Юрий Мамлеев - Мир и хохот
Алла расхохоталась, почти не надрывно.
— Да все мы понимаем… Сестричка моя имела в виду, что нет в вас сексуального влечения к смерти. Оттого вы и ординарные, несмотря на вашего Мишуню.
Петр Петрович далее привстал. Побледнел так и опять произнес:
— Если бы вы не от Лены, то попросил бы вас уйти из нашего дома.
Остальные Потаповы не привстали, а как-то опустились вниз. Но Алла успела шепнуть Ксюше: «Я одурела от этого Мишуни, я больше не могу, к тому же он подвывает взаперти, мы же не за этим воем пришли, Ксю».
Алла знала, что может здесь многое себе позволить, ибо у Потаповых они защищены именем Лены Дементьевой. А почему так — это, в конце концов, не важно.
Старушка, впрочем, при словах «сексуальное влечение к смерти» поджала губки и покраснела, как девушка. А вслух прошептала: «Ну и сестрички».
Алла встала и, посмотрев на несчастную и ставшую как бы меньше ростом Евдокию Васильевну, сказала:
— Ну извините вы нас, если что не так. Мы к вам с добром пришли.
Ксюша вступилась за сестру:
— Конечно. Мы только добра и ждем. Зачем нам зло?
Постепенно все как-то улеглось. Евдокия хотела предложить даже чаю, но вспомнила, что Сама не велела.
Старушка невзначай и буркнула:
— Сколько раз Леночка предлагала Мишуню к батюшке одному, в церковь сводить, но родители, — и старушка взглянула на Петра Петровича, — не хотят, говорят, все равно не поможет, мол, дело Мишуни особенное. Но Леночка говорила им, почему же не попробовать…
Алла заметила:
— Конечно, Лена права, попытка не пытка, в Средние века, когда вера в людях была на уровне, Мишу, может быть, и спасли бы. Хотя, конечно, прорывы его, думаю, не от дьявола, дело еще мудреней и сугубо личное, но помочь до какой-то степени все равно бы смогли.
Ксюша не удержалась:
— Оно-то конечно, но если только не попался бы в объятия какому-нибудь чересчур любвеобильному инквизитору, из Испании к примеру… Костер из плохих мыслей пылал бы тогда.
Алла сделала Ксюшеньке знак: помолчи, в конце концов.
Глава 8
Сама вошла незаметно, тихой сапой. Просто возникла за столом, где сидели Потаповы и родные сестры.
Потаповых тут же как бензином смыло. Гуськом, гуськом, друг за другом, они исчезли словно в тумане.
Сама между тем впечатляла. Чуть-чуть низенькая, сухонькая, возраста от сорока до семидесяти, на чей вкус, лицо потаенно-живое, но в морщинах, глазки твердые, волевые, но вместе с тем бегающие. Недоступность, но обычная, в ней тоже, конечно, была, однако где-то внутри.
Пронзенно взглянув на сестер, она вдруг тихонько спросила их о здоровье. Те удивились и помолчали. Почему-то оказалось, что трудно было начать конкретный разговор — о Стасике. Говорили, что Сама была мастерица на исчезнувших. Некоторые даже возвращались.
— Мы о вас столько наслышаны от Лены, — вздохнула Ксюша. — А почему вы нам покушать-то не разрешаете?
Сама, оскалив молодые зубы, дружелюбно рассмеялась.
— Всего лишь для дисциплины, всего лишь. Хватит вам нежиться в пуху, — она бросила взгляд на Ксюшу.
— Нам Стасика, мужа моего, жалко до ужаса, — внезапно перешла к делу Алла.
— Я осведомлена о вашем Стасике. «Через Лену, наверное», — подумала Ксюша.
— Мы искали, искали, звонили, — еле сдерживаясь, начала Алла. — И милиция, и косвенно, в основном через третьи руки, к тому же всякие экстрасенсы…
Сама пренебрежительно махнула рукой.
— Надо было бы на особых контактеров выйти, — произнесла Алла.
У Самой поползли вверх брови.
— Не по делу, — сказала она. — Настоящие, высшие контактеры, милая моя, имеют дело с силами и существами, о которых наше убогое человечество не имеет никакого представления. Зачем этим силам Стасик?
Легло молчание.
— Кроме того, — Сама даже сверкнула просветленным взглядом, — многие контактеры сходят с ума. Это банально, но это факт. Они просто не выдерживают даже отдаленного присутствия тех существ, которых они пытаются хотя бы чуть-чуть понять. Они раздавлены, их человеческая гордость попрана более могущественными существами, их ум превращается в круговорот безумия. Немногие выдерживают…
Алла и Ксеня не знали даже, как зовут Саму (если ее вообще как-то звали), но Алла обошлась с ней без имени-отчества.
— Вы знаете, мы обо всем этом прекрасно осведомлены. Мы же из круга Лены.
— А вы знаете, кто стоит за ней? Метафизически?
— Придет время, узнаем.
— Ого!
— И мы знаем, каким образом могут быть полезны контактеры, если говорить о Станиславе.
— Будя, — ответила Сама. — Приступим к делу. Вы руку Стасика принесли?
— Конечно. Мы предупреждены. Отличные изображения линий на всех двух ладонях.
— А изображение личика, о чем тоже говорилось, есть?
— И это есть.
Сама разложила три листа (две ладони и лицо) перед собой, и сосредоточилась, и оцепенела вдруг, неподвижно рассматривая эти изображения.
Замогильная, но наполненная энергией тишина овладела комнатой. Замерли даже мыши.
«Решается судьба Стасика», — подумала Ксения.
И внезапно Сама завизжала ни на что не похожим голосом. Тишина разорвалась.
Сама посмотрела полубезумным по силе взглядом на сестер.
— Вы что, с ума сошли! — каким-то лаем выкрикнула она.
Алла и Ксения онемели.
— Кто вы?!! — голос женщины срывался, а взгляд метался из стороны в сторону, как пойманный демон. —Да вы что?.. Да ведь это… Кто?!! Что?!!
Потом взгляд ее потерял всякую связь с речью, и она опять завизжала. Из маленького рта выступила пена, она вскочила и разорвала в клочья листы.
«Она нас убьет», — мелькнуло в уме Ксюши, и сердце ее превратилось в живой комочек сладкой любви к жизни.
Но блуждающий взгляд Самой твердил о другом, о том, что она просто вне своего ума.
Внезапно Сама зашипела и с этим звуком выбежала в коридор.
— Чтобы все провалилось, наконец… Ха… ха-ха! — взвыла она непонятно, подняв голову к потолку, точно увидела там свой предел и страх. И с этим завыванием выскочила из квартиры.
— Надо бежать отсюдова! — воскликнула Ксюша.
Но в комнату всунулась голова деда Игоря:
— Не убежите так просто… Не убежите!
Сестры рванулись в коридор. Но там у двери на выходе стояли Потаповы, похожие на разбушевавшихся гномов.
— Это вам так не пройдет, — сказал Петр Петрович, пошатываясь.
— Да мы на вас Мишу сейчас выпустим! — закричала его супруга.
Из чулана донесся хохот.
— Только через мой труп! — с криком возразила бабуся.
— Да что вы сделали с Самой, что произошло, где ваш Стасик, кого он довел?! — Петр Петрович затопал ногами.
— Да они на Саму посягнули, — прошамкала Любовь Матвеевна. — Теперь нам не жить.
Из чулана донесся оглушающий стук: это Миша ломился в дверь. Алла, схватив за руку Ксюшу, юрко проскользнула между хозяином и бабусей и выскочила с сестрой за дверь.
— Уши бы у вас отвалились! — услышали они на прощанье.
Алла и Ксюшенька еле отдышались на улице.
— Могли умереть, — сказала Ксюша.
— Надо срочно позвонить Лене, а потом выпить, — решила Алла.
…Голос Лены был спокоен как никогда.
— Встретимся через час в нашей стекляшке у метро «Парк культуры», — предложила она.
«Стекляшкой» оказалось кафе у радиальной линии «Парка культуры».
Взяли гору пирожков, кофе и по рюмочке каждой.
— Я вот что хочу сказать, сестрички, — начала Лена, лихо опрокинув в себя рюмашечку. — Все прошло как по маслу. Теперь надо сделать выводы.
— Какие там выводы?! Миша мог ворваться, и что тогда?! — слегка нервно воскликнула Ксения.
Лена укоризненно на нее посмотрела.
— Во-первых, я была на сто процентов уверена, что его не выпустят. Во-вторых, ничего бы вам Миша не смог причинить, если бы даже проклял вас со всей лошадиной силой… Вы защищены, — резко заключила она. — Иначе я бы не рекомендовала вам этот эксперимент. Такие типы, как он, ничего не могут причинить тем, кто из нашего окружения, например…
— Естественно, Леночка, — зря мы, что ли, погружались в метафизику, но нежное женское «эго»… все-таки встало на дыбы, — закончила Алла. — А Сама — мощный и дикий фрукт, ничего не скажешь.
— Отчего она словно в ад полезла? — рассуждала Ксюша, откусывая пирожок. — Надо же, чтоб данные Стасика так довели эту жуткую бабу с глазами пугливого льва.
— То-то и оно, девочки, — ответила Лена, выдохнув. — Но сеанс окончен. Цель достигнута. Если Сама пришла в дикообразный ужас, прикоснувшись к ситуации со Стасиком, то вам, Алла, лучше туда не соваться, и поставьте точку на этой истории. Саму просто так не выведешь из себя…
— Значит, Нил Палыч прав, — задушевно и задумчиво прервала ее Ксюша.
— На то он и Нил Палыч, чтобы часто быть правым, — заметила Лена.
Чашки с кофе уже опустели, но подошла официантка: «Вам еще?» — «Еще», — был ответ.
