Дж. Морингер - Нежный бар
Я не смог. Не хотел говорить нечто такое, от чего Голос исчезнет снова. Вместо этого я уставился в окно — на трущобы, винные магазины, груды мусора вдоль дороги. «Должно быть, мы уже далеко от Манхассета», — думал я, задаваясь вопросом, что я буду делать, если отец увезет меня и никогда не вернет назад. Я чувствовал себя виноватым оттого, что эта мысль вызвала у меня прилив восторга.
Мы вошли в чей-то кирпичный дом, где пахло тушеными помидорами и жареными сосисками. Меня оставили в углу кухни, откуда я мог рассматривать ряд огромных женских поп. Пять женщин, включая ту, которую звали Тетушка Толстушка, стояли у плиты и варили обед. Проглотив не жуя несколько ломтиков кабачка, приготовленного Тетушкой Толстушкой, отец отвел меня в соседнюю квартиру, чтобы познакомить со своей «бандой». Меня снова посадили в угол и наказали не скучать. Мне пришлось наблюдать, как отец и три пары сидели за столом, играли в карты и выпивали. Вскоре они начали раздеваться.
— Ты блефуешь, — сказал кто-то из них.
— Правда! Хорошо, что я чистое белье сегодня надел.
— Хорошо, что я вообще сегодня белье надел, — сказал отец под общий смех.
Отец остался в трусах и в одном черном носке. Потом он проиграл носок. Он разглядывал карты, подняв бровь, и все задыхались от смеха, изображая панику по поводу проигрыша им последнего предмета туалета.
— Джонни, — сказал ему кто-то, — что у тебя там?
— Мамочки, на мне уже больше ничего нет — вы все видите!
— У Джонни ничего нет.
— Ах, черт, я не хочу любоваться на причиндалы Джонни!
— Совершенно верно, я поддерживаю, Джонни выходит из игры.
— Подождите! Мальчик! Я ставлю мальчика! — Отец позвал меня, и я вышел вперед. — Посмотрите на этого молодца. Разве вы не предпочтете взять этого хорошенького мальчишечку вместо того, чтобы любоваться на мое мужское достоинство? Разве плод моих чресл хуже нижнего белья? Делайте ставки. Моя ставка — ты, сынок!
Отец проиграл. Его друзья сползли со стульев, кашляя от смеха, и, конечно, не удержались от обсуждения, кто будет платить за мое образование и кто объяснит ситуацию моей матери, когда отец не привезет меня домой.
Я не помню, что случилось после того, как он использовал меня в качестве ставки в игре, но это было еще хуже, чем если бы он меня избил. Я не помню, как он протрезвел, оделся и отвез меня домой, и не помню, что я говорил матери об этой поездке. Помню только, что правды не сказал.
Через несколько недель, заранее включив радиоприемник в ожидании передачи отца, я намеревался поведать Голосу тревожные слухи о том, что «Метс» собираются обменять моего кумира, Тома Сивера, на другого игрока. Красавец с аккуратной стрижкой, бывший морской офицер, ас среди питчеров «Метс», Сивер начинал бросок, поставив руку под подбородок, как будто молясь, затем перемещал сильное тело вперед, опускаясь на правое колено, как будто собираясь предложить руку и сердце бьющему. Страшно было даже представить, что «Метс» обменяют Сивера. Я хотел услышать, что скажет Голос. Но настало время эфира, а Голоса все не было. Отец опять поменял расписание или перешел на другую радиостанцию. Я вынес радио на крыльцо и стал медленно вращать ручку настройки туда-сюда. Это не помогло. Я вернулся в дом, нашел мать и спросил у нее, не знает ли она, что случилось с Голосом. Она не ответила. Я спросил снова. Она бросила на меня ничего не выражающий взгляд. Я настойчиво повторил вопрос. Вздохнув, она посмотрела на облака.
— Ты же знаешь, я годами просила твоего отца помочь нам.
Я кивнул.
Мама наняла адвокатов, подала документы в суд, пришла на слушание с судьей, но отец все равно не заплатил. Тогда мать сделала последнее усилие. Она добилась, чтобы был выписан ордер на арест. На следующий день двое полицейских надели на отца наручники и оттащили от микрофона в прямом эфире, и все это слышала изумленная публика. Когда на следующий день отца выпустили из тюрьмы, он обезумел от гнева. Он заплатил только небольшую часть того, что был нам должен, и не явился в суд через неделю. Его адвокат сообщил судье, что отец бежал в другой штат.
Мать подождала, пока я все это переварю. Потом сказала, что в течение последних суток отец звонил ей. Он не сообщил, где находится, но пригрозил, что если она не перестанет требовать денег, то он меня похитит. Через много лет я также узнал, что отец пригрозил убить маму, и по его голосу та поняла: это не блеф. Прошло несколько недель после их разговора, а у нее все еще дрожали руки всякий раз, когда она заводила «Ти-Берд».
Отец не хотел меня видеть, но мог похитить? Полная ерунда. Я украдкой посмотрел на мать.
— Возможно, он просто пытается меня напугать, — сказала она. — Но если твой отец появится здесь или кто-нибудь предложит отвезти тебя к нему, ты не должен ни на что соглашаться. — Мама взяла меня за плечи и развернула к себе. — Ты слышишь?
— Да.
Я повернулся и пошел назад к крыльцу, обратно к радиоприемнику. Может быть, она ошибалась. Наверное, отец теперь работает на другой станции и говорит одним из своих смешных голосов, чтобы его никто не узнал. Я покрутил ручку, потеребил антенну, вслушиваясь в каждый голос, но ни один из них не был таким забавным, как у моего отца, ни один из них не был достаточно глубоким, чтобы я ощутил вибрацию в грудной клетке или чтобы задрожали приборы на столе. Пришла мама и села рядом.
— Хочешь поговорить об этом? — спросила она.
— Нет.
— Ты никогда не рассказываешь о своих чувствах.
— Ты тоже.
Она побледнела. По моим щекам потекли слезы. Мне было больно слышать правду об отце, но, разумеется, мама многого недоговаривала. В последующие несколько лет она один за одним раскрывала факты, постепенно развеивая чары, которыми меня опутал Голос. Я до сих пор помню тот эпизод на крыльце, потому что именно тогда мама сделала первый болезненный надрез.
В отце невероятным образом сочетались притягательные и отталкивающие качества: харизматичный, сочувствующий, утонченный, склонный к суициду, веселый, раздражительный и, прежде всего, опасный. На собственной свадьбе отец ввязался в драку. Напившись, он толкнул мою маму и ударил шафера, когда тот возмутился такому обращению с невестой. Несколько гостей кинулись к отцу, пытаясь остановить драку. Когда приехала полиция, отец бегал по улице, размахивая кулаками и оскорбляя прохожих.
На медовый месяц папа повез маму в Шотландию. По возвращении она обнаружила, что эта поездка полагалась победителю конкурса, проводимого среди слушателей радиостанции. Отцу повезло — его не арестовали. За те два года, что они были женаты, отец все время балансировал на грани закона и беззакония, водил дружбу с гангстерами, угрожал водителям такси и официантам и избил одного из своих начальников. В конце концов его разбойничьи повадки коснулись и моей матери. Когда мне было семь месяцев, отец швырнул жену на кровать и попытался задушить подушкой. Она вырвалась. Через две недели он предпринял новую попытку. Мама опять вырвалась, но в этот раз он бросился за ней и загнал в ванную, угрожая лезвием. В отвратительных подробностях описал, как собирается изуродовать ее лицо. Затем рванулся к ней, но его отвлек мой плач в соседней комнате. Именно в тот день мы ушли от него и вернулись в дедушкин дом, поскольку больше нам было некуда идти.
— Почему ты вышла за него замуж? — спросил я в тот день на крыльце.
— Я была молодая, — ответила мама. — И глупая.
Я не хотел больше ничего слышать об отце. Но мне нужно было выяснить еще одну вещь, прежде чем закрыть тему навсегда.
— Почему у отца не такая фамилия, как у нас?
— На радио он использует псевдоним.
— Что такое «псевдоним»?
— Выдуманное имя.
— Как его по-настоящему зовут?
— Джон Джозеф Морингер.
— Отец называл меня Младшим. Почему?
— О… — Мама нахмурилась. — Ну ладно. Твое полное имя Джон Джозеф Морингер-младший. Но мне не нравилось имя Джон, а звать Джозефом не хотелось. Тем более Младшим. Поэтому мы с отцом договорились звать тебя Джей Ар. Сокращенно от «Джуниор».[11]
— Ты хочешь сказать, что меня зовут точно так же, как отца?
— Да.
— И Джей Ар означает «Джуниор»?
— Да.
— Кто-нибудь об этом знает?
— Да, бабушка. И дедушка. И…
— Давай не будем больше никому об этом говорить? Пожалуйста, давай говорить, что Джей Ар — мое настоящее имя? Пожалуйста!
Мамин взгляд был полон тоски.
— Конечно, — согласилась она.
Затем она обняла меня, и мы сцепили мизинцы. Это была наша первая общая тайна.
6
ГОСПОДИН С НАЖДАЧНЫМ ГОЛОСОМ
Я хотел найти замену Голосу. Мне просто нужен был другой человек мужского пола, другой придуманный отец. Я понимал, что придуманный отец даже лучше настоящего, если я смогу его видеть. Мужская сущность рождается в подражании. Чтобы стать мужчиной, мальчик должен наблюдать за мужчиной. Дедушка для этого не подходил. Естественно, я обратил свое внимание на второго мужчину из моего окружения, дядю Чарли, — а там было на что посмотреть.
