Рут Рейчл - Чеснок и сапфиры

Золушка горделиво выпрямилась на своем стуле.

На нашем столе начался подлинный фейерверк: черные и белые трюфели, фуа-гра, омар, тюрбо,[4] оленина. Ароматы слились в симфонию. Казалось, мы были единственными посетителями, а пятьдесят поваров наперебой старались нам угодить. Каждое блюдо после приготовления немедленно поступало на стол, и все они поражали совершенством. Великолепные вина, каждый глоток подчеркивал вкус блюда, к которому их подавали. Официанты в высшей степени предупредительны, уважительны и ненавязчивы.

Мне казалось, что сон стал явью. За соседним столиком сидел со своей свитой король Испании, и я готова была поклясться, что он мне улыбнулся. Впрочем, может, это фуа-гра, таявшая во рту, сделала окружавший меня мир исполненным добросердечия.

Описание того ужина далось мне легко. Начала с фразы о короле Испании, а остальное пошло как но маслу. Ресторану я, само собой, присвоила четыре звезды.

Молли тоже не упала в грязь лицом. Я помнила об унижении первого обеда с Клаудией, когда нас, как незваных гостей, отправили в бар. Еда была хорошей, поэтому, несмотря на испорченное настроение, ресторану я пожаловала одну звезду.

Свою работу отдала рано, чтобы у редакторов было время зарезервировать место для двойного обзора. Присев на стол рядом с литературным сотрудником, я просматривала тексты, спорила о мелких деталях. Потом я приказала себе больше не думать об этом.

Это было нелегко.

— Звонили снизу, — сказала Кэрол Шоу, когда я вошла в приемную.

Она искоса посматривала на меня, и я заметила, что все чувствуют себя неловко.

— Вашу статью хотели прочитать главные лица в редакции. Все очень обеспокоены.

— Почему? — спросила я.

— Потому, — сказала она размеренно, словно я была идиоткой, — что речь идет о «Ле Сирк». Это могущественное заведение. К тому же Панч[5] его просто обожает.

— Вот как, — я начала понимать, отчего все так нервничают.

Почему никто не сказал мне, что «Ле Сирк» — любимый ресторан босса? У меня заныла душа.

Попыталась отвлечься. Отвела Ника к зубному врачу. Поужинала с виноделом Анджело Гайя,[6] который стал для меня надежным прикрытием: рестораторы в «Фелидии»[7] так старались ему угодить, что на меня и внимания не обратили. Ходила на ленч с подругой Пэт, а ужинала с бывшим боссом из «Лос-Анджелес таймс». В среду вечером, когда я собиралась на ужин, мне позвонили.

Это был редактор из отдела культуры.

— У нас возникли проблемы с вашим обзором, — сказал он очень важно.

Я задержала дыхание.

— Мы решили, что две статьи печатать нельзя. Вам придется их объединить.

— Я не могу этого делать, — взвыла я. — Вся суть в том, что «Ле Сирк» — это два разных ресторана. Все зависит от того, кто вы такой.

— Я-то понимаю, — сказал он, — но таково решение начальства. Придется переделать. Не думаю, что текст сильно пострадает. Суть все равно останется.

— А что будет со звездами? — спросила я.

— Да, — сказал он. — Звезды. Сожалею. Вам надо на что-то решиться. Наверху считают: один ресторан — один рейтинг.

Все так же по телефону мы придумали, что делать. Два коротких отчета объединим в один обзор. Все оказалось легче, чем я предполагала. Оставалось решить, что делать с рейтингом.

— Наверное, и здесь придется объединить, — сказал редактор. — Взять среднее арифметическое. Пусть будут три звезды.

— Может, справедливее дать две? — предложила я.

Редактор задумался.

— В конце концов, это неважно, — решил он. — Главное, на что обратят внимание люди, это на то, что четвертую звезду вы убрали.

Четверг оказался одним из самых тревожных дней в моей жизни. Я снова и снова просматривала статью, сверяла с записями, выискивала ошибки. Ходила на ленч в новый ресторан в «Барнис» на Мэдисон-авеню вместе с подругой Донной, редактором «Метрополитен хоум», но я была еле жива от страха, так что кусок в горло не шел, и на вопросы Донны я отвечала невпопад.

— Ты нормально себя чувствуешь? — не унималась она.

Ужин прошел еще хуже.

Когда настала пора ложиться, я все еще занималась статьей, искала ошибки, хотя вносить изменения было уже поздно. Забылась под конец тревожным сном.

В два часа ночи уселась на кровати. Меня било мелкой дрожью от пальцев ног до мочек ушей.

— Морской окунь? — спросила я. — Разве я написала «морской окунь»?

Страх простреливал насквозь, я ощущала его вкус во рту, чувствовала в кончиках пальцев. В статье фирменное ресторанное блюдо с черным морским окунем я назвала обыкновенным морским окунем. Теперь уже я ничего не могла исправить.

Ночь была холодной. Майкл крепко спал, закутавшись в одеяло. Шипел радиатор. За окном, словно на похоронах, стонал ветер, ломился в оконные щели. Ресторан «Ле Сирк» был у меня седьмым по счету обзором в «Нью-Йорк таймс», скорее всего, он станет последним.

Ворочаясь в постели без сна, я слушала ветер и вспомнила еще одну ошибку. С Клаудией мы пили не «Шамболь-Мюзиньи». Теперь я была совершенно уверена: это был «Мазис-Шамбертен». Ужасаясь такой оплошности, вспомнила еще об одной ошибке. О чем я думала, когда писала, что к вырезке из барашка нам подавали репу, когда любой идиот увидел бы, что это была брюква? И еще: ни один нормальный повар не стал бы добавлять розмарин в ризотто с омаром. Каждая новая ошибка пробивала меня, словно молния. Теперь они сыпались на меня все чаще и чаще, целый ураган ошибок. Я ворочалась с боку на бок и тихо стонала, стараясь не разбудить Майкла.

Ну зачем я согласилась, чтобы две статьи слили в одну? Я уже ходила по комнате кругами, не в силах делать что-либо другое. Вошла в спальню Ника и смотрела на сладко спящего четырехлетнего сынишку. Что мы будем делать, если я потеряю работу?

Я не спала всю ночь — слонялась от стены к стене. В своих чувствах мне было стыдно признаться даже Майклу. И я была слишком напугана, чтобы сосредоточиться на книге, которую пыталась читать. Взошедшее солнце прогнало ночные призраки, и я поняла, что ошибки были лишь в моем воображении. И все же по-прежнему тряслась от страха. Все боялась, что меня прогонят с работы.

— Что с тобой, мамочка? — спросил Ники, когда я вела его в садик.

Он сунул ладошку в мою руку и поднял на меня глаза.

— Ты какая-то невеселая.

— Все в порядке, мой хороший, — сказала я и сжала его ручонку.

Мы присоединились к другим детям, идущим в подготовительную группу. В классной комнате на стенах висели яркие картинки, и Ники побежал к своим приятелям.

— Я зайду за тобой в три часа, — пообещала я и послала ему воздушный поцелуй.

Затем повернулась и побрела к подземке.

Поезд шумно ворвался на станцию. Меня снова охватил ужас. Огромное металлическое чудище с ревом мчалось на меня. Проскрежетав, остановилось. Распахнулись двери.

Усевшись, я заметила, что мужчина, оказавшийся рядом со мной, держал газету, раскрытую на разделе «Культура». Он хмурился, и я заглянула, чтобы увидеть, что он читает. «Рестораны», — прочитала я, глядя через его плечо.

Рестораны

Положение нового ресторанного критика имеет свои минусы; в городе полно ресторанов, которые я еще не посещала. Впрочем, наличествуют и плюсы: здесь очень много ресторанов, в которых меня до сих пор не узнают. В большинстве мест я просто еще один посетитель, заказавший столик за несколько недель. Приходится дожидаться, пока более важные люди проходят в обеденный зал. Я завистливо смотрю на то, как их потчуют фирменными блюдами от шеф-повара. Когда же наступает моя очередь, я, как и прочие смертные, заказываю то, что стоит в меню.

В число моих приоритетов входило знакомство с работой Сильвена Портэя. В конце прошлого года он стал шеф-поваром ресторана «Ле Сирк». За пять месяцев я пять раз отобедала в этом ресторане. Лишь во время четвертого посещения владелец ресторана, Сирио Маццони, догадался, кто я такая. Стоило меня разоблачить, как все переменилось. Произошли чудесные превращения: нас усадили на почетное место, обслуживание улучшилось и размер порций увеличился. Мы принялись за десерт, когда нашу маленькую тарелку с птифурами поспешно унесли на кухню и заменили ее огромным блюдом со значительно лучшим выбором. На стол обрушился поток десертов. Поразительно, но даже малина в три раза превосходила своими размерами ту, что нам подали как обычным посетителям.

Еда, конечно же, имеет огромное значение, и мистер Портэй исключительно талантлив. Но люди ходят в «Ле-Сирк» не просто поесть. Им хочется побывать в великом ресторане. Иногда они чувствуют это, иногда — нет. Все зависит от того, кто они такие.

«Вы забронировали столик?» Я тут же начинаю чувствовать себя незваным гостем, no ошибке зашедшим не в тот ресторан. Но я робко киваю и называю свое имя. Меня отправляют дожидаться в бар.