Вэнделин Ван Драанен - Привет, Джули!
А еще у них что-то вокруг шеи, да? А, нет, у них вокруг клюва такие штуки...
— По-твоему, я должен заглянуть через забор и высматривать большие перья и что-то красное?
— С другой стороны, кажется, эти красные нашлепки на голове есть и у куриц. Хотя и не такие большие.
Я пронзительно посмотрел на Гэррета и уже собирался попросить его забыть об этом, но он сказал:
— Я пойду с тобой, если хочешь.
— Серьезно?
— Ага, приятель. Серьезно.
Вот так и получилось, что в половине второго мы с Гэрретом Андерсоном шпионили у забора Бейкеров. Не самое мою любимое занятие, но в данном случае у меня не было выбора, ведь вечером я должен был дать папе ответ.
Мы понеслись туда со скоростью света. Я подумал, что если мы поспешим, то успеем все сделать еще до того, как Джули вернется из школы. Мы даже не забежали домой бросить рюкзаки. А кинулись прямо к дому Бейкеров и принялись шпионить.
Заглядывать через их забор необходимости не было. Все было отлично видно и сквозь него. Но Гэррет все время тянул голову вверх, и я последовал его примеру, хоть и понимал, что это мне здесь жить, а не ему.
На заднем дворе царил настоящий хаос. Какой сюрприз. Кустарник нестриженный, вместо травы жуткое грязное месиво, а в углу виднелось чудное строение из досок и проволоки.
Гэррет первым заметил их собаку, расположившуюся чуть дальше между парой жалкого вида шезлонгов. Он указал на пса и спросил:
— Как думаешь, из-за него могут быть проблемы?
— Да мы уйдем раньше! Где эти дурацкие куры?
— Наверное, в курятнике, — ответил Гэррет, затем поднял камень и швырнул его в клетку.
Сначала мы увидели настоящий взрыв из перьев, а потом показалась одна птица. Она почти не отошла от клетки, но и на таком расстоянии мы видели, что у нее есть перья и красная нашлепка на голове.
— Ну? — спросил я у Гэррета. — Это петух?
Он пожал плечами.
— По-моему, это курица.
— Откуда ты знаешь?
Он снова пожал плечами.
— Мне так кажется.
Мы с минуту наблюдали, как птица топчется в грязи.
Потом Гэррету надоела эта сцена, он схватил другой камень и уже собрался запустить им в клетку, как открылась задняя дверь и из дома вышла Джули.
Мы замерли. Глядя на Джули через забор, я пробормотал:
— Когда она успела вернуться?
Гэррет пробормотал в ответ:
— Пока ты гадал, петух это или нет. — Немного погодя он добавил: — Слушай, а нам везет. Она, похоже, пришла собрать яйца.
Но Джули сперва решила поздороваться с петухом. Она опустилась в самую грязь и принялась обнимать его и говорить, какой же он у нее молодец. Потом Джули отпустила эту бедную птицу и принялась сюсюкаться с другой. А затем она запела. Запела! Оглушительно громко.
— В дождливый день мне светит солнце. На улице холод, а у меня в душе май. Ты спросишь, почему? Я отвечу: благодаря моим девочкам. Моим ма-а-алень- ким девочкам...
Джули заглянула в клетку и прокудахтала:
— Привет, Фло! Добрый день, Бонни! Выходите, мои малютки!
Клетка была слишком маленькой для Джули. Размером с конуру для небольшой собаки. Но разве это остановило Джули Бейкер? Нет. Она опустилась на корточки и пролезла внутрь. Куры, кудахча, повыскакивали наружу, и очень скоро заполнили весь двор, а от Джули остались только ее перепачканные туфли.
Но вот слышали мы многое. Она что-то делала в клетке, продолжая петь:
— Мне не нужны ни деньги, ни удача, ни известность. У меня есть все, о чем только можно мечтать. Ты спросишь, почему мне так хорошо? Благодаря моим девочкам. Моим ма-а-аленьким девочкам...
Я уже больше не искал птицу с самой большой красной нашлепкой на голове. Я не сводил глаз с туфель Джули Бейкер, пытаясь понять, как можно быть такой счастливой, когда у тебя все туфли в курином помете.
Гэррет вернул меня на землю.
— Здесь только куры, — сказал он. — Посмотри.
Я перевел взгляд с туфель Джули на птиц. Сперва я их сосчитал. Одна-две-три-четыре-пять-шесть. Да и как можно было забыть, что у нее вылупилось шесть цыплят — это же рекорд школы. Об этом, наверное, вся страна знает.
Но я не совсем понял, что Гэррет имел в виду. Да, здесь только куры, но что это значит? Я не хотел, чтобы он снова разозлился на меня, но все равно я ничего не понимал. Наконец я решился:
— То есть петуха тут нет?
— Совершенно верно.
— А ты откуда знаешь?
Гэррет пожал плечами.
— У петухов всегда напыщенный вид.
— Напыщенный вид?
— Точно. И к тому же у них у всех одинаковые перья. И эти красные нашлепки тоже. — Гэррет кивнул. — Ага. Тут, определенно, только куры.
Вечером отец спросил у меня, накручивая макароны на вилку:
— Ну, сынок, миссия выполнена?
Я улыбнулся ему и тоже принялся за макароны.
— Угу, — ответил я, выпрямляясь, чтобы доложить новости. — У нее только куры.
Папа отправил макароны в рот.
— И?
Я понимал — что-то не так, но что именно? Я постарался приклеить улыбку к лицу, говоря:
— И что?
Папа положил вилку и посмотрел на меня.
— Она так и сказала? Только куры?
— Ну, не совсем.
— Так что же точно она сказала?
— У-уу... вообще-то она ничего не сказала.
— В смысле?
— В том смысле, что я пошел и посмотрел сам. — Я старался, чтобы ответ прозвучал так, словно я совершил настоящий подвиг, но папа не купился.
— Ты не спросил?
— Мне не пришлось. Гэррет много знает о курах, так что мы просто пошли и посмотрели.
Линетта закончила топить в соусе свои три с половиной макаронины, потянулась за солью и ухмыльнулась, глядя на меня.
— А ты трус.
— Линетта! — воскликнула мама. — Не груби.
Линетта поставила солонку.
— Мама, он шпионил. Ты понимаешь? Он пошел к дому Бейкеров и подсматривал через забор. И ты хочешь сказать, что тебя это совсем не волнует?
Мама повернулась ко мне.
— Брайс? Это правда?
Теперь на меня смотрели все, и нужно было спасать положение.
— А что такого? Вы ведь просили меня выяснить про кур, вот я и выяснил!
— Трус-трус-трус! — прошептала моя сестра.
Папа по-прежнему не ел.
— И ты выяснил, — произнес папа, тщательно взвешивая каждое слово, — что у Джули только... куры.
— Точно.
Папа вздохнул, намотал макароны на вилку, отправил их в рот и жевал целую вечность.
Мне казалось, что я тону, только я не понимал, почему. И я решил исправить ситуацию:
— Получается, вы можете смело есть эти яйца, но я к ним не притронусь, даже не просите.
Мама ела салат и по тому, как она переводила взгляд с папы на меня и обратно, я понял, что она чего-то ждет от него. Но поскольку папа молчал, она спросила:
— Это почему?
— Потому что... ну... не знаю, как бы помягче сказать.
— Просто скажи, — резко бросил папа.
— Потому у них весь задний двор завален навозом.
— О господи! — воскликнула сестра, отбрасывая вилку.
— Ты имеешь в виду куриный помет? — спросила мама.
— Ага. И не в одном специальном месте. Им весь двор завален. Куры просто ходят по этому и...
— О господи! — стонала Линетта.
— Но это правда!
Линетта поднялась:
— И вы хотите, чтобы я после этого продолжала есть?
Не дожидаясь ответа, она вышла из столовой.
— Линетта, но ты должна что-то съесть, — крикнула ей вслед мама.
— Нет, не должна! — прилетел ответ из комнаты. А через секунду Линетта заглянула в столовую и добавила: — И не жди, что я буду есть эти яйца, мама. Слово «сальмонелла» тебе ни о чем не говорит?
После этого Линетта снова нас покинула, а мама повторила:
— Сальмонелла.
Она повернулась к папе.
— Как думаешь, у них может быть сальмонелла?
— He знаю, Пэтси. Меня больше волнует, что наш сын трус.
— Трус! Рик, пожалуйста. Брайс не такой. Он замечательный мальчик, который...
— Который боится девочки.
— Папа, я ее не боюсь, просто она раздражает меня!
— Почему?
— Ты знаешь почему! Она и тебя тоже раздражает. Она всегда перегибает палку!
— Брайс, я просил тебя победить свой страх, но вместо этого ты поддался ему еще больше. Если бы ты был в нее влюблен — это одно. Любви бояться можно, но это, это просто стыдно. Допустим, она много болтает и порой проявляет излишний энтузиазм, но что здесь такого? Подошел, спросил, получил ответ, ушел. Это же элементарно, бог ты мой!
— Рик... — произнесла мама. — Рик, успокойся. Он же узнал, что ты просил...
— Нет, не узнал!
— Почему?
— Он сказал, что у нее только куры! Конечно, у нее только куры! Вопрос был — сколько кур и сколько петухов.
Я почти слышал щелчок в голове и чувствовал себя полным идиотом. Неудивительно, что сейчас я был папе так противен. Я полный идиот! Конечно, они все куры! Гэррет вел себя как главный знаток кур, только на самом деле ничего он не знает! И зачем я его послушал?
Но было уже поздно. Папа был убежден, что я трус, и чтобы я победил свой страх, я должен был отнести коробку с яйцами обратно Бейкерам и сказать, что мы не едим яйца, или что у нас аллергия или еще что-то в этом роде.
