Дэвид Мэйн - Ной

– Как торговля?

– Плохо, – отвечает Динар. – Как корабль?

– Не стой на солнцепеке, – говорит Ной. – Поешь с нами.

После трапезы Динар говорит:

– На продажу я привез мало. Соль, немного зерна. Хотя к чему оно вам, ведь скоро урожай. Еще есть красивые сандалии.

– О сандалиях забудь. Все остальное мы берем.

Динар приподнимает бровь.

– Собираем припасы, – поясняет Ной. – Плохой урожай, долгая зима. К тому же, – добавляет он, – мир уничтожит потоп, поэтому нам понадобится все, что только можно достать.

Динар кивает, словно это уже не первое пророчество, которое он слышит.

– Цена тебе понравится. Никто ничего не покупает.

Они быстро договариваются, складывают тюки с зерном и солью в кладовой. Ной отсчитывает несколько медяков.

– Если где наткнешься на строительный лес, вспомни обо мне.

– Вряд ли, – отвечает Динар. – Перехожу на дорогие вещи: шелк, специи, браслеты и вино.

– Разбойники перережут тебе глотку за такой товар.

Динар сплевывает и произносит:

– Мир стал слишком грешен.

Когда он уходит, Ной позволяет себе почувствовать небольшое облегчение. Еще один шаг к полной готовности. Не обращая внимания на ноющую шею, он смотрит на небо.

– Завтра забьем буйволов, – говорит Ной жене, – а ты и Мирн займетесь мясом.

Ему даже в голову не приходит, что жена и так уже все знает.

Глава десятая

Илия

…А из скота нечистого по два, мужеского пола и женского.

Мужчины такие забавные. Покажи им стаю волков, которой верховодят самцы, и они скажут: «Видишь? Мужчины должны править – таков закон природы».

Ладно.

Но покажи им улей, где главная роль отведена королеве, а самцы заняты лишь работой, и они возразят: «Люди – не насекомые».

Ну да.

Покажи им кошку, которая возится с котятами, и они скажут: «Ага! Женщины должны заботиться о детях». Но стоит им напомнить, что за три дня кошка пропускает через себя пятьдесят котов, и они спросят: «Хочешь, чтобы мы жили как животные?»

Круглолицый капитан финикийского торгового судна, который взялся перевезти меня через море на север, – безобидный малый. Чтобы убить время, я разговариваю с ним о космологии. Его бог вполне может оказаться братом Бога, которому поклоняется мой муж Хам: старик, низвергает молнии, отступникам грозит посмертным воздаянием и так далее.

– Почему ты так уверен, что твой бог – мужчина? – спрашиваю я его. – Ты же его не видел.

– Это естественно, – усмехается он. Что бы ни говорил капитан, он всегда усмехается. Причем каждый раз он склоняет голову и протягивает раскрытую ладонь, будто делает уступку или преподносит подарок. – Как-никак в этом мире силой созидания наделены мужчины.

Я чуть не подавилась.

– Чего?

– Семя мужчины дает начало росту плода, – говорит он с усмешкой и склоняет голову.

– Но без женщины, – напоминаю я ему, – это семя – лишь влага.

– А без мужчины, – улыбается он, – женщина – лишь пустой сосуд, ждущий момента, когда его наполнят.

– Тогда, скорее всего, Создатель сочетает в Себе мужское и женское начала. Наверное, Он гермафродит.

Моя мысль явно приводит его в смятение. Поскольку нашему спору не видно конца, я принимаю решение сменить тему. Капитан, несмотря на свои взгляды, человек сведущий и разбирается в науках о природе. Мне это тоже интересно. Однажды я говорю, что, если долго плыть в одном направлении, можно доплыть до края земли и упасть вниз. Капитан улыбается, вытягивает руку и говорит:

– Это невозможно.

– Почему?

Его улыбка становится шире. Его одежды выкрашены свекловицей, в цвет его обветренных щек.

– Ты когда-нибудь видела Луну?

Путь неблизкий, и я принимаю его игру.

– Видела.

– Какой она формы?

– Она меняется, но вообще-то круглая.

– Может, ты когда-нибудь видела Солнце?

– Видела, – и, упреждая следующий вопрос, добавляю: – Оно тоже круглое.

Он кивает:

– Так что же подсказывает логика?

– Твои рассуждения неверны, – возражаю я. – Ты забываешь, что Солнце и Луна сверху, а Земля снизу.

– Где снизу?

– Здесь.

– Где здесь?

Естественно, я не знаю, что ответить. Тут любой бы смутился.

– Давай-ка я тебе кое-что покажу, – предлагает он.

Он ведет меня на нижнюю палубу, кладет на стол два лимона.

– Это Земля, а это Солнце, – говорит он. – Земля крутится вокруг Солнца, как веретено.

– Чушь.

– Более того, – усмехается он и берет третий лимон. – Вот Луна. У меня только две руки, показать не так-то просто. Точно так же, как Земля вращается вокруг Солнца, Луна вращается вокруг Земли.

– Ну да. Мне больше нравилось, как ты рассказывал о том, что у Бога есть мужские принадлежности. Какие у тебя доказательства?

– Солнце встает и заходит – вот мое доказательство. Это происходит потому, что Земля вертится вокруг Солнца.

– А почему мы не чувствуем вращения?

Он пожимает плечами.

– Ладно, – говорю. – Допустим, Луна всходит и заходит, потому что вращается вокруг нас, точно так же, как мы вертимся вокруг Солнца.

– Точно.

– Вот тебе вариант попроще. Мы стоим на месте, а вокруг нас вертятся Солнце и Луна. Земля плоская, в чем каждый может убедиться своими собственными глазами. Докажи, что я не права.

– Не могу, – он многозначительно пожимает плечами. – Но мне нравится моя теория. В ней радующая глаз симметрия, которая есть в танце. Мне нравится мысль о том, что мироздание танцует.

Значит, он еще и поэт.

– К тому же моя теория объясняет еще кое-что.

– Что именно?

Он выстраивает лимоны в линию.

– Иногда Луна проходит между Землей и Солнцем. Поскольку они одного и того же размера, Солнце на время пропадает, и Землю окутывает тьма. Ты когда-нибудь такое видела?

– Видела. Мой деверь Сим назвал бы это дурным знамением. Даже на моей родине люди приходят от этого в ужас.

– Где бы ни жили люди, затмение наводит на них страх. Хотя, сама видишь, явление вполне объяснимое.

Он расстилает на столе свиток, испещренный мелкими значками, выстроенными в колонки.

– Согласно моим подсчетам, следующее затмение произойдет ровно через две недели. Точно в полдень. – На его красном обветренном лице играет удовлетворенная улыбка. Он как ребенок, который только что справился со сложной задачкой. – Весь мир погрузится во мрак, – с удовольствием произносит он.

– Запомню, – говорю ему тоже с улыбкой, хотя внутренне содрогаюсь.

– Запомни, – кивает он. – И не забудь, кто тебе обо всем рассказал. После затмения подумай еще раз о танце, в котором кружатся небеса.

Через десять дней я высаживаюсь на северном побережье и присоединяюсь к банде северных варваров, возвращающихся после набега на южные города. Они признаю´т во мне северянку, мне удается выдать себя за жрицу Оды, поэтому бандиты дают мне лошадь и не трогают меня. Мы едем по ночам, держась подальше от населенных мест, приближаясь к ним только для того, чтобы украсть скот. Мои спутники головорезы, одетые в волчьи шкуры; они, не задумываясь, перерезают глотку любому, кто встает у них на пути. Я прилагаю все усилия, чтобы избежать кровопролития, но дело это непростое. Я ведь жрица Оды, пьющей кровь своих врагов, а врагов у Оды немало.

Я собираюсь пробраться на север и обратиться к женщинам – главам родов с просьбой помочь мне собрать как можно больше животных. После этого я отвезу животных на юг. Спору нет, план нельзя назвать изощренным, однако, в силу сложившихся обстоятельств, других вариантов у меня нет.

Мои спутники лишены изящества, как и многого другого, но их поведение предсказуемо и с ними я в безопасности. Два дня проходят без особых происшествий, но на третью ночь мы натыкаемся на маленькое поселение в пару-тройку домов, где нам оказывают серьезное сопротивление. Три человека из банды гибнут под ударами копий. Защитники, вооруженные каменными топорами и короткими бронзовыми мечами, кидаются на нас. При свете луны идет короткая кровавая схватка. Мы превосходим защитников числом, и вскоре все они гибнут. Новых потерь у нас нет. Бандиты без промедления убивают женщин. Остались только дети – четыре девочки и два мальчика. Девочки маленькие, вряд ли у них хоть раз были месячные. Мальчикам года по четыре, может, пять.

Бандиты насилуют детей. Я отхожу в сторону и бормочу проклятия на языке Хама – эти свиньи принимают их за молитву Оде. Когда мужчины вдоволь натешились, дети, к счастью, уже без сознания. Бандиты поджигают соломенные крыши, двое из них извлекают мечи, чтобы перерезать детям горло, но тут подает голос главарь:

– Подождите!

«Слава Богу», – думаю я.

– Пусть этим займется жрица, – говорит главарь. – Как-никак это воля Оды.

Они поворачиваются ко мне. Песочные пряди главаря, словно гадюки, ниспадают ему на плечи, плечи и грудь укрыты кожаными пластинами, на месте некогда отрезанного носа – небольшое утолщение.