Грэм Джойс - Зубная Фея
– Ты все-таки парень, – сказал Сэм.
Зубная Фея сердито оскалилась.
– Я не всегда буду являться тебе в таком виде. Это только до поры… Послушай, мне очень жаль – я об этой истории с твоим глазом. Но я попробую тебя утешить.
– Что? Ты о чем?
– О твоем приятеле. Который хромает.
– Терри?
– Да, он отмечен знаком. Так вот, слушай внимательно. В субботу. Думаю, ты найдешь способ. В смысле, ты как-нибудь изловчишься и сделаешь так, чтобы он оказался ночью в твоей комнате. В субботу ночью. – Зубная Фея ткнула его в плечо длинным костистым пальцем. – Это будет мой тебе подарок, и тогда мы квиты. Только сделай все по уму и не напортачь. Мне пора.
Фея поднялась со стула и затопала прочь по больничному коридору, сердито отпихнув с дороги пустую тележку на колесиках. Уже исчезая за углом, она обернулась и посмотрела на Сэма.
– Сэм! Сэм! Я с тобой говорю! Ты что, не слышишь? – это была его мама. Она схватила его за руку и стащила со стула. - Пошли. Тебе надо заказать очки.
Глава 8. Телевизор
В субботу днем в дом Саутхоллов была доставлена впечатляющих размеров картонная коробка: их первый телевизор. В тот же достопамятный день Сэма водили к оптику и подобрали ему очки в соответствии с врачебным предписанием. Теперь – и это неоднократно подчеркивалось – он сможет смотреть новый телевизор в своих новых очках. Водрузив на нос круглые линзы в тонкой металлической оправе, он чувствовал, что голова его как будто увеличивается в размерах и начинает слегка кружиться.
Нев Саутхолл заранее проконсультировался у отца Клайва, уже имевшего телевизор, и тот сказал, что для получения качественного сигнала вполне достаточно закрепить антенну на чердаке. Это позволит сэкономить несколько совсем не лишних фунтов и избавит от хлопот, связанных с установкой антенны на крыше дома. Человек, доставивший им телевизор, был с этим не согласен. Беспрестанно теребя свою ушную мочку и щелкая кнопкой шариковой авторучки, он пояснил, что их дом расположен между холмами («в зоне депрессии», как он выразился), куда плохо доходит сигнал передающей станции, и поэтому им надо ставить антенну на крыше.
– Ничего не видно, – сказала Конни.
– Ничего не видно, – эхом откликнулся Сэм.
– А вот так? – крикнул сверху его отец.
– А вот так? – повторил Сэм.
– Плохо, – сказала Конни.
– Плохо, – повторил Сэм.
Сэм занимал позицию на втором этаже рядом с лестницей. Нев, манипулировавший антенной на чердаке, не слышал оттуда Конни, которая в гостиной отважно крутила ручки настройки телевизора. В свою очередь Конни не слышала Нева. Поэтому Сэму отвели роль связующего звена, или живого ретранслятора.
– Уже лучше, – это Конни.
– Уже лучше, – это Сэм.
– Опять пропало.
– Опять пропало.
К его чести, Нев продержался добрую четверть часа, прежде чем начал выходить из себя.
– Как там внизу?
– Как там внизу?
– Совсем плохо.
– Совсем плохо.
Голова Нева высунулась из черной дыры, ведущей на чердак. Он издал невнятное рычание. Сэм засомневался, следует ли ретранслировать этот звук, но тут из дыры показались ноги Нева, и через секунду он мягко приземлился на лестничную площадку. Ни за что ни про что получив подзатыльник, Сэм остался стоять на лестнице, прислушиваясь к оживленной дискуссии, которая разгорелась в гостиной. Затем Нев опять поднялся по лестнице, канул в чердачную дыру, и процесс пошел тем же порядком. По мере того как Сэм терял интерес к этому занятию, поток ругательств, низвергавшийся с чердака, набирал силу, и в конце концов Сэма, к его большому облегчению, отправили на улицу.
Зайдя к Терри, он обнаружил там же и Клайва, торчавшего в дверях мастерской мистера Морриса. Последний в сильном возбуждении одну за другой швырял в ящик для мусора разные вещи, освобождаясь от «изобретательского хлама» и попутно посвящая Клайва в историю своих дерзновенных порывов и сокрушительных неудач.
– …Пустая трата времени, Клайв, пустая трата…
Когда Сэм подходил к мастерской, в ящик шмякнулся какой-то предмет гитарообразной формы. А мистер Моррис уже снимал с полки очередную диковину. В его поведении присутствовал налет театральности, как будто он не очень верил себе и все время ждал, что кто-нибудь вмешается и остановит это самоистязание.
– Вот Механический Лакей. Отвечает на телефонные звонки. Никому он не нужен.
Шмяк! Главной составляющей Механического Лакея, насколько дети успели его разглядеть, был магнитофон, причем в хорошем состоянии. Сэм заглянул в ящик. Чем бы и кем бы он ни являлся в своей недолгой жизни, аппарат теперь уже не подлежал ремонту.
– А вот еще экземпляр: Перехватчик Кошмаров. Я сделал его для Терри.
Моррис продемонстрировал электрический будильник, опутанный клубком проводов. Сэм заметил, что от угла его рта по подбородку сползает белая струйка слюны.
– Терри долго мучался кошмарами после того, как щука оттяпала ему пальцы. Эти сны и сейчас иногда повторяются. Потому-то я и сделал Перехватчик. Видите эту штучку? Это тепловой датчик – он реагирует на изменения температуры. Когда человек видит кошмарный сон, он начинает тяжело дышать. Потому, ложась спать, ты нацепляешь вот это… – Он защемил нос Клайва зубчатым металлическим «крокодилом».
– Ой! – пискнул Клайв.
– …и когда ты начнешь глубоко и часто дышать носом, датчик подаст сигнал выключателю, будильник зазвенит, ты проснешься, и кошмару конец. Все очень просто.
– И он действует? – прогундосил Клайв.
– У тебя ведь не было ни единого кошмарного сна с этим устройством, верно? – крикнул мистер Моррис, обращаясь к Терри.
Терри находился неподалеку под яблоней, готовясь ударом крикетной биты переправить через изгородь один из упавших плодов.
– Да, – сказал он.
– Ни единого, – с горечью подытожил Моррис. – Какие там, к черту, кошмарные сны. Попробуй-ка заснуть с такой хреновиной на носу.
Он снял зажим с носа Клайва и бросил прибор в мусорный ящик. Воспоминание о неудачном опыте с Перехватчиком Кошмаров, похоже, окончательно подкосило изобретателя. Он стиснул зубы и далее уже не комментировал свои действия. Еще несколько невостребованных чудес техники с грохотом полетели в ящик. Разгул насилия был столь устрашающим, что Клайв и Сэм предпочли покинуть мастерскую и присоединились к Терри. Расквашенные крикетной битой переспелые яблоки добавляли к морозному воздуху поздней осени острый привкус сидра.
– Как там телевизор? – спросил Терри.
– Сигнал не ловится, – сказал Сэм, бросая ему яблоко под удар.
– Почему?
– Потому что мы все живем в депрессии.
Шаткий прогнивший стол под яблоней был засыпан золотыми листьями и смятыми при падении плодами. Моррис поставил здесь ловушку для ос – банку из-под варенья, в крышке которой были проделаны небольшие отверстия. Восемь или девять ос уже забрались внутрь и теперь бестолково ползали туда-сюда по стеклу. Сэм приблизил лицо к банке, чтобы получше разглядеть пленниц. Стекло тотчас задрожало от яростного метания ос, никак не могущих выбраться на волю. Энергия осиного вихря была столь велика, что, казалось, еще немного, и им удастся расколоть стеклянные стены тюрьмы.
Чуть погодя рядом с ним появилась массивная голова Морриса; Сэм уловил густой запах табака и алкоголя. Хотя Моррис самолично смастерил эту ловушку, сейчас он вел себя так, будто видит ее впервые в жизни.
– Вот ведь как бывает, – сказал он негромко, – они запросто нашли вход, а выход отыскать не могут.
Будто завороженный, он не отрывал взгляда от обезумевших ос внутри банки; Сэм почувствовал себя неловко и отошел в сторону. Моррис прикрыл лицо ладонью, и Сэм заметил, что его плечи вздрагивают. Другие мальчики тоже это заметили. Наконец он поднялся и исчез в мастерской, закрыв за собой дверь.
Терри предложил им прогуляться и пошел в фургон за своей курткой. Сэм приблизился к пыльному окошку мастерской и заглянул внутрь. Моррис сидел перед верстаком спиной к окну. Руки его вцепились в края стола, неподвижный взгляд был направлен в стену. Но что это? Присмотревшись, Сэм различил рядом с ним хорошо знакомую тень. Низкорослая – футов четырех с небольшим – фигура что-то настойчиво шептала на ухо Моррису, между острых зубок быстро-быстро мелькал розовый язык.
– Эй, – негромко позвал его Терри. – Идем.
Они отправились к пруду, где Терри некогда лишился двух пальцев на ноге. С той поры все трое много времени проводили здесь, вглядываясь в воду, но никогда больше не видели щуку. У Терри имелся перочинный ножик, похищенный им из отцовской мастерской, и всякий раз, находясь на берегу пруда, он беспрестанно то вынимал, то со щелчком складывал лезвие – скорее от нервного напряжения, нежели в знак готовности к действию на случай, если щука вздумает появиться. Вскоре Клайв ушел домой, а Сэм остался с Терри, понимая, что его другу не хочется сейчас возвращаться в фургон. В тот день он щелкал своим ножом гораздо чаще обычного.
