Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения
Обилие подарков, как всегда тщательно подобранных, породило мысли о том, что весь этот ажиотаж и трата денег всего лишь дефляции обычного американского Рождества. Внушительных размеров пакет для Ирины от сестры был полон свечей, изготовленных ею собственноручно вместе с детьми. Настоящее место проживания Ирины никогда не волновало Татьяну, она даже не задумалась, что теперь ей придется тащить с собой этих парафиновых уродцев в Великобританию и дома извлечь из мягкой сумки деформировавшимися и слипшимися в один ком. Лоренс получил два галстука, которые вряд ли когда-либо наденет. Раисе преподнесли синтетическую шаль, бугристый свитер и комплект дешевой бижутерии от детей — все словно специально подобранное для нижнего ящика комода. Как человек практичный, Татьяна получила в подарок в основном еду. Дмитрию почти все купили лосьон после бритья. Теперь бутылочки в коробках стояли на полу у его ног, делая явным то, что две из них были одной фирмы — постыдный факт. Раиса, по обыкновению, выбрала для внуков игрушки, предназначавшиеся детям младшего возраста, — так, на коробке с куклой для десятилетней Нади было написано: «4–7 лет» — дети, как правило, считают это не рассеянностью, а намеренным оскорблением.
Одной из последних Ирина протянула Лоренсу конверт с рисунком размером с почтовую открытку. Вначале его лицо исказилось, словно от боли, и ей стало на мгновение обидно, что он ничего не понял, поскольку ей стоило немалых усилий создать иллюстрацию в миниатюре.
— Это появление Красного путешественника, — объяснила она, — первая версия для книги «Увидеть Красный мир». Я говорила тебе, что он получился немного странным и мне пришлось нарисовать другой вариант. Этот я нарисовала специально для тебя. Не имело смысла везти большой рисунок под стеклом в Нью-Йорк, поэтому я сделала маленькую копию. Помнишь, картина очень тебе понравилась? Ты еще сказал, что получилось сумасшедшее смешение стилей.
— А, да… — неуверенно сказал Лоренс.
— Я подумала, тебе будет приятно повесить это в кабинете.
— Разумеется, отличная мысль! — воскликнул он и поцеловал ее в щеку. Однако его разочарованный вид, похожий на выражение лица ее матери, дал ей понять, что он совсем не помнит ее иллюстрацию. Более того, кажется, ее подарок немного его разочаровал. Внезапно ее озарила догадка, что подарок напомнил Лоренсу о том, о чем он не желал вспоминать.
Лоренс в свою очередь достал из-под елки подарок, при виде которого сердце ее упало. Вот для чего он вчера ездил по магазинам! Видя, как она подавлена необходимостью вручить матери понравившееся колье, он решил компенсировать ей потерю в тот же день. Какой же он добрый!
В пакете лежал комплект ключей.
— С Рождеством! Я купил тебе машину.
В комнате повисла тишина. Ирина не могла оторвать взгляд от ключей, а Лоренс тем временем продолжал:
— Ну, нам машину, но я ведь все равно на работе, так что днем ею сможешь пользоваться ты. Будешь ездить в большой «Теско» на Олд-Кент-Роуд, не придется таскать пакеты. Ничего особенного, я выбрал «форд-капри», но в 1995 году модель очень высоко оценили в «Консьюмер рипортс»…
Невозможно представить, что он действительно обеспокоен тем, что она носит тяжелые пакеты от самой площади Слон и замок. Даже подержанная машина значительным образом повлияет на их бюджет, не говоря о страховке, бензине, оплате стоянки. Кроме того, от этого подарка веяло желанием единолично принять решение. Ирина любила сюрпризы, но больше всего ценила, когда с ней советовались. Когда она все же наклонилась, чтобы поцеловать и поблагодарить Лоренса, он недовольно пробормотал:
— Ух, не вздумай зажечь спичку у рта!
В душе росло возмущение — ведь она никогда и словом не обмолвилась, что хочет иметь машину. У нее появилось неприятное ощущение, что такие огромные траты стали замещением чего-то более ценного, возможно и не в финансовом смысле.
Звуки голоса Аланис Мориссетт больше бы порадовали Ирину, чем двенадцатилетний Саша, прохладно относившийся к музыке. Непристойные выражения, указывающие, куда идти, мелькавшие в песнях Аланис, соответствовали ее теперешнему настроению. Оберточная бумага была аккуратно сложена, чтобы ждать следующего года, поэтому ковер, с вмятинами только под ножками кресел, выглядел чистым и представлял собой большое свободное пространство. Забыв о прошлом, когда она часто оставалась без кавалера — лишь бы сбросить с себя гнетущее всеобщее разочарование, заполнившее комнату, и ощутить вновь легкость, исчезнувшую после обильного обеда, — Ирина принялась танцевать.
Ей не удалось уговорить Сашу к ней присоединиться — трудности переходного возраста сделали его застенчивым, — Лоренс же еще меньше желал быть ее партнером в том смысле, который вкладывало в это слово предыдущее поколение. Не стоит обращать на них внимание. Сколько времени она потратила за все эти года на волнующие встречи с матерью и сестрой, приносящие всем одни страдания. Движения ее были не очень уверенными, это правда. К сожалению, у нее не было возможности в молодости приобрести мышечную память, поэтому она скакала по гостиной, выполняя нелепые движения из разных стилей, смешав джигу, буги-вуги и джиттербаг. С целью заглушить громкое ворчанье Лоренса, Ирина запела.
— Ирина, прекрати. Как ты себя ведешь? — не унимался Лоренс, на что Ирина озорно выкинула ногу назад, исполняя арабеск.
И задела самовар.
— Лоренс, — произнесла Раиса тоном, напомнившим Ирине, что, вопреки поговорке, будто над пролитым молоком не плачут, она не раз рыдала над ним в детстве. — Пожалуйста. Не могли бы вы успокоить мою дочь?
Он мог. И он сделал.
9
Если в прошлом году Ирина благополучно свергла тиранию, сдерживающую ее рвущуюся наружу природу, в строгих рамках, то в следующем году она постаралась стать той же прилежной, строгой женщиной, от образа которой когда-то отказалась. При возникновении революций последующий неизбежный хаос является хорошим подспорьем для дальнейшего наведения порядка, скучного и основательного. Но каким бы репрессиям ни подвергался собственный характер, наступает время, когда вам начинает не хватать себя прежней.
Она спровоцировала подобную революцию в десятом классе. Предыдущим летом с зубов сняли пластины. Она могла улыбаться, и передние зубы больше не нависали над нижней губой, а люди улыбались ей в ответ. Постепенно она научилась держать голову высоко поднятой, делать шаг от бедра и смотреть на ребят из старших классов с нахальным вызовом женщины-вамп. Однако пониманию было суждено происходить со скоростью замедленной съемки, и лишь 6 июля, наклонившись к Рэмси Эктону, красавцу, ответившему ей страстным поцелуем, она наконец поняла, что перестала быть бледной молью.
Считавшиеся париями в детстве стараются добиться одобрения взрослых, Ирина всегда была прилежной ученицей. Но тогда ее влекло к крутым ребятам в джинсах с низкой талией, длинными волосами и тряпочками с индийским орнаментом, линяющими при стирке и источающими отвратительный запах, на голове; тянуло в подвал, где они забивали косяк, длинный и тонкий, как кий Рэмси. Она еженедельно пропускала занятия, а потом, борясь за сохранение хорошей репутации, смущенно бормотала что-то учителям о месячных, и ей все сходило с рук.
Однако настал час расплаты. К концу второго курса обучения живописи была организована поездка на практику в Музей современного искусства с целью пройти квалификацию соответствия академическому уровню стандартов. В душе поселилось разочарование, когда миссис Беннингтон во всеуслышание заявила, что уровень подготовки Ирины Макговерн слишком низок для прохождения этого этапа. Все одноклассники, как один, повернулись, удивленно разглядывая ту, которая до сего времени считалась примерной ученицей, не подозревая, что влияние улицы могло понизить средний балл ее успеваемости до позорной отметки. Что она такого сделала? Что за сорвиголова сидит на месте, еще недавно занимаемом примерной студенткой? Ирина, не скупясь, разбрасывалась своими достоинствами и заслугами ради возможности предаваться удовольствиям.
Полученный в том январе опыт носил неприятный знакомый оттенок. Прилежная студентка могла попросить об отсрочке сдачи работы в издательство, в глубине души она была уверена, что, несмотря на приближающийся час X, не может сдать такие рисунки, и не потому, что они были необдуманными и не слишком тщательно выполненными. Они были просто ужасны.
В ее профессии порой восхваляют низкопробные творения некоторых художников. Откровенно говоря, мало кто в мире видит различие между великолепием поистине гениального и добротно сработанным. Ирине повезло, что редактор книги «Мисс Дарование» ценила работы целостные, что, впрочем, несмотря на ее репутацию благородного человека, являлось ужасным качеством, учитывая, что сдавать работу приходилось Ирине. По возвращении с Брайтон-Бич она поняла, что попала в беду, поскольку из редакции ей не позвонили, а прислали письмо, и не привычное по электронной почте, а обычное, в конверте. В двух коротких предложениях редактор сообщала, что проект передан другому иллюстратору, а ее рисунки «неприемлемы». В тот момент в голове эхом прозвучал голос миссис Беннингтон.
