Летние истории - Каваками Миэко
— Угу…
— Все же мне так хотелось с вами встретиться, поговорить, — продолжил Айдзава, — что я не выдержал и позвонил.
На некоторое время мы оба умолкли.
По прошествии тридцати с лишним лет, снова сидя на лестнице своего дома, я слышала в трубке голос Айдзавы, а мой собственный голос гулким эхом отдавался в этом темном, знакомом до слез коридоре — все это было так странно! Я как будто находилась внутри чьего-то сна, и голова моя шла кругом. Я прижала телефон к уху еще сильнее и несколько раз моргнула.
— У вас сегодня, — произнесла я, — день рождения, верно?
— Ого, вы не забыли?..
— Конечно, не забыла.
— Как удачно, что я родился в один день с вашей племянницей.
— Дело не только в этом, — рассмеялась я.
— Нацумэ…
— Да?
— Все ли у вас хорошо? Как вы поживаете?
— Я?
— Да.
— За эти два месяца… — начала я, — моя жизнь никак не изменилась, но у меня такое чувство, будто бы произошло очень много всего.
Мы еще немного помолчали.
— Знаете, я сейчас в своем старом доме, — небрежно сообщила я.
— Старом доме?
— Да. Я вам рассказывала весной. Дом, из которого мы с мамой и сестрой сбежали под покровом ночи. А сейчас я вдруг взяла и приехала сюда.
— А, в порту?
— Да, — засмеялась я. — И знаете что? Он такой крошечный! Даже не верится. Я сейчас сижу на лестнице этого дома, и все вокруг маленькое-маленькое. С тех пор прошло уже тридцать лет. Тут теперь вообще ни души. Впрочем, это нормально.
— То есть вы сидите там на лестнице одна?
— Да. И лестница тоже такая узенькая. Все, как и положено, состарилось, но при этом осталось таким же, как и раньше. Только никто здесь больше не живет, поэтому кажется, будто я сижу на руинах.
— Нацумэ.
— Да?
— Все эти два месяца я думал, как бы с вами встретиться. Во время нашего последнего разговора вы упомянули, что будете в Осаке тридцать первого числа, поэтому…
Я кивнула.
— Поэтому я решил: если я приеду в Осаку и если вы ответите на мой звонок, то, может быть, вы согласитесь и встретиться со мной, хотя бы на десять или двадцать минут, — продолжал Айдзава. — Просто больше я ничего не знал… кроме того, что в этот день вы собираетесь в Осаку.
— Только не говорите мне, что вы… — ахнула я. — Вы что, сейчас в Осаке?
— Всего на полчаса, — попросил Айдзава. — Пожалуйста, давайте встретимся и поговорим.
Меня снова окружила тишина. Я все так же сидела на лестнице, крепко сжимая лямки рюкзака. Затем медленно поднялась и снова внимательно посмотрела на дверь. На местами отклеившуюся пленку, на цифры 301 на табличке, покрывшейся коричневым налетом. Приложив ладонь к шероховатой стене, в последний раз окинула дверь взглядом и выдохнула.
Потихоньку, ступенька за ступенькой я спустилась с лестницы и вышла в коридор. Там остановилась, выпрямилась и посмотрела в сторону выхода. Узкий прямоугольник входа был залит солнечным светом. Я глядела на этот свет распахнув глаза и не смаргивала слез.
17. Не прощаясь
Ветер со стороны порта окатывал меня невидимыми волнами, оставляя на коже запах морской воды.
Айдзава появился на станции пятьдесят минут спустя. Я стояла там же, где в детстве ждала бабушку Коми, и, завидев его возле турникетов, почувствовала что-то вроде головокружения — у меня даже ноги подкосились. Отыскав меня взглядом, Айдзава слегка наклонил голову в поклоне, а потом, когда миновал турникеты, поклонился еще раз. Я поклонилась в ответ. С тех пор как мы виделись в последний раз, прошло четыре месяца. Айдзава был в белой рубашке с длинным рукавом и бежевых брюках.
Не сговариваясь, мы спустились вниз и зашагали по большой улице, влившись в людской поток. Некоторое время мы шли молча, я слева, он — справа. Я смотрела исключительно себе под ноги, но потом подняла глаза, и наши взгляды встретились. Я тотчас отвела взгляд и снова уставилась в асфальт.
— Правда, мне очень неудобно, что я вас так внезапно вытащил, — тихо сказал Айдзава. — Навязал вам эту встречу… Вы, наверное, на меня сердитесь.
— Нет, — покачала головой я. — Просто все это так странно. Словно за гранью реальности. Что мы с вами гуляем по этим местам.
— Да, я понимаю, — виновато кивнул Айдзава. — Простите меня еще раз. У вас наверняка были другие планы.
— Я только что связалась со своими, и мы решили встретиться в семь, так что никаких проблем, — сказала я. — Но послушайте… что вы собирались делать, если бы я не приехала сегодня в Осаку?
— Ну… — смутился Айдзава. — Наверное, снова сел бы на синкансэн и вернулся в Токио.
— Логично, — рассмеялась я.
Айдзава тоже робко усмехнулся.
— Чувствуете? Пахнет морем, — сказала я и показала рукой в сторону океанариума. — В той стороне порт, совсем близко отсюда. Меньше десяти минут пешком. А это здание — океанариум. Довольно известный и большой. Смотрите, там даже колесо обозрения есть.
— Об океанариуме я слышал. Кажется, там можно посмотреть на редких рыб. Вы там не были?
— Нет. Я в этих краях вообще лет тридцать не была.
— С тех пор здесь все изменилось?
— Местами да, изменилось. Но что-то осталось как было. Вот эта улица, например. И некоторые заведения все еще работают, — ответила я. — Видите, там лапшичная? Раньше она принадлежала родителям моего одноклассника. Название сохранилось то же самое. Может быть, поколение сменилось, и теперь уже он сам там заправляет. Хотя сейчас мне даже неловко о нем вспоминать.
— Почему?
— Мы были очень бедными. Иногда дома не было вообще никакой еды, — усмехнулась я. — В супермаркет не сходишь — денег нет, в овощной лавке уже долгов выше крыши, бабушка, наша палочка-выручалочка, тоже приехать не может… В таких случаях мама отправлялась звонить в эту лапшичную. Из автомата, потому что домашнего у нас не было. Она звонила и заказывала у них две порции удона без всего. С доставкой на дом. А когда приходил доставщик, дверь открывала я и говорила: «Мамы сейчас нет дома».
Айдзава кивнул с явным интересом.
— «Мама отошла и денег не оставила. Когда вернется, я ей передам».
— А доставщик?
— Недоумевал, конечно. Говорил: «Странно, она же нам только что звонила… Как же теперь быть…» Но удон мне всегда оставлял. По словам мамы, рестораны никогда не забирают еду обратно, раз уже привезли на дом. Лапша в бульоне быстро разбухает, и другие клиенты все равно не будут ее есть — она просто пропадет, и все. Поэтому горячие блюда всегда оставляют. Мама нам объясняла, что это не очень честно, но сегодня мы мысленно пошлем лапшичной свои извинения и поедим, а с зарплаты она обязательно вернет деньги. Когда приходил курьер, мама пряталась на крыше, а увидев, что он ушел, спускалась и говорила нам: «Кушайте досыта, девочки». Но ведь у хозяев этой лапшичной был сын, мой ровесник, мы потом учились в одном классе… Сейчас, конечно, немного неудобно перед ним. Но тогда я еще мало что понимала. Хотя мальчик он был добрый. Не знаю, знал ли он про мамину хитрость, во всяком случае он никогда об этом не упоминал и вообще хорошо ко мне относился.
— Какая замечательная у вас мама, — восхищенно проговорил Айдзава.
— Это да, — рассмеялась я. — Еще она умела сама включать электричество, газ и воду, когда их отключали за неуплату. Это нас часто спасало.
— Серьезно, замечательная мама!
— Да, я вот сейчас вспоминаю и тоже так думаю, — со смехом подтвердила я.
— До какого возраста вы здесь жили?
— До семи. До летних каникул первого класса[23].
— Школа тоже была где-то неподалеку?
— Школа… да, отсюда надо пройти два квартала вон туда, повернуть, а дальше прямо, — вспомнила я. — Помню, в первый школьный день меня сфотографировали возле ее ворот. Хотя сейчас уже никаких фотографий не осталось.
— Мне хотелось бы на нее посмотреть, — сказал Айдзава. — На школу, где вы учились.
