Максим Михайлов - Плач серого неба
Бесконечные судороги, нелепо искореженные тела. То длинные, тягучие шаги, то резкие, быстрые перебежки. И стон. Замершее слово. Неровный выдох где-то срывается на визг, где-то осыпается надсадным сипом.
Мотаю головой.
Мы на мгновение замираем — пытаемся разглядеть новую беду — тщетно. Слишком много света в глаза. Слишком ярко пылает Ратуша. Слишком ярко…
Слышатся яростные вопли цвергольдов. На их стороне освещение более чем удачное. И что же их так взбаламутило?
— Огонь, барьер! — Лязгает инспектор, и три пары рук поднимают перед нами пылающую стену. И теперь уже кричу я — от ярости и ужаса.
"Хаос дает своим детям истинную силу — только взгляните, она перед вами. Познав свободу от душевных оков, вы освободитесь от уз телесных — и тогда уже ничто не сможет вам помешать. Вы этого достойны!"
Этого?! Вот уж спасибо!
Беру себя в руки, пытаюсь взглянуть новому врагу в глаза.
Нет! Это же дети. К нам бредут голые, нелепо скрюченные дети! Белесые глаза, отвисшие челюсти в блестящих потеках слюны. Живы они, или мертвы? Враги или… Да что за глупость, конечно враги. И пусть они будут мертвы. Так проще. Значит, этого мы достойны? Я убью эту больную сволочь.
Но инспектор медлит, да и чудовище замерло неподвижной громадой. Слышны лишь треск пламени, сопение и стоны бредущих мертвецов. Четверо проходят сквозь огненную стену. Лоснящиеся тела моментально вспыхивают, но тихое шарканье не прекращается. Они даже не сбавляют ход.
Я вдруг понимаю две вещи. Во-первых, я уже видел самого высокого из четверки — совсем юного эггра.
— Это же Бурк! И Сегвен, и…
…А во-вторых рядом со мной уже не только магполы.
— Убирайся! — шиплю я, но Лемора настолько ошеломлена, что не реагирует. Дрожащими губами девчонка продолжает называть имена мертвых Мух. Не заметить ее невозможно, не услышать — трудно, но синие плащи даже не шелохнутся. Терять нечего.
От хлесткой пощечины голова альвини дергается, и наши взгляды встречаются.
— Там — Карл и Ларра, — яростно тычу я пальцем в сторону Гвардии, — помоги им! И не… — впрочем, для разговоров о вреде магии момент неподходящий, и я умолкаю.
— Брокк, — я поворачиваюсь на голос инспектора, — спусковой образ — горящая скала. По врагу — пли!
Артефакт тяжелеет. Наверное, заряда осталось немного. Представить скалу нетрудно — уже через мгновение воображение привычно рисует могучий утес над морем, — а мысленно зажечь его и того проще — огня вокруг предостаточно. Руку сильно дергает. Открываю глаза и вижу, как из-под булыжников прорастает целый лес тонких каменных игл. Мертвые дети повисают на них, словно бабочки в коллекции ученого. Просыпается примолкший было Артамаль:
"Свобода так близка, но не выпускайте ее из рук! Не поддавайтесь!"
И словно повинуясь ему, мертвецы начинают шевелиться.
Оставляют клочья мяса на иглах, сдирают себя с каменных кольев. И продолжают гореть — самый маленький уже обуглился дочерна, — но идут… идут.
— Ветер — остановить, огонь — убрать стену, огонь и земля, вместе… удар!
Порыв ветра преграждает путь, сбивает пламя, но тут же дождь горящих камней обрушивается на мертвецов. Трещат кости, вновь загорается, опадает клочьями плоть… Я даже не удивляюсь блеску металла под горящими ошметками. Слышу вопли с другой стороны площади — там тоже кипит яростное сражение. Взрыв, другой — Карл и Ларра не отдыхают.
Мертвые твари уже перед нами. Вяло возносятся над головами обугленные руки. Видно, что вместо пальцев — длинные блестящие шипы. Завязывается бой, магполы идут врукопашную. Маги Воздуха укрывают товарищей невесомой броней, и когти соскальзывают с нее. Одетые в языки пламени кулаки прожигают врага насквозь. Кто-то закованной в каменный шлем головой сплющивает лицо мертвому эггритенку. Кажется, что десяток опытных магполов легко справится с бедой.
Только мертвецы не чувствуют боли.
А бойцы инспектора — вполне.
Обожженные, изувеченные порождения безумного гения просочились во вражеский строй. Сверкающая россыпь стальных когтей — двое магполов беззвучно оседают. Груда камней взметывается с мостовой, обволакивает мертвеца. Булыжная скорлупа сжимается в маленький комок, крошится в пыль вместе с содержимым.
Радостные вопли со стороны карликов. Смотрю туда — на земле дымящееся тело. Мундира нет, так что потери, кажется, не у Гвардии. Вижу огненную шевелюру Карла, Тронутый дергает Ларру за рюкзак.
— Брокк! Одиночным!
Резко разворачиваюсь и вскидываю камнестрел. Тоскливо смотрит на океан утес… Останки мертвого эггритенка обвисают на каменном колу. Острие вошло в спину и вышло прямо из макушки. Острые когти замирают у самого горла инспектора. Тот не тратит время на благодарности.
— Общий удар по врагу!
Воздух, камни, огонь — все мешается в едином непостижимом снаряде. Головокружительная мешанина стихий, вращаясь и переливаясь, подхватывает двух мертвецов и с силой впечатывает их в замершее чудовище. То отвечает яростным ревом, но остается без движения.
В глазах рябит от вихря элементов, но я пытаюсь осмотреться.
У Гвардии все хорошо, — еще один враг на земле. Мертвых цвергольдов нет. Не вижу, как дела у алхимиков.
С третьего края площади все хуже. Мирских полицейских не видно, но от их убежища к монстру ковыляет скукоженная фигурка. Еще две бредут от угла, где держала оборону тройка магполов. Те тоже пропали… Впрочем нет — бежит, пригибаясь, вдоль домов силуэт в плаще. Скрылся в подворотне.
Трое мертвецов шагают прочь от гвардейцев Борга. Вижу, как Карл от души замахивается. Глухое "бом-м!" и следом — дождь арбалетных болтов. Разметанные взрывной волной Мухи утыканы древками, но они — двое из трех, лишившись ног, уверенно ползут — упорно пробираются к извергшему их чудовищу.
— Нужен прорыв, — начинает было инспектор, но его перебивает Артамаль:
"Вы имеете право на счастье, и за него стоит бороться! Те, кто отбирает свободу — враги! А врагов нужно уничтожать! Давить, как поганых клопов, во что бы то ни стало!"
Из подворотни выбегает уцелевший магпол. Инспектор указывает ему место справа от себя. От четверок не осталось и следа.
— Наступаем.
И мы наступаем. Не сговариваясь, шагают вперед и гвардейцы. И тут происходит нечто совсем уж немыслимое.
Головы мертвецов одновременно взрываются. Верхушки черепов брызжут осколками, выплескивая темные, неразличимые отсюда комья. Стоны и хрипы сменяются гудением и шуршанием пчелиного роя.
Нет.
Не пчелы.
Мухи.
Нанизанный на каменную иглу эггритенок вдруг сипло всхлипывает.
В ужасе поворачиваюсь к нему и едва не отпрыгиваю. Голова мертвеца развалилась до самых бровей, осталась на плечах тошнотворным влажным крошевом. Из дыры в черепе, там, где должен быть мозг, виднеется нечто чуждое живому пониманию.
Полусфера из маслянисто блестящего стекла у основания схвачена толстенным обручем — как голова замершего гиганта. В мерцающем огненном свете он кажется металлическим, но весь испещрен багровыми прожилками, будто под стальной кожей переплелись вены и артерии. Пучки то ли щупалец, то ли гибких жгутов проволоки свисают по всей его окружности. Я вижу, как вяло раскрываются и бессильно щелкают миниатюрные клешни.
Тело эггритенка мякнет, лишившись подобия жизни, сползает по камню и открывает неведомую мерзость целиком. Разворачиваются и падают блестящие полупрозрачные пластины по бокам.
Живое существо? Машина? …Не двигается с места. Каменный штырь пронзил тварь ровно в центре, и сквозь трещины в стекле неторопливо сочится густая бурая масса.
Вглядываться в мутное стекло не хочется, но я замечаю внутри темный, покрытый извилистыми наростами комок.
Меня все-таки рвет. Сгибаюсь над разоренной мостовой — ел я мало, горло обжигает лишь едкая жижа.
Сквозь слезы и слабость пробивается лай инспектора:
— Земля! Воздух! Щиты! Огонь — наготове! Брокк, выйти из строя, быстро назад!
Попадаю коленом в грязную теплую лужу. Ползу прочь.
Не уверен, сколько уцелело Мух, но, судя по стрекоту мерзких тварей, что выбрались из их голов, немало.
Лязг. Треугольные лепестки у основания чудовища смыкаются. Монстр оживает, с ревом поднимает смертоносный обрубок руки.
Наверное, я на миг выключаюсь. Только что на площади стояло два отряда и враг, а сейчас у горящей Ратуши бурлит настоящая толпа. Взгляд не успевает за что-либо уцепиться. Вижу, как падает под жалами летучих тварей гвардеец Борга. Слышу треск — чудовище дает новый залп. Мотаю головой, и растрясенный взгляд останавливается на двух магполах, что ныряют за тела своих же товарищей и тут же двойной струей огня превращают руку-клешню монстра в бесполезную головешку.
Будто грязный солнечный зайчик упал сквозь тучи на площадь — Карл бежит к исполинской туше. Не вижу, что он сжимает в руках, но когда Тронутый подбегает ближе к чудовищу, понимаю, что это — боевой гвардейский топор. Сердце подпрыгивает и стремится к безрассудному цвергольду. Куда же ты, идиот!..
