Возвращение - Дюпюи Мари-Бернадетт
Признание матери помогло Матильде стряхнуть с себя уныние. Взгляд ее черных глаз остановился на безмятежном лице матери. Она — и вдруг получала анонимные письма? Это казалось Матильде невероятным. Молодая женщина воскликнула:
— Мама, почему ты ничего не сказала? Ты должна была мне рассказать!
— Не хотела тебя расстраивать. Мы предпочли сохранить это в секрете. Твой брат и сестры тоже ничего не знали. Когда все уладилось, я рассказала Лизон и Полю, мы тогда как раз были в «Бори». Это было после того, как… Ты помнишь, после моего неожиданного приезда в Брив. Ты была… с Жилем. Для меня это было таким потрясением!
Разве Матильда могла забыть тот день? Ощущение неловкости, которое она испытала, увидев мать на пороге, было не из тех, что легко стираются из памяти. Вырванная из объятий Жиля стуком в дверь, она была совершенно не в том состоянии, да и не в том виде, чтобы принять в своем доме мать.
— Это не объяснение! — пробормотала Матильда обиженно. — Ты не говорила мне даже тогда, когда Лизон и Поль уже все знали! И Нанетт знала, готова спорить!
Мари нахмурилась и сказала:
— Я бы не стала с ней делиться, но она услышала наш с Адрианом разговор, поэтому у меня не было выбора… Но хочу, чтобы ты запомнила: Камилла и Мелина до сих пор не знают о том деле, и пусть так все и останется! Автор этих писем твою приемную сестру называл безотцовщиной и, что еще хуже, утверждал, что я прижила ее с немцем… Это оскорбление — самое омерзительное!
Матильда и бровью не повела. Она была абсолютно равнодушна ко всему, что касалось Мелины. Мари между тем продолжала рассказывать:
— И только прошлой весной мы узнали, кто сочинял всю эту ересь! Оказалось, авторов двое — Элоди Прессиго, с недавних пор мадам Варандо, и ее муж Фирмен.
— Кто тебе сказал?
— Сын Макария, Гийом Герен. Он управляет банком в Лиможе. Это он не давал Полю ссуду. Этот юноша, чья бестолковость внушает мне жалость, приехал ко мне и, помимо прочего, похвалился, что тоже причастен к этому делу с анонимными письмами. Не зная меня, он испытывал ко мне ненависть. Остальное — детали, которые ни о чем тебе не скажут. Матильда, я рассказываю тебе все это по одной причине — хочу, чтобы ты поняла: не одна ты страдаешь, просто другие этого не показывают! Каждый сам решает свои проблемы. И слезы не помогут тебе справиться с твоими! Ты чувствуешь себя несчастной, я понимаю. Но жизнь продолжается — и вокруг тебя, и в тебе! Ты должна подумать о ребенке. Если ты родишь его вне брака, тебе придется столкнуться со злословием соседей, сплетнями… И однажды твоего малыша тоже назовут безотцовщиной! Ребенку очень больно слышать такое! Старшие товарищи быстро объяснят ему, что это значит!
Матильда в панике закусила губу. Она поняла, что мать говорит истинную правду, и ей стало страшно. Отчаяние переполняло ее до такой степени, что об этой стороне проблемы она даже не подумала. Теперь она лучше понимала, какие чувства испытывала ее приемная сестра, слыша в свой адрес это слово — безотцовщина!
— Ну вот, а потом я потихоньку вернулась сюда!
Мелина, которая спустилась, чтобы в кухне взять шоколад и печенье, услышала добрую половину разговора между приемной матерью и Матильдой. Остановившись в метре от приоткрытой двери, она замерла. Стоя босыми ногами на керамической плитке, она какое-то время слушала, стараясь не дышать. Потом, не менее ловко, чем ее кошечка Опаль, прокралась по коридору и бесшумно поднялась на второй этаж. В комнату Камиллы, которая, сидя на кровати, красила ногти, Мелина ворвалась ураганом.
— Камилла! Матильда приехала! И она сейчас в кухне!
— Хм! — отозвалась старшая сестра. Новость ее не слишком обрадовала. — Посреди недели? Это странно!
— Погоди, это еще не все! Они говорили громко, и я остановилась возле двери и послушала. Знаю, это нехорошо, зато я узнала столько интересного! Во-первых, что Матильда беременна!
— Но… от кого? Она ведь в разводе! — выдохнула заинтригованная Камилла.
— У нее есть любовник! — торжествующе объявила младшая. — И это, кажется, ее компаньон Жиль! Если бы я пришла пораньше, то знала бы наверняка. Вот жалость!
Камилла закрыла глаза и стала вспоминать. Они с Мелиной и матерью пару раз бывали в салоне Матильды. Тогда-то девочки и увидели Жиля, парикмахера, который работал в другой части здания, где обслуживали мужчин.
— Ты права, Мелина! Это может быть только он! — сказала она. — Они были очень похожи на влюбленных! И постоянно подмигивали друг другу, я это помню!
Мелина присела рядом с сестрой и с таинственным видом добавила:
— Но у меня есть новость и пострашнее! Помнишь ту историю с анонимными письмами, ну, с теми, что мы тайком читали?
— Конечно! И мне до сих пор стыдно перед мамой, что мы рылись в ее комоде! И что там с этими письмами?
— Так вот, это Элоди, та женщина из Прессиньяка, ну, та ведьма, их писала! Со своим мужем. И у них был соучастник. Угадай, кто?
Камиллу уже начали раздражать мелодраматические паузы, которые то и дело выдерживала сестра. Она легонько ущипнула Мелину за маленькую ручку, чтобы ускорить процесс:
— Ну же, рассказывай! И перестань строить из себя великого конспиратора!
— Как ты не понимаешь, я не знаю, стоит ли тебя так расстраивать… — Мелина подняла глаза к потолку. — То, что я собираюсь сказать, тебе явно не понравится! И уж совсем мне не хочется, чтобы ты, разозлившись, набросилась на меня!
— Мелина, говори! Или я сейчас точно разозлюсь! — пообещала Камилла.
— Что ж, ты сама этого хотела! Твой прекрасный принц — вот кто им помогал! Он все знал, и ему это казалось забавным, потому что он ненавидит маму Мари!
Камилла так сильно толкнула приемную сестру, что та свалилась с кровати. Глаза ее потемнели от гнева, когда она вскричала:
— Лгунья! Это все чепуха! Гийом никогда бы такого не сделал, я уверена! И зачем ему делать гадости моим родителям? Это бессмысленно! Ты совсем спятила!
— Если кто и спятил, то точно не я! — отозвалась Мелина, и в ее кошачьих глазах зажглись мстительные огоньки. — Думаю, это он сумасшедший! Клянусь, я только что слышала, как твоя мать рассказывала все это Матильде. А я вот ничуть не удивилась! В Прессиньяке, когда мы его в первый раз встретили, он стоял с Фирменом Варандо, мужем Элоди. И вечером, когда мы искали его в поселке, на велосипедах, он остановил машину перед их домом. Значит, все сходится! А в прошлом году, в апреле, Гийом приезжал в Обазин. И не меньше часа они с мамой Мари проговорили. А потом папа Адриан был очень злой, я его таким раньше не видела. И за обедом они нам запретили разговаривать с Гийомом и даже произносить его имя! Ну, вспомни!
Озадаченная Камилла не ответила. Аргументы Мелины были, как всегда, убедительны и многое объясняли. Девушка испытала жестокое разочарование: похоже, ее прекрасным мечтам о любви не суждено сбыться. Она спросила изменившимся голосом:
— Но почему все так происходит? Подумать только, ведь это ужасно! Родители никогда не позволят мне с ним встречаться и даже заговорить…
— Тебе придется поставить на нем крест, Камилла! Мало того что он намного старше тебя, так еще и идиот, раз ввязался в это грязное дело с письмами! На твоем месте я бы нашла себе другого! Ты очень красивая, и все парни на тебя засматриваются! Вспомни, в воскресенье, когда мы выходили из церкви, какой-то парижанин глаз с тебя не сводил! И он был симпатичный…
Камилла, которая сильно побледнела, пожала плечами. Прошло много месяцев, но ее чувства не ослабли, и образ Гийома, как и прежде, жил в ее сердце.
— Я не виновата, что до сих пор думаю о нем! — прошептала она, распуская свои длинные волосы. — Но ты, похоже, права — я больше никогда его не увижу. И лучше его забыть!
Мелина вернулась на свое место на кровати и, обхватив руками колени, сказала лукаво:
— Есть один способ, ну, чтоб уж точно знать, стоит тебе о нем думать или нет! Потом ты быстрее сможешь его забыть и переключиться на других своих воздыхателей! Вот мой план: напиши этому Гийому! Я знаю, в каком банке он работает. Когда подслушиваешь под дверью, столько всего узнаешь… Объясни ему все, спроси, почему он помогал Элоди, и попроси о встрече!
