Кристина Арноти - Африканский ветер
— Рой, наверное, сказал вам, что я — настоящее чудовище…
— Вовсе нет. А что?
— У него такая привычка. Он всегда меня критикует.
Следовало ли мне идти у нее на поводу и продолжать шутить?
— Мне скорее показалось, что вас… что он к вам очень привязан.
— Вот как? Значит, на расстоянии он меня ценит?
Скрытое напряжение заставляло меня нервничать.
Катарина продолжала настаивать:
— Рой, ты говорил обо мне хорошее в Париже? Спасибо! Один раз не в счет…
Рой пожал плечами:
— Хватит заниматься самоистязанием.
Мексиканец подал нам теплое печенье на серебряном блюде. Девушка взяла пару штук.
— Люблю французов, — сказала она с полным ртом, — они такие забавные, всему удивляются и все сравнивают с Францией. Ваши мужчины очень приятны, более внимательны к физическому и моральному комфорту женщин.
Рой рассмеялся:
— Потому что ты знаешь, как они ведут себя с «интеллектуалками»?
Я попытался их успокоить:
— Я счастлив, что у вас был приятный опыт…
Она нахмурилась:
— Опыт — это сильно сказано!
И указала на Роя:
— Я упустила несколько побед из-за него.
— Я никогда и ничего тебе не запрещал, — ответил Рой, — Ты свободна. Садись в самолет и лети в Париж. Я тебя не удерживаю. Давай, уезжай!
Она испугалась.
— Ты так говоришь. А если я и вправду захотела бы уехать?
— Дверь открыта.
— А зачем, — произнесла она коварным голосом, — ты пригласил сюда француза, настоящего француза?
Мне не нравилось чувствовать себя ни образчиком, ни объектом этнологических исследований.
— Ты ошибаешься. Эрик не чистый француз, — сказал Рой.
Я кивнул:
— Моя мать была немкой.
— Вот как! — воскликнула она, входя во вкус — Так вот почему вы такой красавец… То есть высокий и светловолосый.
Спасибо тебе, дорогая мать, лишенная материнского инстинкта. Ничтожная и жестокая, ты вырвала мое сердце, а посему я отрекаюсь от тебя и выдумываю такой, какой ты должна была быть в зависимости от складывающихся обстоятельств. Ты в моих рассказах то графиня, то несчастная наследница промышленника, скомпрометировавшего себя сотрудничеством с нацистским режимом. Твое прошлое зависит от места, где я нахожусь, и от людей, которым я про тебя рассказываю. Ты бросила меня потому, что я был тебе «обузой», но благодаря тебе мои внешние данные нравятся людям. Спасибо, мама.
— Немка, — повторила Катарина.
— Все мы — результат смешения рас, — заявил Рой, щелкая орешки, — По крайней мере, здесь, в США. Держите!
Он протянул мне чашу.
— Спасибо, не хочу. Я недавно съел в самолете нечто небольшое и горячее, так, из любви поесть. Там кормят на убой.
— Правда?
Рой возмутился: несмотря на отчаянную конкуренцию между авиакомпаниями, цены на самолет между Европой и Америкой постоянно растут!
Я изобразил подходившее моменту выражение лица и произнес тоном человека богатого и желающего оставаться таковым:
— Все дорого. Я видел один секретный документ по проблемам вашего баланса внешней торговли. Он не радует. Скоро инфляция взлетит вверх.
— Да для этого вовсе не нужно читать донесения шпионов! Это приходит и уходит. Рейганизм закончился, не переживайте за нас, мы всегда сумеем выкарабкаться. Не стоит оплакивать Америку.
Я из осторожности хотел дать задний ход. Но поскольку он ждал моего ответа, мне пришлось заметить, что весь мир в той или иной степени зависит от Соединенных Штатов. Он кивнул с удовлетворением, но атмосфера казалась мне напряженной. Они на меня злились? Если да, то почему?
Катарина подняла с пола лежавшую рядом с ее креслом куртку из грубой шерсти.
— Здесь вечерами прохладно. Не хотите ли взглянуть на вашу комнату? Я вас провожу.
Рой занервничал:
— Останься со мной. Его проводит Альфонсо.
«Его» означало меня.
— Как хочешь.
Как кукла с дистанционным управлением, она осталась сидеть на канапе рядом с ним.
Альфонсо, вероятно, следивший за жестами Роя, подошел незамедлительно:
— Прошу вас, мсье, следовать за мной…
Я поднялся. Столовая, отделенная от кухни деревянной стойкой и высокими стульями для бара, занимала около сотни квадратных метров. Я прошел мимо стола, накрытого на трех человек.
— У вас есть время принять душ. Мы будем ужинать через двадцать минут, — сказал Рой.
Мне нужен был не душ, а теплая ванна и время на раздумья. Я чувствовал себя не лучше, чем сверток с подарком, доставленным после праздника. В чем была причина плохого настроения Роя? Было ли это связано со мной или с его подружкой? Но на меня он сердиться не мог, поскольку ничего не знал об истинной цели моего визита.
Я прошел вслед за мексиканцем по коридору, выходящему к патио, большую часть которого занимал пустой бассейн, освещенный мигавшими лампочками. На сером дне бассейна было выложено мозаичное изображение схватки барракуд.
— Мы закончили его чистить, сегодня вечером начнем наполнять, — сказал Альфонсо, — Но пока вода прогреется… надо будет подождать. Мисс Катарина не войдет в воду холоднее двадцати восьми градусов…
Я заметил поодаль кабинки аккуратно сложенные белые шезлонги. По другую сторону бассейна начиналось крыло апартаментов. Размеры здания были впечатляющими. К комнатам вел длинный коридор. На середине его Атьфонсо остановился, открыл дверь и первым вошел в комнату, чтобы включить свет в тамбуре, все стены которого были заняты встроенными шкафами. Я увидел большую комнату, посередине стояла кровать под балдахином. Альфонсо сразу же включил телевизор. Попи бежал за Оливией, которая спасалась от бородатого гиганта. В правом кармане у меня был один доллар, а в левом — пятидолларовая бумажка. Именно ее я и протянул. Альфонсо слегка улыбнулся.
— Спасибо, сеньор.
И направился к выходу.
— Секунду, пожалуйста.
Он обернулся:
— Да.
— Что следует одеть на ужин?
Я смотрел на его черные усы.
— Сегодня ужин в узком кругу. Друзья приедут завтра, тогда будет устанавливаться форма одежды… Вас предупредят.
Было что-то высокомерное в этом «вас предупредят», но я запретил себе быть слишком подозрительным. Когда Альфонсо ушел, я принялся осматривать комнату. Посмеиваясь над своими подозрениями, я лег на кровать, чтобы посмотреть под балдахин. Я боялся пауков, любых насекомых, любая надоедливая муха меня раздражала. Ни пылинки, все безукоризненно! Я открыл чемоданы, достал оттуда смятые вещи, перетряс их, а затем развесил по вместительным шкафам у входа.
Я уже представлял себя на корте после выигрыша решающего мяча, потного, с растрепанными волосами, с махровым полотенцем на шее. Для того чтобы им понравиться, я должен казаться звездой, которая из-за нехватки средств готова рекламировать какой-либо крем после бритья. Я буду хищником со свежим дыханием, приводящим в восторг зверем. Я быстро принял душ и побрился. Во время полета из Парижа в Лос-Анджелес я постоянно чистил зубы и гладил щеки. Не была ли такая забота о гигиене следствием моих комплексов? Я выбрал спортивные брюки из легкой фланели с несминающейся стрелкой, рубашку с открытым воротом и итальянский свитер модели «от кутюр», как сказал мне продавец: на зеленом фоне были ромбы и треугольники. Я причесал волосы. К счастью, они были густыми! Возможно, я унаследовал их от матери. Я все время вспоминал о ее великолепных белокурых волосах, которые никогда не поседеют в моей памяти.
Зазвонил телефон. Это был Рой:
— Мы вас ждем… Захватите теплую куртку.
— Уже иду.
— Пока дойдете, мы уже напьемся допьяна, — добавил он утрюмо.
Он пошутил? К счастью, в доме, где жил «англичанин», я купил накануне отъезда великолепный жилет с длинными рукавами, нечто плотное, нежное, дорогое. Мне его продали со скидкой. Я принялся лихорадочно расстегивать его. Затем надел его на себя и устремился в коридор. Я боялся, что, если заставлю их ждать, они будут на меня сердиться. Я обошел бассейн и направился на голоса, которые доносились с большой террасы. Сидя в плетеных креслах, Катарина и Рой о чем-то болтали. Я различил с одной стороны темную массу леса, а с другой — дрожащие и перемещающиеся огоньки кораблей, плывших по Тихому океану.
— Добро пожаловать, Эрик. Отсюда в ясный день можно увидеть море, — заявил Рой.
Я поздравил его с этим, он улыбнулся и пригласил нас за стол. Атмосфера с тала более легкой, вероятно, они помирились. Меня позабавил стоявший посреди стола светильник в стиле барокко, в виде ангела из плотного фарфора, держащего в пухлых ручках два горящих шара. Я заметил поднос, уставленный маленькими кусочками колбасных изделий, наткнутых на зубочистки. В больших стаканах были налиты приготовленные заранее темные и густые на вид напитки.
