Мари-Лора Пика - Сердце матери
Жиль взглянул на меня стеклянными глазами.
— Чего ты нервничаешь?
— Нервничаю? Я занималась твоим отцом, пока ты валялся на диване и смотрел свой проклятый «Телефут», твой ребенок чуть не умер у тебя на глазах, я весь день моталась туда-сюда, ничего не ела… А ты абсолютно ничего не делал, только пил, да еще и привел наш дом в омерзительное состояние. Странно, что я нервничаю! Кретин!
— Вот как?
Равнодушие Жиля меня потрясло. Я уже привыкла к его лени, но это было слишком. Падая с ног, взбешенная, я предпочла пойти спать.
На следующий день детям надо было идти в школу. В семь утра прозвонил будильник. Я одела их, отвела Тибольта на автобусную остановку и отвезла Матье к своей подруге Валери, которая работала няней. Потом я отправилась проведать Жюли и пробыла с ней с девяти утра до половины пятого. К пяти часам я должна была вернуться, чтобы встретить Тибольта на остановке. Оказавшись наконец дома, я увидела, что Жиль так и не притронулся к грязной посуде. Освободив уголок стола, я накормила сыновей и в восемь вечера уложила их спать, а сама до часу ночи пылесосила, мыла полы и наводила порядок.
Эти выходные рассеяли мои последние иллюзии относительно Жиля. Я поняла, что никогда не смогу на него положиться. Не знаю, почему я тогда не ушла от него. Наверное, мне это просто в голову не пришло…
Последней каплей стало рождение Марго, и в этот раз даже я не была к этому готова. Несмотря на давление Жиля, я наотрез отказалась делать аборт. Мне было тридцать четыре года, у меня случилось по меньшей мере одиннадцать выкидышей, и мне казалось немыслимым не довести эту беременность до конца. Жюли, которой два брата причиняли довольно много хлопот, сказала: «Если родится мальчик, оставляй его в больнице. Если девочка — привози домой».
Нам повезло, и это была девочка. Марго родилась 8 августа 2006 года, все так же в результате кесарева сечения. Что касается наших взаимоотношений с Жилем, то это была настоящая трагедия. С рождения Матье количество разногласий и нареканий постоянно увеличивалось, и ни одно из них так и не было улажено. С рождением Марго все стало гораздо хуже. Серьезная инфекция после кесарева сечения сильно меня ослабила, и к нам регулярно, на несколько часов в день, стала приходить домработница, чтобы сделать уборку или посидеть с детьми. Однажды утром, собираясь в Немур на консультацию у кардиолога, я зашла к Жилю, который сидел, как обычно, в своей мастерской и чинил очередной радиоприемник.
— Жиль, я уезжаю и оставляю тебе Марго. Через полтора часа придет домработница. Она уберет и даст Марго бутылочку.
— М-м…
Во время консультации кардиолог сказал:
— Мадам Мезоннио, учитывая то обстоятельство, что вы курите, мне нужно провести еще одно обследование. Вы не могли бы выйти, выкурить четыре сигареты и вернуться обратно?
Оказавшись на улице, я позвонила Жилю, чтобы узнать, все ли в порядке с малышкой. Когда он взял трубку, я услышала, как Марго плачет.
— Жиль! Что происходит?
— Мне это уже надоело! Она не замолкает, а домработницы все нет. Я не знаю, что с ней делать!
Меня трясло от ярости. Я позвонила Сесилии, но она не отвечала: должно быть, поехала забирать детей из школы. Потом я позвонила Магали, и на этот раз мне повезло больше: она была дома.
— Магали, это Мари-Лора. Я застряла у врача. Ты не можешь заехать ко мне?
Она тут же отправилась в Бромей.
Я вернулась в кабинет. Но давление у меня так подскочило, что врач не смог провести обследование. Вся издерганная, я вернулась домой, где, к счастью, Магали уже позаботилась о ребенке.
— Я дала ей бутылочку с соской и поменяла подгузник. Все в порядке.
Как это безответственно: позволить собственной дочери два часа разрываться от крика лишь потому, что лень дать ей соску и сменить подгузник! Я была потрясена. Именно тогда я начала спать на диване. Я неоднократно пыталась поговорить с Жилем, но выбрать подходящий момент было непросто. Большую часть времени я была с детьми и не хотела, чтобы они слышали, как мы ругаемся. Я пыталась выбрать момент, пока они в школе, но безуспешно: всякий раз, когда я хотела поговорить с мужем, он обращался в бегство. Если он не усаживался перед телевизором, то уходил из дому, хлопнув дверью. Моя злость все накапливалась, и я уже не испытывала к Жилю ничего, кроме презрения. Однажды я не выдержала. Это было летом 2007 года. Марго почти исполнился годик, а я по-прежнему спала на диване. К нам приехали друзья Жиля, чтобы помочь с ремонтом столовой, и я отправилась в Мелун за краской под цвет дерева, чтобы подкрасить балки, покрытые пятнами. Когда я вернулась, Жиль проворчал:
— Следовало быть повнимательнее: ты купила не ту краску.
Он был прав, и я снова поехала в магазин, чтобы поменять ее. Я вернулась домой в половине девятого, как раз подошло время ужина. Все сидели за столом в саду и выпивали. Жиль, разгоряченный выпивкой, небрежно спросил:
— А что у нас сегодня на ужин?
— Ничего. Позволь тебе напомнить, что я провела в дороге полдня.
— Ну да, ты хотела сказать, что провела полдня, где-то шатаясь!
Я слышала эти слова вот уже год: Жиль считал, что мне не нужна машина, что мое место дома. Он прекрасно знал, что на этот раз я ездила за краской, но это ничего не меняло. Не знаю почему, но в тот день я взорвалась. Дети спали на диване, в доме были друзья Жиля — Джо, Серж и Мишель. Мои нервы просто не выдержали. Я встала так резко, что стул упал. Я подняла его и швырнула на газон. Стул ударился о решетку. Я бросилась к Жилю, намереваясь, очевидно, ударить его, но Серж меня удержал. Жиль принялся орать как ненормальный:
— Посмотри на себя, истеричка!
Что этот кретин о себе вообразил? Я не смогла сдержаться. Обзывая его, я поняла, что кричу. Мы орали друг на друга на глазах у друзей, которые смотрели на нас, не осмеливаясь вмешаться. Я не могла не призвать их в свидетели.
— Плевать ты хотел на всех! Джо, Серж и Мишель приходят сюда каждую неделю, чтобы помочь нам, а ты что делаешь? Ты бродишь по старьевщикам, а они в это время ремонтируют твою гостиную! Другие вкалывают, а ты, как обычно, валяешься на диване! Заметь, тебе еще повезло найти идиотов, которые работают совершенно бесплатно, а ты этим даже не можешь воспользоваться! А еще у тебя есть жена, которая полностью занимается детьми!
В тот день я выложила ему все, что думала, хотя должна была сделать это гораздо раньше. И закончила словами:
— Предупреждаю тебя, Жиль: если будет продолжаться в том же духе, мы разойдемся.
— Пожалуй, ты права…
— Вот увидишь.
7
БОЛЕЗНЬ
Я никогда не запоминаю сны. К тому же они мне редко снятся, последний я видела больше года назад. В тот день я водила детей в цирк Пиндер в Париже, и нас просто потряс номер со львами. Ночью я проснулась, подскочив от ужаса: в моем кошмаре меня съедали львы. По инерции я проверила, цела ли. Какое ужасное ощущение… Я встала, чтобы выпить стакан воды, успокоилась и, посмеявшись над собственными страхами, снова легла. Возможно, я нашла бы этот сон пророческим, если бы в тот момент могла представить себе, что действительно буду съедена. Но не львом, а болезнью.
Однажды ночью в начале марта 2008 года я проснулась от жуткого ощущения удушья. Напрасно я открывала рот, пытаясь сделать вдох. Я решила, что умираю. Инстинктивно я согнулась, пытаясь восстановить дыхание и не поддаться панике, и почувствовала, как мои легкие начинают понемногу увеличиваться в объеме. Я подождала, пока снова стала нормально дышать, и легла в постель. Мое сердце бешено стучало в груди. В ту ночь я очень испугалась. Удушье продолжалось всего несколько минут, и наутро я отлично себя чувствовала, но случившееся довольно сильно взволновало меня, и я решила сходить к врачу. Я была знакома с Каримом уже двенадцать лет, и он стал моим хорошим другом. Но поскольку он был в отпуске, меня приняла одна из его коллег. Прослушивание ничего не обнаружило, и врач выписала мне направление на анализ крови и рентген легких, а после сказала:
— Я не вижу ничего, что было бы не так, Мари-Лора. На снимке все выглядит нормально, анализ крови также ничего не выявил. Возможно, это было просто волнение. Может быть, приступ страха. На всякий случай я выпишу тебе легкий антидепрессант.
Неделю спустя, во время обеда, я почувствовала в желудке нечто вроде огромного шара, который сдавливал мои внутренности, причиняя такую боль, что я не могла ничего проглотить. Я тотчас же отправилась к Кариму.
— Гм… Если я правильно понимаю, это никак не связано со случаем на прошлой неделе. Но эти два приступа слишком близки по времени, что уже странно. На всякий случай я выпишу тебе направление на эхографию грудной клетки.
Через четыре дня, когда после обследования я одевалась в холодном кабинете, ко мне подошел врач-эхограф с огромным прозрачным снимком в руках. Он был явно взволнован.
