Эдуард Тополь - Братство Маргариты (сборник)
– Все-таки периодически нас нужно хорошенько стукнуть по голове, – заметил Илья.
– Что вы имеете в виду? – не понял Трофимов.
– А мы сразу в лучшую сторону меняемся. Наверно, потому и кризис случился, – сказал Илья и показал на небо: – Там, наверху, подумали и…
– Хватит Чехова! – заявил Альбертович. – Пошли за диваном!
– Действительно, – согласился Илья. – Пошли, пока он не передумал.
И все пошли из квартиры.
– Может, там еще чего лишнее… – сказала на ходу Маргарита.
Под новые раскаты грома и приближающейся грозы они спустились ниже этажом, в квартиру Трофимова, и несколько минут спустя Маргарита вернулась к себе с торшером и подносом. Следом за ней Сергей, Арсен, Василий, Илья и Трофимов втащили большой диван, поставили его посреди квартиры и разложили.
– Ну? Красота! – сказал Илья.
– Действительно, большой диван, красивый, – не верила своему счастью Маргарита.
– Станок! – сказал Альбертович. – Ну, теперь держись, Рита-Маргарита! На таком диване!..
– Вот что такое мужское братство! – сказал Илья. – И между прочим, должен вам сказать, такое братство есть вокруг каждой женщины. Не нужно никаких партий – социалистических, демократических, консервативных, либеральных. А нужна одна всемирная женская партия, которая исправит весь мир.
– Илюша, ты всегда был немножко романтик и немножко демагог, – заметила Маргарита.
– Нет, я не демагог! Мы, мужчины, для чего живем? Ради вас, женщин! Ради того, чтобы вы нас любили, мы совершаем геройские поступки и грабим банки, восходим на Памир и работаем на двух работах, делаем открытия и берем взятки, залезаем в долги и носим галстуки, летаем в космос и меняем носки – все ради того, чтобы нас любили те женщины, которых мы хотим. Или я не прав? Ты скажи, депутат!
– Тебе по телику нужно выступать, – сказал Альбертович.
– Но если это так, – гнул свое Илья, – и если все человечество воистину состоит из таких вот братств, то, может быть, именно женщины и смогут исправить мир? Останавливать нас, когда мы идем воровать, обманывать, брать и давать взятки. Может, они научат нас жить без этого? А, Маргарита?!
– Я немножко не понял, – сказал Арсен, – это ты опять Чехова цитировал? Или кого другого?
Где-то очень близко снова громыхнул гром.
Маргарита, подумав, вдруг сказала задумчиво:
– Знаете, что я вам скажу? Уехала бы я отсюда! От всего… Боже мой, как бы я хотела уехать! Лежишь иногда ночью и думаешь: «Ё-моё, ну какого хрена я тут жизнь-то трачу? Почему никто не увезет меня куда-нибудь в Австралию? Или не знаю…»
– Не то говоришь, – сказал вдруг Арсен. – Здесь нужно менять. Почему здесь нельзя хоть одну копейку честно заработать? Ведь как хорошо можно было бы жить в России, если бы тут не воровали так, как воруют в России!
– А ты, Василий! – со слезами продолжала Маргарита. – Почему ты не увез меня? Мы с тобой мимо таких островов плыли! А вы, Сергей Альбертович? А ты, Илья? Почему? Почему ты меня тут бросил? Сволочь ты…
– Прости… – тихо сказал Илья.
– Нет, не прощу… – плакала Маргарита. – Никогда не прощу… Почему? Почему, Илюша?!
– Потому что трус… – ответил он. – Еврейский мальчик… Сначала, после школы, мама говорила: «Какой жениться?! У тебя нет высшего образования! Закончи институт…»
– А потом?
– А потом у тебя Катя появилась. Но я все равно… Но мама сказала: «Если ты женишься на этой гойке, я умру…» И они… они увезли меня в Израиль… От тебя…
– И ты там женился…
– Да, тебя любил и люблю. А на другой женился.
– Бывает… – сказал Арсен.
– Но мы хорошо живем, – сказал Илья, – у нас дети…
– И у нас могли бы быть… Дурак ты, Илюша!
– Я не дурак, я сволочь, – сказал Илья. И посмотрел вверх: – Господи!!!
А в ответ ему за окном полыхнула молния и громыхнуло уже почти на Айвазовского.
– Господи, прости меня! – сказал Илья. – Барух Ата Адонай, элухэйну…
Альбертович стал звонить по своему мобильному:
– Коля, поднимись за мангалом… – И сказал Маргарите: – Стол тебе оставить, или как?
– Та нэ трэба, – сказал вдруг Василий. – Я куплю ей завтра.
– У тебя ж денег нет? – удивился Илья.
– На пьянку нет. А якусь-то мебель и кроватку дочке куплю.
Тут пришел Коля, водитель Альбертовича.
– Собирайте стол, стулья, – приказал всем Альбертович и пошел на балкон. – Учитель, берем мангал.
Все принялись собирать складные стулья и стол, выносить их за дверь.
– Эй, учитель! Блин! – снова позвал с балкона Альбертович.
– Опять начинаешь? – спросил Илья, выходя к нему.
– А я чё сказал? Я тя обидел?
– Пока нет.
– Ну и все. Без базара. – Альбертович взял мангал с одной стороны. – Бери с той стороны. И давай так, братан. Все уходят. Чтоб никто тут не остался! По-честному. Зашито?
– Зашито, – согласился Илья.
Вдвоем они вынесли мангал за дверь и вернулись.
– Ну что, Рита-Маргарита? – сказал Альбертович. – Посошок нальешь?
– А там осталось? – спросил Трофимов.
– Осталось, – сказала Маргарита и принесла поднос с текилой, солью и стаканами.
– О! Супер! – обрадовался Альбертович. – Допиваем и…
Маргарита разлила по стаканам остатки текилы.
Рядом с домом снова бабахнул гром.
– За Маргариту! – сказал Илья.
– За Катю! – добавил Альбертович.
– Дякую, спасибо, – сказал Василий. – За Катю.
– И за Маргариту, и за Катю, – обобщил Арсен.
– За Чехова! – сказал Трофимов.
– Это еще почему? – удивился Альбертович.
– А хороший был писатель, – объяснил Трофимов.
– «Муму» написал, – сказал Илья.
– Нет, «Муму», кажется, другой написал, – засомневался Трофимов.
– Петя, вы еще «Муму» не проходили, – заметила ему Маргарита.
– Ладно, поехали! – сказал Альбертович. – До дна!
Все выпили.
Гром.
– Всё, Маргарита, бывай! – сказал Альбертович и приказал всем: – Уходим! По-быстрому. Вася, бери свой велик.
– А куды мне? – сказал Василий. – Мне некуды…
Сергей взял велосипед и пошел к выходу:
– Ничё не знаю. Все уходим! Маргарита, Катя на какой вокзал приезжает?
– На Курский, – ответила Маргарита.
– Ну вот, Вася, ночуешь на Курском, утром дочку встретишь.
– Маргарита, – сказал Арсен, – ресторан «Севан», в любой время. Такой сделаю табака!
Выталкивая всех за дверь, Альбертович сказал Арсену:
– Пошли, пошли! Я те сделаю табака!
Закрыв за ними дверь, Маргарита оглядела беспорядок в квартире:
– Боже мой! Еще уборка! Нет моих сил…
И села на диван.
Снова шарахнул гром.
Маргарита выключила свет и калачиком устроилась на диване.
За окнами начался дождь, переходящий в ливень.
Под шум дождя Маргарита уснула, но через пару минут вскочила, включила свет. И увидела, как с потолка каплет на диван – все сильней и сильней.
– Ё-моё! – сказала она в сердцах, бегом принесла с кухни таз, поставила под капель с потолка. И заплакала: – Ну вот, сняла квартиру! Дура…
В дверь постучали.
– Кто там? – испугалась Маргарита.
– Это я, – сказал мужской голос. – Открой.
– Кто?
– А ты не узнаешь, что ли?
Маргарита, подумав, сказала сама себе:
– Господи! Так они сейчас все вернутся…
Май – сентябрь 2009
Япона коммуна, или Как японские военнопленные построили коммунизм в отдельно взятом сибирском лагере (по мемуарам японских военнопленных)
Киноповесть
Навстречу трудным ситуациям нужно бросаться храбро и с радостью. Помни поговорку: «Чем больше воды, тем выше корабль».
Из кодекса БусидоМного лет назад кто-то из моих читателей прислал мне удивительную рукопись бывшего японского военнопленного Ю. Ёсиды – написанная от руки, по-русски, с огромным количеством грамматических ошибок, она тем не менее так меня увлекла и очаровала, что я стал искать автора. А не найдя, начал собирать мемуары других японских военнопленных и даже разыскал одного из бывших оперуполномоченных НКВД по лагерям японских военнопленных в Сибири. Он рассказал мне много интересного из того, что никогда не было в печати – ни в российской, ни в японской. И весь этот материал лег в основу повести. А канвой ее стала рукопись Ю. Ёсиды, которого я считаю своим незнакомым японским соавтором.
От своего и от его имени посвящаю ее бывшим интернированным – так в Японии называют всех, кто побывал в советском плену.
Автор9 августа 1945 года, с внезапного нарушения Красной Армией маньчжурской границы, началась советско-японская война, а через неделю, 15 августа, сразу после американской атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, император Хирохито подписал рескрипт о капитуляции Японии, и Квантунская армия в составе 670 000 человек разоружилась и сдалась советским войскам.
129 сентября, еще до рассвета, эшелон громыхнул сцепками вагонов и резко остановился. Все проснулись, в темноте послышались громкие удары по стенам вагонов и крики конвоиров:
