Олег Северюхин - Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков
И этот день национального позора и унижения у нас празднуется как День защитника Отечества! А еще раньше он был Днем Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР! Господи! Вразуми людей, не ведают, что творят.
23 февраля 1917 г. началась «Февральская революция».
23 февраля 1918 года в 2 часа ночи «революционные матросы» Черноморского флота начали акцию по уничтожению офицеров, «контрреволюционных агитаторов», «спекулянтов» и прочих «буржуев» Севастополя.
23 февраля 1918 года большевики объявили Псков на осадном положении; вечером 24 февраля немецкий отряд численностью не более 200 человек без боя овладел городом. В тот же день, 24 февраля, пали Юрьев и Ревель (ныне Тарту и Таллинн).
Люди привыкли праздновать День защитника Отечества 23 февраля, совершенно не задумываясь над тем, что происходило в дни, которые были названы днем становления Красной армии. Празднуют по привычке, привыкли к дате. Так и в других странах есть праздники, которые не перестанут праздноваться от того, если люди узнают, что они празднуют память о не совсем благом деянии.
Россию можно частично завоевать, но победить ее нельзя. Россия пережует без остатка любого завоевателя и останется той же Россией, правда обогащенной новым опытом.
Даже те демократы, которые бросили нас в кризис и в нищету, будут еще преданы анафеме нашими потомками, которые вернутся к тому, что сила России в ее гражданах и их духовности.
Петровская насильственная, через колено, европеизация России привела к тому, что Россия подстроила европейские манеры под свой вкус, неистребимо российский. В цивилизованном обществе нувориши стараются придерживаться стиля высшего общества, не показывая нравов тех кругов, из которых они вышли. Только в нашем российском обществе пока еще не стесняются на любом уровне делать пальцы в растопырку по любому поводу.
С Россией ничего не сделаешь. Есть у нас одно истинно русское качество: когда есть время — не торопимся, а потом из сил выбиваемся, чтобы куда-нибудь успеть. А, если начинаем революцию или перестройку, то пока все не разломаем до основания, нового ничего не делаем. Даже сейчас, когда ушла мода что-то делать к годовщине революции или ко дню рождения вождя, пришло поветрие делать что-то к приезду высокого начальства в ущерб качеству, надежности, растрачивая огромные средства, укладывая новый асфальт на неподготовленную основу и окрашивая траву в зеленый цвет. Одни потемкинские деревни, хотя на князя Потемкина зря грешили: у него все было реальным. Главным руководителем всех работ должен быть план, график и технологическая схема, а не князек, которому захотелось проехаться, поразмять кости, а к его приезду люди выбиваются из сил, чтобы отрапортовать о покраске травы. Времена изменились, а коммунистические повадки не изменились.
Это лирическое отступление. О прошедших войнах вроде бы известно все положительное, но никогда всерьез не говорилось об изнанке войны (преступности, воровстве, мародерстве, дезертирстве, насилиях, злоупотреблениях и т. п.). А об этом надо говорить, чтобы не воспитывать романтики войны, чтобы все люди знали, что война — это очень грязное дело и нужно делать все, чтобы не было войны — ни большой, ни маленькой, ни даже маленького локального конфликта. Статистика воинских преступлений должна быть в архивах, но это секретная информация и вряд ли кто ее обнародует. Даже американцы стараются замазать количество воинских преступлений в тех войнах, в каких они участвовали.
Сразу возникает вопрос: а кому это нужно? Всем. Особенно последующим поколениям. До сих пор не сделано серьезных выводов из войны в Афганистане и в Чечне, чтобы использовать это в военной теории и практике подготовке войск, в дипломатии и межнациональных отношениях. Не было этих событий и все тут.
Почти нет изменений ни в программах военных ВУЗов, ни в программе боевой подготовки войск, ни в их организационной структуре. У военных остается надежда, что лет через 50–60 накопленный боевой опыт (пусть даже не во всем положительный) будет учтен в нашей военной доктрине и в повседневной практике армии. Не сапожным кремом портупеи чистить, а готовить войска к тому, что может быть на войне. Противников у нас нет, а угроза войны не исчезла.
Уже через много лет, в последний год двадцатого столетия, мне довелось посетить выставку «Агрессия», представляющую образцы обмундирования, вооружения и снаряжения немецко-фашистской армии 1941–1945 годов, взятые Советской Армией в качестве трофеев и хранившиеся в запасниках Центрального музея Вооруженных Сил (я прекрасно знаю этот музей, но такой экспозиции не видел никогда). Многое из выставленного для меня было совершенно неизвестным, хотя мы все вдоволь насмотрелись фильмов об Отечественной войне и вроде бы кое-что и знали об этом.
Германия серьезно готовилась к войне, как в материальном, так и в духовном планах. Военная одежда была разработана с таким расчетом, чтобы не затруднять ведение боевых действий личным составом и совершенно не была похожа на ту, что мы видим в кинофильмах. Не воевали немцы в парадной форме. Грубоватая форма из сукна, обеспечивавшая тепло в прохладное время и не допускавшая перегрев в жаркую погоду. Из такого же сукна шились и наши шинели.
— Сынок, тебе в шинельке-то зимой не холодно?
— Не холодно, бабуля, она же суконная.
— А летом не жарко?
— Не жарко, бабуля, она же без подклада.
Грубые кожаные сапоги с широкими голенищами, в которые вода легко наливалась, но так же легко и выливалась, и было удобнее и быстрее переобуваться после преодоления водной преграды. Следует отметить, что в сапогах, если они не меховые, от мороза не уберечься, нужны валенки. Летная форма и форма танкистов позволяла свободно чувствовать себя в самолетах, в танках, не надевая комбинезонов.
Наши летчики и танкисты надевали комбинезоны из-за того, что гимнастерки, подтянутые по талии ремнем имели привычку цепляться за все выступающие металлические детали.
Конечно, и в то время, и сейчас, у нас нет горных стрелков типа «Эдельвейса» и предназначенной для этого специальной формы и снаряжения (возможно, я ошибаюсь и в России появился горный спецназ). Наши солдаты и тогда, и сейчас в простой, не приспособленной к горным условиям форме, достойно выполняли и выполняют задачи по ликвидации противника в горах, «стойко преодолевая все тяжести и лишения военной службы».
Оружие наше было не хуже и с течением времени остается таким же. Правда, до сих пор у наших солдат нет нормальных ножей, чтобы порезать хлеб, разрезать кусок мяса, открыть банку с консервами, подстричь ногти и подпилить их, обрезать нитку, с помощью шила починить порвавшийся сапог или ботинок, при необходимости откупорить бутылочку марочного вина, доставшегося в качестве трофея. Штык-ножом этого не сделаешь. Штык-нож предназначен только для боя или для проделывания прохода в проволочном заграждении. Кто думает об этом иначе, тот пусть использует в качестве столового ножа топор или саблю.
В одной старой немецкой детской сказке, крестьянин для офицера, резавшего хлеб саблей, принес вместо ложки совковую лопату.
— Извините, — сказал он, — я подумал, что для такого большого столового ножа нужна очень большая ложка.
В немецкой армии солдаты снабжались специальными ножами заводского производства с необходимым набором приспособлений. Их, конечно, совершенно нельзя сравнивать по качеству с ножами швейцарской армии, но и они существенно дополняли быт военнослужащего.
Я ничего не говорю про солдатский ранец, в котором каждый солдат носит маршальский жезл. В русской армии ранец с успехом заменяет котомка, которую называют вещмешок. И дешево, и сердито. Сложил все в котомку, к спине мягкое, наружу твердое, веревкой горлышко стянул, горловину замотал, лямку перегнул, сделал петлю, накинул на горлышко и затянул. Котомку за спину и «для тебя родная есть почта полевая». От этих котомок и пошло выражение «тянуть лямку». Похоже, что эти котомки долго еще будут сопровождать нашу армию.
Большое значение для поддержания морального духа имеет и наградная система, состоящая не только из орденов и медалей, но и знаков отличия орденского типа. Например, серебряные и золотые знаки орденского типа «За верную службу» (за выслугу лет). Знаки «За отличную стрельбу», «За танковую атаку», «За участие в рукопашной схватке», «За ранение» трех степеней (в американской армии раненный военнослужащий награждается медалью «Пурпурное сердце», а в нашей армии нашивается ленточка, понятная только посвященному, а для непосвященного обозначающая количество лет выслуги).
Моральный стимул службы всегда имел высокое значение для военных. В царской армии за храбрость награждали боевыми орденами, такими же орденами награждали и за добросовестное исполнение служебных обязанностей не только высших офицеров, но и офицеров невысоких должностей и званий. Такая же система существовала и в Красной Армии в послевоенный период. Даже наши бывшие братские республики стали выпускать знаки орденского типа за выслугу лет, я не говорю о бывших союзниках по Варшавскому договору, у которых эта традиция пришла из глубины веков.
