Михаил Веллер - Всё о жизни
(Ибо остается только «внегуманизированное» энергопреобразование Вселенной на уровне естественного закона – а человеческое сознание категорически отказывается признавать «Взрыв-Уничтожение-Созидание» за смысл своей жизни, о чем мы уже говорили.)
И вот один врач втолковывает другому: да ты что, у нас самая благородная работа в мире, пусть сами мы и грешные, и люди плоховатые, но мы лечим людей, избавляем от страданий, спасаем от смерти, да ты посмотри в глаза матерей, которым мы спасли детей, – и сразу поймешь, что мы делаем великое, прекрасное, необходимое дело, и в этом великий смысл нашей жизни! А второй ему горько возражает: и те из этих спасенных нами детей, которые вырастут умными сволочами, будут помыкать и доставлять страдания тем, которые вырастут хорошими людьми, и пороки мира исправить мы не в силах, и правительство наше дерьмо, и любое правительство всегда было и будет дерьмо, и перестанет человечество вообще когда-нибудь существовать, и нет в нашей работе по большому счету, по самому большому, никакого смысла, потому что нет по большому счету смысла вообще в существовании человечества и в существовании самого-то мира.
Кто прав? Оба правы.
Кто живет лучше? Тот, у кого есть смысл жизни.
26. А у кого есть смысл жизни?
Когда Эварист Галуа перед дуэлью, в свою последнюю ночь, спешно записывал свои формулы – в этом был для него великий смысл его жизни. Сделать, сказать, явить свое и оставить людям.
В тридцать шестом году мятущиеся интеллигенты разных стран ехали в сражающуюся Испанию, сводились в Интербригады и клали жизни, воюя против Франко – за свободу Испании, как они ее понимали. И в этом обретали смысл своей жизни, которого не видели ранее.
Когда летчик сажает неисправный лайнер с сотней пассажиров, со смыслом жизни у него все в порядке. Ворочая штурвалом, он об этом не думает, не до того, цель проста и неогибаема, пот рукой и все чувства на пределе, – потом, когда сядет, выпьет, успокоится, время пройдет, в любой момент своей неладной и заковыристой жизни он может себе сказать: есть в моей жизни смысл, да для того я, видимо, и был создан, чтоб в черной ситуации спасти жизнь сотни человек.
Смысл жизни был у каждого, кто сам и добровольно свою жизнь укорачивал ради своего дела, которое полагал нужным и благим – солдаты и ученые, врачи и революционеры, художники и изобретатели. Всегда их была масса, и сейчас много.
27. Итого, один вариант обретения смысла жизни – экстенсивный. Найти, организовать себе, прилепиться к такому делу, которое способно забрать все твои силы, все помыслы, всю энергию (ну, не вовсе всю, если говорить добросовестно, но много, совсем много).
И тогда происходит такая вещь. Смысла в мироздании ты не видишь. Но конкретная цель твоей работы – и цель ближайшей общей задачи, в которую входит твоя работа одной из составляющих – тебе ясна, тебя устраивает, ты полагаешь ее достойной, хорошей, большой.
И чем больше сил ты отдаешь своей работе, чем больше проходит времени, чем больше ты сделал и чем лучше оно у тебя получается – тем меньшее значение для тебя начинает иметь устройство мироздания вообще, и тем большее значение имеет для тебя твое конкретное дело и его конкретный результат. И твоя работа начинает становиться для тебя смыслом жизни. Понимать тщету мира ты можешь так же, как раньше – но тебе на это делается как-то плевать, эта высшая проблематика перестает тебя мучить, слегка рассеивается, как туман – а конкретное твое дело увеличивается в твоем сознании и ощущении, делается само по себе важным, большим, начинает становиться для тебя самодостаточным, оправдывает смысл твоего существования.
Делай самое большое, на что ты способен; рецепт стар и верен.
28. Но при этом твое сознание должно позаботиться о «точке прицепки» твоего конкретного дела к более общей задаче.
Чтобы цель обрела смысл – надо как минимум прилепить к своей личной задаче еще одну «ракетную ступень», хотя бы «однопороговую» удаленность общей цели от твоей конкретной – эта хотя бы одна степень возвышения общего дела над твоим частным и сделает то, что на порядок более общая цель выступает в качестве смысла по отношению к твоей конкретной цели и «осмысливает» ее.
Если миллионер полагает, что все – дерьмо, его миллионы нужны только ему самому для его хорошей жизни, – в один прекрасный день он может ощутить отсутствие смысла в своей жизни, и тогда в лучшем случае он отправится к психоаналитику и начнет принимать антидепрессанты, а в худшем – пустит себе пулю в лоб.
Если же он полагает, что он дал работу тысячам людей – а с другой стороны внес свою нужную лепту в движение мировой экономики, которая без таких, как он, пришла бы в упадок и ничтожество, – о, тогда он имеет основания видеть в своей буржуйской деятельности смысл своей жизни. Дергается, нервничает, инфаркт наживает, но для него лично жизнь его осмысленна.
29. Второй вариант обретения смысла жизни – интенсивный.
Грубо говоря, это означает: «Если ты не можешь делать то, что тебе нравится – пусть тебе нравится то, что ты делаешь». (Этим примерно и занимается логотерапия: психоневропатолог не может переделать мир для пациента – но пробует переделать его отношение к этому миру, чтоб бедолаге стало лучше и он обрел смысл в жизни своей многогрешной.)
Вглядись в свою жизнь, «прицепи» конкретную цель (цели) своей работы и вообще любой своей деятельности, своей семейной жизни, отношений с друзьями и т.п., к чему-то более общему, чтобы цель этого более общего сама по себе тебя устраивала и «давала смысл» твоей конкретной деятельности – и «ставь перегородки». Отгораживай свое сознание от проблем более общих.
Ты ночной сторож, жена – сука, дети – шпана, а охраняемая тобой фабричка выпускает упаковку для собачьего корма. Зарплата дерьмо, никто не уважает. (Вероятнее, кстати, такой человек весьма вял и туп от природы, и вопросы смысла жизни его волнуют очень мало. Но предположим волнуют.) – Э. Зато твоя жена держит дом в кулаке и не дает тебе пропивать зарплату. А дети энергичны, может их дети станут великими людьми. А собака – друг человека. Но это пока – просто положительный взгляд на вещи, который тоже куда как невреден. А самое главное – ты стоишь на страже честности. Ты один из тех винтиков, которые не дают грабителям и хищникам отбирать все у честных простых людей. Без тебя ограбили бы фабрику, и простые честные люди, работяги с этой фабрики, остались бы без работы и заработка. Да ты – соль земли, простой мужик, на таких все и стоит, порядок только на таких и держится, вас таких большинство, это для вас все и производится. Да убрать всех ночных сторожей – это что тогда будет?.. Не-ет, без таких, как ты, государству никак. Оно тебе еще должно в ножки кланяться, что ты за такую маленькую зарплату честно работаешь. Ну, спишь иногда на посту, но ведь, с другой стороны, жизнью рискуешь, мало ли какой наркоман захочет спереть что с фабрички и даст тебе по башке.
Вот примерно в таком духе. Что называется, меняем установку.
30. Каждый, кто когда-нибудь в составе небольшой группы участвовал в экспедиции, зимовке, сезонной работе на выезде, знают: через несколько недель мелкие хозяйственные работы по самообслуживанию команды, вроде носки воды и колки дров, начинают как-то обременять сознание каждого. Даже забавно. Отношения в команде приятельские, условия жизни и труда тяжелые, никто не отлынивает и на чужом горбу ехать и не думает, все друг другу помогают, – а такую ерунду, как принести вдвоем за сто метров четырехведерную флягу воды или потратить четверть часа на колку двух охапок дров, никто почему-то не горит желанием делать… неохота, мнутся, начинают считать, кто сколько раз уже это делал. Поэтому человек бывалый с самого начала устанавливает строгую очередность исполнения этих малых, но необходимых обязанностей. В первый день все, такие друзья горячие, кричат ему: да ты что, считаться в такой ерунде, да давай я сейчас сделаю, нам еще вместе пахать и пахать. А через месяц ругаются, если кто-то пытается отлынивать от своей очереди: тут тебе и справедливость, и желание полежать, и неприязнь к тому, кто ссылается на какие-то причины, чтоб этой мелкой дребедени не делать.
При регулярном повторении эта малость начинает занимать в сознании больше места, начинает казаться тяжелее, важнее, «нагружает». Хотя, повторяем, по сравнению с тяжестью основной многочасовой ежедневной работы – это семечки, пустяк, причем на основной работе каждый пашет от души, в полную силу, и если товарищ слабее или неумелее – никто не осуждает, не проявляет недовольства: работает добросовестно, в полную меру своих сил – молодец, все хорошо, а если я делаю больше – мне только приятнее, что я здоровее, умелее и значительнее. Это при том, что денег все получают поровну.
Место, которое занимает твоя постоянная работа в сознании, можно уподобить тому, как газ полностью занимает объем помещения, в котором содержится. Независимо от давления газа и размеров помещения – но по всему объему он распространен. Поначалу струя выходит из баллона, лежащего в комнате – подумаешь, баллончик, места кругом до фига. АН проходит немного времени, давление во всем объеме уравнено, и весь объем «при деле» – газ, значит, заключает в себе и содержит.
