Алекс Тарн - Пепел (Бог не играет в кости)
Берл аккуратно разрезал ленту и развернул газету. К его удивлению, в свертке оказался другой, тоже завернутый в газету… а под второй газетой — еще раз то же самое и в дополнение — несколько туго скрученных газет для объема… Что такое?!. Охваченный дурным предчувствием, Берл лихорадочно сдергивал газеты, как капустные листья с кочана. Количество бумаги на полу неумолимо возрастало, а сверток становился все меньше и меньше. Это была кукла! Кукла для фраеров! Его попросту одурачили, как тупого деревенщину на столичном рынке! Сверток уменьшился до совсем небольших размеров; наконец Берл рванул последнюю газету и на стол выскользнула толстая бронзовая пластина, положенная туда, по всей видимости, для веса. Все. Денег не было и в помине. Ничего, кроме немецких газет двухнедельной давности и металлолома!
Берл перевел дух и, вытирая со лба выступившую испарину, вышел на балкон. Он просто не мог опомниться. Так издевательски нагло его не кидали никогда, даже во время ранних стажерных заданий. Ему вдруг остро захотелось выпить чего-нибудь покрепче, но привезенный из Эйлата коньяк давно уже кончился, а в проклятом мусульманском Даабе было практически невозможно найти приличное спиртное. И в этой невозможности заключалось еще одно утонченное издевательство, в дополнение к гадской кукле. Перед ним сияло ослепительно синее море, отделенное бежевой ниткой саудовских гор от ослепительно синего неба. Внизу, в тени старых финиковых пальм плескались в бассейне дети, и молодежь играла в шеш-беш под тростниковыми навесами, потягивая ледяную колу в перерывах между джойнтами. Вокруг лениво стучал в бедуинскую тарбуку прежний даабский рай, еще вчера наполнявший покоем размякшую душу Берла, еще вчера… а сейчас глаза его не видели ничего, кроме слепящей ярости, белой занавеской раскачивающейся перед покрытым испариной носом.
Сволочи!.. Да они-то не сволочи… на себя надо злиться, парень, на себя! Тоже мне, гений оперативной работы! Кинули, как ребенка, причем не просто кинули, а прямиком в выгребную яму: дыши, братец, радуйся жизни! Берл саданул кулаком по стене и почувствовал, что близок к нервному срыву, почти к истерике. Он вернулся в номер и встал под душ, чтобы успокоиться. Так… надо взять себя в руки и, прежде всего, оценить размеры поражения. Как ни крути, а размеры эти выглядели ужасающими. Скорее всего, бабки уже ушли по назначению и при этом, что самое главное, не осталось вообще никакого следа: ни местного, ни европейского. Последнее было особенно обидно, ведь задача, собственно, и заключалась в прояснении европейского источника. Но и история с подставленным Збейди тоже смотрелась крайне неприятно. Она говорила о том, что клиенты курьера заметили слежку, а значит, вслед за Збейди, неизбежно попадали под удар ценные поставщики информации, давно и хорошо прикормленные и, вроде бы, надежно законспирированные.
В общем, плохо дело. Берл выключил воду и, не вытираясь, вернулся в комнату, по дороге с ненавистью посмотрев на собственное отражение в зеркале. Надо же быть таким кретином! Шлепая по полу мокрыми ступнями, он подошел к столу, чтобы еще раз посмотреть на металлический брусок. Запустить его, что ли, с балкона? Далеко полетит, сволочь… Берл поднял брусок и взвесил его на руке. Нет, такой далеко не полетит, уж больно тяжелый, килограммов двенадцать… стоп! Погоди, погоди… Боясь верить блеснувшей в голове догадке, он осторожно положил брусок на кровать и сел рядом, глядя на него и отчаянно пытаясь припомнить числа из школьного курса химии. Бронза не могла быть такой тяжелой. Конечно, нет. Значит… Берл поднял голову и снова посмотрел на себя в зеркало. Перед ним опять сидел гениальный оперативник, сияя широченной улыбкой во всю будку, от уха до уха.
Берл ни черта не понимал в золоте, но не сомневался, что захваченный им брусок был золотым. Он-то, дурачок, вбил себе в башку, что надо найти непременно банкноты, и оттого прошел мимо столь очевидного объяснения.
Недаром Мудрец так любил занудно повторять ему на каждой ориентировке: «Не верьте стереотипам, Берл! Пройденные дороги не повторяются!»
Берл и сейчас будто слышал его скрипучий голос, видел зрачки, мечущиеся за толстыми стеклами очков, как две сумасшедшие белки. Это был тот самый случай, когда старик оказался совершенно прав. Деньги — вовсе не обязательно банкноты. Вот лежит желтый брусок, который тоже является деньгами. И этот простой факт ставил все на свое место! Все, вплоть до самой последней детали! Как истолковать, к примеру, газеты двухнедельной давности? Очень просто: пронести брусок через аэропортные металлоискатели не представлялось возможным, и поэтому белобрысый воспользовался поездом и пароходом — вот тебе и две недели!
Кстати о газетах и о белобрысом… газеты надо бы собрать, а белобрысым следует заняться вплотную, причем, чем быстрее, тем лучше. Многого он, скорее всего, не расскажет — не из упрямства, а просто потому что не знает. Попросили передать рюкзачок, а за это оплатили дорогой круиз и синайский отдых, да еще и, наверное, прибавили круглую сумму наличными. Он, конечно, спросил, не идет ли речь о чем-то незаконном. И ему, конечно, ответили, чтобы не задавал глупых вопросов: естественно, речь идет о чем-то незаконном. Но беспокоиться нечего — незаконность эта совсем маленькая, можно сказать, крохотная незаконность. Никаких тебе наркотиков или оружия, или плутония, Боже упаси. Золотой брусок, вот, сам посмотри. Даже если попадешься, то почти ничем не рискуешь. Отнимут и отправят восвояси. Ну как, согласен? И он, бедолага, согласился. Уж больно заманчиво…
Берл скомкал газеты и запихнул их обратно в рюкзак, а брусок обернул полотенцем. Заворачивая, рассмотрел получше. На одной из граней стояло четкое клеймо: пять латинских букв готическим шрифтом — PrStM, и чуть ниже число — 1938. Год?.. Скорее всего, год. А вот что это за пы-ры-сы-ты — непонятно… Ничего, эксперты прочитают. Берл сунул все вместе в большую спортивную сумку, застегнул молнию и посмотрел на часы. Половина второго. Пора двигать к Голубой Дыре. Он с удовольствием подмигнул самому себе в зеркало. Бедуином ты там сегодня уже побывал. Кем нарядишься теперь? Индейцем? Вперед, Чингачгук! Тебя ждет встреча с белобрысым братом!
Он вышел из гостиницы в превосходном настроении. Недалеко от площади ему попалась на глаза вывеска отеля «Ренессанс». Номер двести пять, как же, как же… Зайти сейчас или подождать до вечера? Берл немного поколебался и, повинуясь скорее инстинкту, чем рассудку, завернул в лобби. Портье приветливо улыбнулся навстречу.
— Привет, бижу, — Берл небрежно бросил сумку на пол и облокотился на стойку. — Есть свободные номера на втором этаже?
Улыбка египтянина стала еще теплее:
— Конечно, господин. На сколько дней, господин?
— Дня на три. Вообще-то я остановился в другом месте, но там мне не нравится… — интонация Берла была окрашена в особо доверительные тона. — А тут у вас живет мой приятель, в двести пятом номере.
— А! — воскликнул портье. — Господин Гюнтер?
— Ага. Познакомились с ним на пароходе. Похоже, его турагентство умеет выбирать гостиницы намного лучше, чем мое… — Берл сокрушенно покачал головой.
Портье с готовностью закивал:
— Скажу вам не хвастая, господин: наша гостиница лучшая в Даабе. Возможно, она не такая большая, но…
— Ээ-э, слушай, бижу, — сказал Берл, перебивая собеседника на полуслове. — Ты не мог бы оказать мне одну услугу? Я хочу немедленно позвонить в гюнтерово турагентство. Менять так менять, правда?
— Правда… — недоуменно подтвердил портье. — Но как я могу помочь господину?
— Очень просто. Телефона я не знаю, а Гюнтер сейчас на берегу, так что спросить не у кого. Но он ведь наверняка звонил в свое агентство отсюда, не так ли?
Лицо египтянина выразило некоторое сомнение.
— Господин хочет, чтобы я распечатал ему номера телефонов, по которым звонил господин Гюнтер? Вообще-то нам категорически…
Берл положил на стойку двадцатидолларовую бумажку.
— Это тебе бумага для печати. Э, бижу, не будь таким бюрократом. Я хочу как можно скорее покончить с делами и ехать на берег. Не задерживай меня, ладно? От дня и так уже почти ничего не осталось.
Портье облизнул губы и быстрым жестом смел бумажку с прилавка. Потыкав пальцем в клавиатуру, он сказал, не отрывая глаз от экрана: — Не знаю, подойдет ли вам, господин. Был всего один звонок в Германию, два дня назад, сразу по приезде.
Старый лазерный принтер зашумел, заскрипел и с некоторым трудом выдавил из себя листок.
— О! — воскликнул Берл, разглядывая напечатанное. — То, что надо. Спасибо тебе, бижу. Я в долгу не останусь.
Он подобрал сумку и пошел к выходу. Один телефонный номер, конечно, негусто, но для начала неплохо. Теперь — вперед, к белобрысому Гюнтеру. Ответы на главные вопросы можно получить только непосредственно от него.
