Ирина Маленко - Совьетика
Незадолго до этого мы отмечали Лидин день рождения. Люба решила испечь по такому случаю пирог с вареной сгущенкой, поставила на кухне банку сгущенки вариться в кипящей воде и… забыла о ней. Через час мы услышали мощный взрыв. Задрожали окна. В испуге все выбежали на кухню – посмотреть, что случилось – и увидели, как липкая, сладкая сгущенка капает там с потолка… Пришлось обойтись тортом «Прага».
Лидин день рождения убедил меня в том, что чудеса все-таки бывают. Поздно вечером она пошла к метро провожать свою одноклассницу Светку, которая отмечала ее день рождения вместе с нами. Лил проливной дождь. И – что бы вы думали? – она встретила на улице Власа, который жил неподалеку от нашего общежития Влас был пьян и весел, расслаблен и совсем не похож на того правильного комсомольского вожака, которым он был в трезвом виде. Узнав, что у Лиды день рождения, он от души крепко расцеловал ее, забыв даже и про Галана. Лида была на седьмом небе от счастья. О таком подарке она даже и мечтать не смела!
Окрыленная, поехала она домой и сказала мне на прощание:
– Бросай свои здесь глупости и приезжай ко мне! У нас знаешь как здорово!
Чернобыльская катастрофа произошла за год до этого. Но ни ее, ни меня это не волновало – хотя Житомирская область была в зоне поражения. Как не волновало это и никого из ее земляков: они по-прежнему собирали в лесах грибы и ягоды и плоды из своих собственных садов. Мне с почти детской радостью рассказывали там новые местные анекдоты: «Запорожец – не машина, киевлянин- не мужчина.
Вся Европа кроет матом наш советский мирный атом.» – и тому подобное.
Западная Украина – удивительная по красоте земля. Я читала столько книг о ней, о партизанской борьбе здесь с фашистами. Об Олексе Довбыше – местном Яносике. Моим самым большим героем в жизни был Николай Иванович Кузнецов! Мне удалось побывать на его могиле во Львове.
Нас часто предупреждали, что на Западной Украине к русским плохо относятся, не отвечают, если с ними заговорить по-русски. Но сама я с этим никогда не сталкивалась. Я бывала в Львове и в Житомире. Да, здесь гораздо чаще можно было услышать украинский язык, чем на востоке республики, но это меня не волновало. Не волновало это и Лидиных родителей, хотя, в отличие от нее самой, говорить по-украински они не могли. Со многими соседями они говорили на русском, а соседи отвечали им на украинском – и ни одну из сторон это не беспокоило. Где все это время отсиживались фашистские прихвостни из ОУН, не знаю…
Лидины родные жили в маленьком рабочем поселке под Житомиром. Местная природа, с ее лесами и пригорками очаровала меня. Ритм жизни в поселке был неспешный, геологическая экспедиция остановилась здесь надолго. Лида рассказывала, что недавно у них даже был африканский стажер – студент из Киева, который проходил практику где-то в здешнем лесу, насмерть перепугав местных стариков- собирателей грибов, отродясь не видавших чернокожих.
Лидин папа – тот самый, с которым ее мама познакомилась после того, как он пропал во время песчаной бури в туркменской пустыне Каракумы- был очень тихим и молчаливым и много курил. Ее мама была полной его противоположностью, и, поговорив с ней 5 минут, вы совершенно отчетливо понимали, в кого пошла их дочка… То же остроумие, те же толстые очки. Если кто-нибудь с унылым лицом говорил ей: «Нет в жизни счастья, Ульяна Григорьевна!», она взрывалась: «Ага, не забуду мать родную!» Ульяна Григорьевна терпеть не могла жаргона. Еще у Лиды был брат Саша, на 7 лет моложе ее. Такой же остроумный и внешне похожий на Диму Иосифова в роли Буратино.
Лида свозила меня в Житомир – город, который вызвал у меня почему-то ассоциации с тонким плетеным кружевом. Особое впечатление на меня произвел старый город и парк с огромными оврагами.
– Спорим, не угадаешь, как называется вот тот магазин? – проверила она мое знание украинского. Я, считавшая себя экспертом по украинскому языку (потому что я легко понимала его, а моя мама – почему-то нет), действительно не знала. На магазине было написано «Гудзики »….
Через несколько дней все Лидино семейство в полном составе поехало отдыхать на Черное море, в Туапсе. Меня просто взяли с собой.
…Украина,Украина, что с тобою сталось?… «О поле, поле, кто тебя усеял…?»
Помню, как расстилалась перед нами украинская земля -от Киевщины до Полтавщины и дальше – красивая, гордая, не продававшая своих детей от нищеты за границу – и больно делается на сердце… Ни по одной из наших республик не болит так моя душа, как по ней. Тем, кто говорит, что мы теперь «процветаем» – чтоб вам и вашим близким самим так процветать!
…Перед Туапсе мы остановились еще на пару дней в Краснодаре, где жила Лидина тетка по матери – совсем на нее не похожая утонченная и немного нервная красавица, мечтающая выдать замуж своего непутевого сына. Я немедленно угодила в потенциальные невестки, и тетя Наташа особенно заботливо поэтому относилась ко мне. Краснодар- жаркий, просторный, с настощими, а не такими, как наш калужский Бортников, казаками на улицах, где трудно было в такую жару найти достаточной силы тень, – был тоже хорош. Ну, и Туапсе… Мы добирались туда на электричке через горы. Где-то здесь жила моя подруга по переписке, которая всерьез утверждала, что она ведьма, но я побоялась ее искать. Да и не до того нам было: мы поселились в пансионате «Весна» и радовались жизни. Саша плескался в море, их папа отсыпался на пляже, мама перезнакомилась со всеми соседями, а Лида отчаянно кокетничала с двумя адыгами сразу…
Я смотрела на них, и у меня было такое ощущение, cловно я всех их знаю всю жизнь. Включая адыгов. Уезжать никуда не хотелось…
На пятый день мы поехали на экскурсию на скалу Киселева.
– Вы не узнаете, в каком фильме вы видели это место?- с годростью спросила экскурсовод. Мы не узнавали.
– В «Бриллиантовой руке», – подсказала она, – Когда покойный Папанов ловит рыбу с покойным Мироновым…
Мы переглянулись. Мы подумали, что мы ослышались. Папанов умер незадолго до нашего отьезда, но Миронов?… Ему было только 40 с хвостиком!
– С покойным Мироновым?? Когда же это он успел умереть?
– А вы, девочки, значит, еще ничего не знаете? Пару дней тому назад, – сочувственно сказала нам она.
Мы были глубоко потрясены. Мы еще не знали тогда, что таких смертей -безвременных, нелепых смертей талантливых людей – в нашей стране скоро будет все больше и больше, а на смену старым талантам совершенно перестанут приходить новые… Их места займут нули без палочек.
В последний раз я побывала на Украине осенью на четвертом курсе.
В один холодный октябрьский день Лида проснулась в плохом настроении. То есть, она чаще всего просыпалась не в очень хорошем: Лида была одной из тех, кто страдает беспричинной сварливостью по утрам, и с ней лучше просто не разговаривать часов до 11. Мне долго было трудно к этому привыкнуть: сама я хоть и «сова», а не «жаворонок», просыпаюсь если надо сразу, и на мое настроение это никак не влияет. И я долго была склонна думать по утрам, что Лида за что-то на меня обиделась, когда из нее, обычно такой разговорчивой, нельзя было вытянуть и слова.
Но в то утро настроение у нее было хуже обычного. Она, что называется, рвала и метала. Правда, молча – такое тоже бывает- , но по выражению ее лица видно было, что к ней сейчас лучше не подходить. Часам к 11, когда она обычно окончательно просыпается, Лида вдруг неожиданно бросила мне:
– Поедешь со мной?
– Куда это ты собралась?
– Как куда? В Ворошиловград, на родину героя…
– Ой… а когда?
– Да хоть на этой неделе. У нас в среду только две пары. Сейчас поедем в кассу, купим билеты. Ну, поедешь?
– А ночевать где будем?
– А мы на вокзале….
И я согласилась. Когда я еще туда попаду? Путешествовать «дикарем» по Советскому Союзу было не всегда комфортно, но зато всегда безопасно и интересно.
Из-за того, каким было расписание поездов (а мы не хотели спать на вокзале больше одной ночи) мы выбрали довольно сложный путь, чтобы доехать до Ворошиловграда: с Курского вокзала на тбилисском поезде до на станции Красный Лиман в Донецкой области, откуда, если судить по карте, до Ворошиловграда было совсем близко – значит, должен быть какой-нибудь местный транспорт. Потом провести остаток дня в самом городе, переночевать там на вокзале и на следующий день вечерним поездом отправиться обратно в Москву.
Билеты мы смогли купить без труда – все-таки октябрь стоял на дворе, а не разгар лета. Проблемы начались уже в дороге: таких, как Лида вообще на пушечный выстрел нельзя подпускать к тбилисскому поезду. Конечно, не успели мы еще и до Тулы доехать, а она уже познакомилась с грузинским пассажиром….
…Почему-то если я и говорю в поезде с попутчиком- грузином, он не пытается меня потом увезти с собой в Тбилиси, стянув ночью с верхней полки. Можно сказать, что у Лиды на эти вещи талант. Внизу под нами спала пожилая женщина. Она, видимо, так набегалась в Москве, что даже не слышала, как я посреди ночи отбивала Лиду у знойного генацвале. Он тянул ее за руку вниз, а я – с соседней с ней верхней полки – за другую руку обратно наверх. Победила дружба. Генацвале извинился, но сказал, что все равно обязательно увезет Лиду с собой. И что он о такой голубке всю жизнь мечтал.
