класс! Или еще: примелькалась кому-то, скажем, одна и та же жена, приводят ее к нам, мы ее перекрасили и вот вам, пожалуйста, – практически новая жена!

По радио передают о надвигающейся эпидемии гриппа. Грипп уже носится в воздухе. Говорят, идеи тоже носятся в воздухе. Вместе с гриппом. А что, если не только грипп и идеи, но и счастье, и даже любовь! Да мало ли что еще может носиться в воздухе! К черту марлевые повязки! Я тут же представляю себе вихрь больших и мелких влюбленностей, разнокалиберных порций счастья, душевного покоя, вдохновения, гениальных прозрений… Представляю, как все это носится в воздухе, туда-сюда, туда-сюда, в озоновом слое, со страшной силой. У меня даже кружится голова и перехватывает дыхание. Ведь идею красить собак я позаимствовал именно из воздуха. Ее мог подцепить кто-нибудь другой, как вирус гриппа, но она досталась мне. Может, перепадет и что-нибудь еще, таким же воздушно-капельным путем? А как передается любовь? Никто ведь этого толком не знает. Даже про депрессию уже все известно, а про любовь – ничего! Надо почаще бывать на свежем воздухе! Я распахиваю окно, из которого открывается прекрасный вид на небо, и беру подзорную трубу.

– А что он? – интересуется подруга Ирины.

– Он говорит: давай встретимся.

– А что ты?

– А я говорю, что не знаю, надо нам это или нет.

– А что он?

– Да какая разница, что он? Главное, я сама не знаю, чего хочу, понимаешь? – выходит из себя Ирина.

– Не понимаю. Я всегда знаю, чего я хочу. Вот вчера, например, я хотела пирожные и замуж. А сегодня я уже пирожных не хочу. А хочу красный кабриолет и замуж. Неужели ты не хочешь замуж?

– Я не уверена, что хочу замуж за Яна. Я не уверена, что хочу именного такого мужа. Не уверена, что это должен быть именно красный кабриолет, понимаешь? Может, он должен быть синий или желтый или вовсе не кабриолет, а, к примеру, хетчбэк.

– Вот ты интересная! Ты что, отказалась бы от красного кабриолета?

– Нет, конечно.

– Ну, слава богу! Потому что у тебя вообще никакой машины нет. Так ведь и мужа у тебя вообще никакого нет!

– А еще у меня появился какой-то нервный тик, – жалуется Ирина. – Я все время моргаю и почесываюсь.

– Я заметила. К психиатру! – командует.

Психотерапевт очень рад мне. Психотерапевт – один из немногих людей на планете, кто искренне мне рад. Вот до чего я докатился. Впрочем, я тоже рад его видеть.

Я говорю:

– Мне снятся какие-то странные сны. Мне никогда не снилось ничего подобного. Понимаете, это как будто чужой сон, случайно попавший к тебе в постель… Это как неправильно набранный номер телефона…

– Чужие сны… Это очень интересно. Очень. Никогда не встречал ничего подобного. И что же вам снится?

– Мне снится, что я целуюсь с мужчинами, что я рожаю…

– Очень интересно. А когда все это началось?

– Не так давно… Трудно сказать, – отвечаю.

– Может, это произошло после некоего события, которое произвело на вас сильное впечатление? Может быть, это была какая-то душевная или даже физическая травма? Ничего такого не было?

– Ну, может быть, это случилось после посещения консерватории. Я ходил на концерт Сен-Санса.

– Вы испытали культурно-эстетический шок от музыки Сен-Санса? Это поразительно! Надо обязательно послушать Сен-Санса. Я тоже так устал от этой попсы. Везде попса. По радио – попса, по телевизору – попса. Никакого спасения от этой попсы. Консерватория! Да! Надо непременно пойти в консерваторию. – Делает какие-то пометки в еженедельнике.

«Мой психотерапевт пользуется еженедельником, – замечаю я. – Надо, – думаю, – будет спросить у него про мою концепцию делового еженедельника “Жизнь – говно”. Интересно все-таки, кто из нас прав: я или Алла Генриховна?»

Психотерапевт говорит:

– В ближайшие же выходные – посещение консерватории! Так…

– Простите, доктор, но я не думаю, что дело в Сен-Сансе. Просто в консерватории я сильно ударился головой.

– Вы так тянулись к высокому, что свалились с ложи бенуара?

– Нет, я ударился о другую голову. О голову одной девушки… – И тут я теряю контроль над собой. В очередной раз меня посещает озарение. – Доктор, доктор! – кричу я. – Меня сейчас посетила одна безумная мысль!

Тот от неожиданности вздрагивает так, что очки с тяжелыми линзами подскакивают на его носу.

– Дорогой мой, только не волнуйтесь, только не волнуйтесь и не надо так кричать. Вы как раз по адресу! Безумные мысли – наша профессия!

Прибежав домой, я хватаюсь за подзорную трубу. Как же я раньше не догадался! Это все из-за сбоев в работе трансмиттеров. Тормозные какие-то трансмиттеры! Я вижу Ирину и Яна за столиком кафе. Судя по всему, они только что встретились. К ним подходит официант.

– Что будете заказывать? – спрашивает.

Ирина говорит:

– Мне, пожалуйста, чай. Зеленый.

– А мне капучино, – говорит Ян.

Официант кивает:

– Хорошо.

– С обезжиренным молоком, – добавляет Ян.

– Хорошо.

– И без корицы. С мелкой шоколадной крошкой.

– Хорошо, – говорит официант.

– У вас есть заменитель сахара? – не унимается Ян.

– Да. Сейчас принесу.

– О чем это я? – спрашивает Ян Ирину. – Ах, да. Я так по тебе скучал… И дня не проходило, чтобы я не думал о тебе.

Ирина, моргая и почесываясь, говорит:

– Я тоже много думала о тебе.

– Правда? – оживляется.

– Да, – говорит Ирина.

Тут раздается телефонный звонок, и Ян подносит мобильник к уху.

– Саша, надо выяснить, что там с НДС… Да, он должен пойти в зачет… Нет, таможня – это твой вопрос… Хорошо. Пока, – он кладет телефон на стол и обращается к Ирине: – Извини.

– Ничего.

– Прости меня, я был полным дураком. Не знаю, что на меня нашло.

– Ревность – штука неуправляемая.

– Да, но все равно нельзя было так себя вести, извини.

– Все нормально, забудь.

Я понимаю, что мне необходимо срочно вмешаться. Пора внести ясность. Расставить все точки над «i». Набираю ее номер. Вижу, как Ирина берет телефон и после нескольких протяжных гудков говорит мне в ушную раковину:

– Здравствуйте. Да я поняла. Вы знаете, я сейчас не могу разговаривать… Что? Вы сумасшедший? Что вам снится?.. Рыба?.. Вы считаете, что это моя рыба? – Она прикрывает трубку рукой и говорит Яну: – Бред какой-то. Опять этот псих.

– Дай я с ним поговорю!

– Не надо, я сама.

Снова я слышу ее голос в телефонном динамике:

– Послушайте, не звоните мне больше, хорошо? Сотрите мой номер и больше мне не звоните. Никогда. Хорошо? Вот и отлично. Прощайте, – и частые гудки.

– Чего он хочет от тебя? – интересуется Ян.

– Он говорит, что ему снятся мои сны. Он считает, что мне должны сниться его сны. Потому что мы стукнулись головами… Ну, тогда, в консерватории. И теперь нам снятся сны друг друга. Представляешь? Больной! Надо же до такого додуматься!