Моррис Глейцман - Болтушка

Когда Аманда заметила сосиску, она ее выдернула и испуганно оглянулась на отца. Но он ничего не видел, так что она успокоилась.

- Ро, - хихикнула она, - перестань!

- Только если ты перестанешь, - ответила я.

Аманда призадумалась. Но она ведь чуткая и понятливая, да и вообще хороший человек, так что довольно быстро сообразила, что я имею в виду.

Представляя меня еще каким-то людям, она просто сказала: «Познакомьтесь, это Ро», - а я поздоровалась жестами, предоставив им самим догадываться: то ли у меня проблемы с речью, то ли я работаю в аэропорту на взлетном поле, а там все так разговаривают.

Мы болтались по залу уже минут десять, когда я наконец-то вспомнила о папе. Огляделась по сторонам: вроде бы все спокойно, никто не скандалит. Папа стоял у стола с закусками, занимая разговором какую-то пожилую даму. Судя по движениям папиных рук и по выражению лица дамы, речь шла о том, как гусеницы плодожорки оставляют в яблоках свои какашки. Но, может, ей просто резала глаз папина ярко-оранжевая рубаха.

Аманда сжала мне руку и показала на сцену.

У микрофона стоял мистер Косгроув.

- Леди и джентльмены, - начал он, - добро пожаловать на первое собрание Ассоциации прогрессивных предпринимателей, посвященное молодежному движению «Добровольцы на службе общества»!

Мне стало смешно, потому что сейчас он не басил и не рявкал, а как-то поскрипывал и подвизгивал от волнения.

- У него проблемы с речью, но он с ними успешно справляется, - сказала я Аманде, но она даже не улыбнулась.

Не все знаки разобрала, наверное.

Тут я прислушалась повнимательнее и тоже перестала улыбаться.

- Теперь, - продолжал мистер Косгроув, -я попрошу наших юных помощников по очереди вывести на сцену своих подшефных и немного рассказать нам о каждом из них, чтобы мы все могли объединить усилия и сделать жизнь этих людей более интересной и полноценной. А начнем мы с мисс Аманды Косгроув!

Я посмотрела на Аманду с ужасом.

А она на меня - виновато. Потом взяла за руку и повела на сцену.

Все зааплодировали, а один человек одобрительно свистнул. Вот такой он у меня раскованный.

Целое море лиц уставилось на меня из зала.

Почти все смотрели сочувственно.

Кроме папы, который так и сиял от гордости.

И кроме других подшефных: однорукого дяденьки, паренька в инвалидном кресле, горбатой старушки и девчонки с металлическими каркасами на ногах. Эти со страхом ждали своей очереди.

И вдруг случилась странная вещь.

Когда мистер Косгроув отдал Аманде микрофон и спустился в зал, весь мой ужас куда-то испарился.

Ком в животе растаял, и, бороздя взглядом это море сочувствия, я вдруг поняла, что надо делать.

И я должна была это сделать, пусть даже Аманда потом отказалась бы со мной разговаривать.

Аманда откашлялась и жалобным голосом заговорила в микрофон:

- Леди и джентльмены, это Ро, сейчас я вам о ней расскажу...

Я похлопала ее по плечу. Она замолчала и уставилась на меня.

- Я сама расскажу, - сказала я руками.

Мне пришлось повторить это дважды. Наконец до нее дошло.

- Э-э... Ро хочет сама рассказать вам о себе, - пискнула она в микрофон. Вид у нее был испуганный.

Я заговорила, медленно выводя руками крупные, четкие знаки.

- Мы не подшефные, - сказала я. - Мы просто люди.

Я посмотрела на Аманду. Так и есть, она все поняла.

Она стояла рядом, судорожно сжимая микрофон.

Сердце у меня стучало как бешеное. Если она настоящий друг - значит, скажет, твердила я себе.

- Ро говорит, - начала Аманда, и голос у нее окреп, - что она... что они - не подшефные, а просто люди.

В зале воцарилась полная тишина.

- Я такая же, как вы, - сказала я. - Обычный человек со своими трудностями.

- Ро такая же, как мы, - перевела Аманда, - обычный человек со своими... канавами?

Она посмотрела на меня озадаченно.

- Трудностями, - подсказала я.

- Трудностями, - повторила она.

- У меня трудности с голосом и речью, - продолжала я, - а кому-то из вас, может быть, трудно зарабатывать на жизнь, или печь бисквитный торт, или делать по-большому.

Аманда все повторила слово в слово, даже «по-большому».

В зале по-прежнему было тихо.

- Вы можете мне сочувствовать, если хотите. А я, если захочу, могу сочувствовать вам. Мне вот, например, очень жалко тех из вас, у кого нет настоящего друга.

И я посмотрела на Аманду.

А она, пока переводила, смотрела на меня, и глаза у нее сияли.

Мы, кажется, целую вечность так простояли на сцене, молча улыбаясь друг другу.

А потом все захлопали!

Ну, почти все.

Не хлопали только двое.

Этим двоим было не до аплодисментов. Они катались по полу, под ногами у поспешно расступавшейся публики, лягаясь, пыхтя и размахивая кулаками. То коричневый костюм окажется сверху, то оранжевая атласная рубаха...

Папа и мистер Косгроув.

Я спрыгнула со сцены и стала проталкиваться сквозь толпу.

Там, за спинами, под выкрики и визг, несколько мужчин пытались растащить дерущихся.

Когда я добралась до папы, он уже сидел на краешке стола, среди кое-как сдвинутых закусок. Он тяжело дышал, по лицу бежала алая струйка.

В первый миг я и сама задохнулась от ужаса, но, увидев, что в волосах у него запуталась мелко нашинкованная капуста, а за ухом застрял листок салата, поняла, что это всего лишь свекольный сок.

Он поднял на меня глаза и выплюнул кусочек кочерыжки. Я, по крайней мере, надеялась, что это не зуб.

- Этот тип не просто тупой ублюдок, он еще и хам, - заявил папа, злобно косясь на мистера Косгроува.

Тот стоял, прислонившись к противоположной стене, а вокруг суетились работники клуба, счищая с его лица и одежды пюре из авокадо.

Аманда и миссис Косгроув тоже были там.

Мы с Амандой переглянулись. Она развела руками и закатила глаза: «Эти предки!»

Я кивнула.

- Он сказал, что ты неполноценная, - пояснил папа. - А я ему говорю, фигня это, неполноценный - это когда человек чего-то не может, а ты разве не умеешь говорить? Да ты самая болтливая девчонка во всей Австралии!

- Спасибо, пап, - вздохнула я.

- А он тогда и говорит: она у вас, мол, избалованная. Ну я ему и показал... почем фунт авокадо.

Какая-то часть меня готова была расцеловать его за это. Другая часть изнывала от желания вывалить злополучное авокадо ему на голову.

Впрочем, у него и так уже вся рубашка была в нежно-зеленом пюре.

Не забыть бы сказать папе, что цвет авокадо ему к лицу. Оранжевый все-таки ярковат.

Я стянула с ноги носок, обмакнула его в чашу с фруктовым пуншем и стала оттирать свеклу с папиного лица.

- Ты в порядке? - спросила я.

- Жить буду, - проворчал он, - хотя ощущение такое, будто меня пырнули в живот.

Я кинулась его осматривать. Ножевых ранений не было.

- Это от пряжки, - пожаловался папа. - Но кожу она, кажется, не пропорола.

Пряжка на нем была та самая: скелет на мотоцикле.

- Пойду приведу себя в порядок, - сказал папа. Он посмотрел на свои ноги и печально покачал головой. - Эту капусту из сапог нипочем не вытряхнешь!

И он захлюпал к мужскому туалету.

Я отжала носок -и обнаружила, что на меня смотрят сотни глаз.

Раз уж ты оказалась в центре внимания, сказала я себе, попробуй все уладить.

Я взяла миску с авокадо и корзиночку с чипсами (чтоб зачерпывать ими пюре) и пошла по кругу, предлагая угощение всем желающим.

Желающих не нашлось.

И я довольно скоро поняла, почему.

На поверхности пюре четко отпечаталась физиономия мистера Косгроува.

Зрелище не из приятных.

Но подняв глаза от миски, я увидела кое-что похуже: багровое от ярости лицо настоящего мистера Косгроува, который шел прямо ко мне.

Миссис Косгроув и Аманда пытались удержать его, но он пер на меня, как танк.

Он придвинулся почти вплотную, я разглядела даже красные прожилки на белках его глаз и остатки капусты в ушах.

- Я не желаю, чтобы ваша семейка впредь докучала мне и моим родным, - процедил он сквозь зубы. - Тебя это тоже касается: держись подальше от моей дочери.

Он повернулся и, сграбастав Аманду за плечо, потащил ее к выходу.

Аманда оглянулась и бросила на меня страдальческий взгляд.

Знаете, как тошно делается внутри, когда происходит что-то страшное, а ты не можешь помешать?

Так было, когда умирала Эрин.

И точно так же было сегодня вечером, когда я стояла и смотрела, как уволакивают Аманду.

И тут я решила, что на этот раз все будет по-другому. Потому что я могу помешать.

Ну хотя бы попробовать.

Я забежала вперед и преградила Амандиному отцу дорогу к выходу.

- Это несправедливо, - сказала я.

Он остановился и попытался испепелить меня взглядом.