Егор Радов - 69
Иван Медведев, улыбнувшись, одевается. Ибо не век молодому человеку кукушкой куковать, запершись в комнате среди пленок рок-музыки, которая повествует нам о легкой жизни и психических проблемах; но иногда выпадает и ему шанс тряхнуть половым органом желудком, восприняв в организм пульсирующий, точно предынфарктное сердце, holiday. Иван Медведев любил праздники, и он очень надеялся на то, что любовь в виде соблазнительной души какой-нибудь особы раскроет для него врата новой жизни.
Он одел характерную одежду и с радостью вышел из дома. После путешествия в транспорте он прибыл туда, где Ярослав Иванов сжал его в своих объятиях, приглашая к журнальному столику, стоявшему в углу рядом с торшером, чтобы выпить кагора. Но кагора не о казалось, и они стали пить имбирную водку. Они пили ее бесконечно, единственная дама в этой компании молча смотрела на них сквозь очки. Приближалась восхитительная ночь. И в эту минуту они опьянели.
— Давай ее трахнем, — сказал Ярослав Ивану.
Тот задумался.
— А как же тот, кто спит?
— Это ее возлюбленный. Но он спит. Впрочем, ему все равно.
— Ну давай, — сказал Иван, — а как?
— Сиди пока. Я начну, а потом ты. Только не гони картину.
Дама в это время отсутствовала. Потом она пришла, и они допили имбирную водку. Они втроем сидели молча, не зная, как начать. Наконец Ярослав Иванов сказал:
— Ну что, будем ложиться спать?!
— Да! — сказала дама и встала.
— А куда же ты?!
— Я пойду спать к Леше, — сказала она, указав на возлюбленного.
— Ну что ты, — сказал Ярослав, выключая свет, — мы предоставляем тебе кровать…
— Нет, что вы… Я туда пойду.
Дама забеспокоилась, но улыбалась.
Иван Медведев сидел в кресле, изображая то, что дремлет, но согласен со всем происходящим.
— Я тебя туда не пущу… Ложись здесь! — сказал наконец Иванов и толкнул даму на кровать, захохотав.
— Что вы хотите? — спросила дама, смутившись.
— Раздевайся; будешь спать. Не волнуйся.
— Нет, я туда пойду.
Медведев встал, включил нежную музыку. Ярослав Иванов начал уговаривать даму, склоняя ее к любви. Она немного сопротивлялась, изображая удивление, но Иванов действовал прямолинейно и жестко, не давая даме ни времени, ни желаний для отступления. Медв ев сидел в кресле и наблюдал безобразие полового акта с потным одержимым мужчиной и женской грудью, разъятой под ним. Было довольно противно, но потом и у него — у Медведева — проснулось некое желание, несмотря на согласие с Леонардо да Винчи по поводу не красивости половых органов. Он сидел, а чувства росли. Иванов демонстрировал чудеса потенции. Медведеву надоело, он встал, снял штаны, разделся и лег с ними.
— Ну давай, ну давай быстрее… Я не могу! — начал он говорить Иванову. Но Иванову было плевать. Словно персонаж Баркова, он трахался, ничего не видя и не слыша. Медведев шлепнул его по заднице — Иванов выругался, потом попросил еще. Медведев начал оп ять канючить и просить своей доли. Он надоел Иванову до безумия. Тот отвалился от дамы и сказал:
— Давай. Можешь ее трахнуть — она не против.
Он встал, включил музыку и сел на место Медведева. Медведев перелез через даму, накрылся одеялом.
— А, может, не надо? — спросила дама.
— Надо, — мрачно сказал Медведев, поняв, что его обуял приступ импотенции.
— Ты же не хочешь, — сказала дама.
— Сейчас, — сказал Медведев.
Он начал представлять всякие грязные и пошлые картинки. Но вместо того, чтобы возбудиться, он почувствовал какую-то печаль, как будто прикоснулся к табу, и сердце его начало гнить. Иванов сидел в кресле — он смотрел на них, он ждал, он был готов, он б ыл мужчиной. Медведев обнял даму, почувствовав к ней ужасную нежность.
— Я люблю тебя! — закричал он. — Я сейчас ужасно люблю тебя… Я не могу… Я не могу…
— Ты потрясающий, — сказала ему дама. — Настоящий человек никогда не сможет в такой ситуации.
— Да, наверное. Нужно послать все… Нужно быть в чем-то животным. Я хочу быть животным. Человек никому не нужен. Сейчас имеют ценность только животные. Я действительно люблю тебя сейчас.
Она обняла его всем телом, ибо дамы любят такие слова, и начала целовать его. Он добился своего — бессознательный душевный извращенец — она захотела его. Она действительно захотела его!
— Эй ты, дружище, — сказал Иванов, — если ты не хочешь, уступи место!
— Подожди, — лирическим голосом сказал Медведев, поглаживая спину дамы.
— Я люблю тебя, я всегда тебя любил, я готов влюбиться в тебя, мне надоело мое тело, я хочу любви, любовь это есть нечто такое, что стоит предательства, любовь невозможна, я хочу любить хоть вилку, я люблю тебя и мне плевать на твое тело!
Медведев говорил красивые слова, и дама балдела, уткнувшись в его щеку. Медведеву казалось, что он может говорить бесконечно. Даже со Сладкой Энн в начале знакомства он не чувствовал такого лирического настроя. В самый разгар своих речей Медведев поня л, что он вполне готов осуществить свой мужской долг и бережно дотронулся пальцем до кожи дамы, как бы спрашивая у нее разрешения. Дама конвульсивно повернулась всем телом на бок, обняла Медведева ногами, и Медведев все-таки начал ее трахать, прекратив время свой нежный монолог. Ибо секс есть продолжение любовного ухаживания другими способами.
Потом Медведев почуял еще большую любовь к этой даме.
— Как тебя зовут, любимая? — спросил он.
— Наташа, — ответила дама, целуя Ивана в плечо. Они крепко обнялись, закусив друг друга, как удила, и задремали, укрывшись одеялом.
— Эй, вы! — закричал Иванов, встав с кресла. — Вы хорошо устроились. Давай-ка ты, Медведев, вставай. Теперь моя очередь.
Медведев повернул неистовое лицо.
— Слушай, Иванов, ты мне друг?
— Да.
— Оставь тогда меня с ней. Я ее люблю.
— Ее?!
Иванов не понимал. Он сказал:
— Я, конечно, оставлю, но это бред. Я не понимаю тебя.
— Я ее люблю.
— Ты что — шутишь?
— Нет! Уйди отсюда! Я убью тебя сейчас! Ты мне друг? Я ничего не объясняю. Оставь нас, и все.
— Как хочешь, — пожал плечами Иванов.
— Ты прав, — сказала вдруг дама. — Неважно, что я хочу… Так правильно. Но мне надо идти к Леше.
— Послушай, Наташа, — зашептал ей на ухо Медведев, — давай сбежим отсюда! Давай выйдем чистыми из этой игры. Пускай все остальные занимаются всей этой фигней. Давай сбежим. Это будет лучшее воспоминание: утро, и мы вдвоем идем к чертовой бабушке! И я буду любить тебя.
— Я очень хочу этого, — сказала дама, — но я не пойду.
— Но почему?
— Не знаю.
— Оставь ее, дурак! — сказал Иванов. — Чем меньше женщину мы любим… Знаешь?
— Знаю, — грустно сказал Медведев. — Иди к Леше. Я предложил тебе выход, но ты идешь к Леше. Мы остаемся в нашем мире. Прощай, Наташа!
Она встала и легла к спящему Леше. Рядом с Медведевым лег Иванов. Через пять минут все уснули. За окном начали убирать снег.
Проспав положенное, они все встали. Леша потягивался, Иванов и Медведев отвернулись, и дама оделась. Найдя в пепельнице какие-то более-менее приличные бычки, они покурили и пошли за пивом.
96
— Эй ты, дрянь, проститутка! — закричал Иван Медведев в лицо Сладкой Энн. Она стояла пьяная и с ненавистью смотрела на него.
— Я тебя больше не боюсь! — сказала она.
— Дура дебильная! Ты еще повесишься! Я тебе устрою веселую жизнь!
— Ничего у тебя не выйдет. Ты — ребенок, алкоголик и импотент!
— А ты — дура.
— Мы расстанемся, а ты все равно будешь со мной спать!
— С тобой будут спать одни уроды!
— Что ты орешь?
Она сказала это спокойно и насмешливо, неожиданно вспомнив старинное обидное женское средство. Медведев на секунду растерялся, но потом опять закричал:
— Потому что ты раздражаешь меня своим дебильным существованием!
— Идиот, — сказала Сладкая Энн.
— Идиотка, — сказал Медведев.
Они стояли посреди комнаты, готовые броситься друг на друга. И Гудзон шумел на двух своих берегах.
61
Огурец. Сморчковое мясо. Лысая любовь. Деревянная мать.
62
Фиеста. Иван Медведев (Советский Союз) во фраке и запонках неспешa заходит в ресторан. Его друзья М. Синявский и Леонард Коган ведут под руки Маргариту. Должно быть, это Метрополь, так как журчит фонтан, и вообще все выглядит фешенебельно и мраморно. Официант, щелкнув каблуками, как Штирлиц, протягивает меню. Гости кивают, рассаживаясь.
— Что мы будем?
— А сколько у вас есть?
— Два стольника.
— Отлично. Официант! Шампанского, коньяку, икры, жульена, вырезку с грибами, салатов… Остальное — потом.
Леонард Коган откидывается, затягиваясь "Кэмелом".
— Ну что, мудила, — говорит он, обращаясь к Медведеву, — погудим?
