Майк Телвелл - Корни травы
На моей пластинке записана история преступления, — хвастается Риган.
Возможно, тут равновесие и впрямь немного утрачено, но взгляните на передовицы. Разве они не порицают насилие? Разве не чтут вечную память отважных стражей порядка, ставших величайшими жертвами? Не призывают все слои общества содействовать полиции? Не надеются на скорейшее задержание человека по имени Риган?
Само собой разумеется. Действительно, пятеро его самых опытных репортеров углубились в предысторию событий. Они сделали на них слишком сильное ударение? Вряд ли, если вы хоть немного представляете, какой интерес вызывает все это у общества. Редакция завалена письмами, и телефон звонит не переставая. Конечно, некоторые из читателей — не более чем любопытствующие, но сотни из них имеют свой взгляд на случившееся и неоценимую информацию, которую готовы нам предоставить. Журналист должен следовать за своими читателями, разве это вам не известно?
Его фото? Ах да… Кто-то может подумать, что полиция ждет, когда фотография этого человека будет разослана во все концы страны? Немного мелодраматично, не правда ли? Конечно, и именно это делает все этакой жареной историей. Два шестизарядных револьвера и поза в духе Дикого Запада? Так что же все-таки происходит с правом граждан на свободный доступ к информации?
Разговор начинает звучать все более печально и бессвязно как следствие, помимо всего, вмешательства государства в свободу прессы. Сам не желая наступать на больную общественную мозоль, кто-то мог заметить — в уважительном тоне, — что если неуловимый Риган стал своеобразным фольклорным героем, это не столько из-за того, что сделала из него пресса, сколько из-за очевидного промаха полиции и армии, не сумевших справиться с одним-единственным бедным лишенцем, полуграмотным руд-бваем.Но мысль эта лишь скользнула в голове главного редактора и канула в никуда.
—Чин, ты так и не нашел эту чертову мастер-ленту? — бушевал Хилтон.
—Еще нет, Миста Хилтон, — крикнул Чин. — Давным-давно уже, сэр, мы отложили ее на полку.
—Найди скорее. Ты слышишь меня? Найди или поищи себе другую работу, Я хочу, чтобы пластинки лежали на прилавках завтра, пока его еще не поймали, ты понял меня?
—Да, сэр, Миста Хилтон. Так на этот раз выхотите продвигать запись?
—Что ты сказал?
—Ничего, сэр.
Один человек? Нет, так не бывает. Как один человек может уйти, и к тому же целым и невредимым, от шквала полицейских пуль? Убив троих и ранив двоих? Оставив после себя похныкивающую затраханную женщину и всю свою одежду? Это вызывает в памяти чересчур много культурологических метафор и слишком напоминает кино.
Мнение среди бедноты — в Тренчтауне, Аллее Аки, Каменных джунглях, Городе ящериц, Рема — сложилось незамедлительно, и с первого дня было единодушным. Но и верхушку общества заинтриговали все эти героические и драматические элементы. Насилие в духе американского кино было в новинку, и наши граждане не свыклись еще с кошмаром револьверной чумы, которая вскоре так исказит нашу общественную жизнь. Это была всего-навсего прелюдия, первая ласточка, но кто об этом мог тогда догадаться? Ее еще не сопровождал тот ужас, которому вскоре суждено будет опуститься на нашу страну, и немалую роль в этом сыграл тот факт, что Риган, один, без посторонней помощи, убивал вооруженных людей, в свою очередь пытавшихся отобрать его жизнь.
Мнения относительно сообщения, что человек-в-бегах вошел в комнату некоего Джозефа «Плохого Жозе» Смита, где выстрелил в женщину и ранил ее, разделились. «Выстрелил в женщину? Нет, ман, такое нельзя оправдать». Когда выяснилось, что женщиной оказалась таинственная Долорес из той самой гостиницы и что, скорее всего, именно она заманила его в полицейскую ловушку, мнения качнулись в другую сторону.
— Наверное, она того заслужила, — глубокомысленно говорили люди. — Некоторые женщины и впрямь слишком вероломны.
Но куда важнее оказалось то обстоятельство, что она была только ранена. Скорее всего, человек этот — метчик, он пометил ее, осудив тем самым за то, что она натворила в отеле. Так что он всего-навсего предостерег ее и слегка наказал.
Поначалу, уверенный в своих источниках и быстром аресте ганмэна, капитан Рэй Джонс пошел на сотрудничество с прессой. Он взял на себя персональную ответственность за поимку Ригана и даже разрешил репортерам сопровождать его в «молниеносных» рейдах по известным местам, предоставленным ему информаторами.
После трех широко освещенных в прессе операций, которые не принесли никаких плодов, если не считать найденных надписей РИГАН БЫЛ ТУТ, НО СЕЙЧАС ЕГО НЕТ, и ПАДАЕТ ВАВИЛОН ВЕЛИКИЙ, отношения между полицией и прессой стали весьма натянутыми.
Фраза РИГАН БЫЛ ТУТ, НО СЕЙЧАС ЕГО НЕТ была подхвачена и стала появляться на стенах по всему городу. Она стала зачином для считалки, которую повторяли дети, играя в прятки или в мяч. Издевательский куплет появился даже на стене Центрального Управления полиции, а также Посольства Соединенных Штатов.
Ходили слухи, будто Риган покинул страну. Нашлись и такие, кто авторитетно заявлял, что на самом деле после перестрелки в гостинице Риган не выжил. Тело погибшего было тайно похищено его сторонниками. Выстрел в Долорес опроверг оба слуха. В довершение ко всему, по сообщениям надежных источников, его видели в барах, кафе, ночных клубах и публичных домах в столь удаленных друг от друга районах страны, что для того, чтобы это оказалось правдой, понадобилось бы по меньшей мере пять Риганов.
Количество вооруженных ограблений, совсем небезобидных, стало расти буквально на глазах. Преступники, несмотря на самый разный возраст и приметы, покидая место происшествия, оставляли одну и ту же издевательскую надпись: «Риган был тут…» В большинстве случаев это воспринимали как совершенно прозрачную попытку замести следы. Но были и такие случаи, когда надпись и стиль ограбления, казалось, совпадали.
Множество раз Ригана узнавали пожилые незамужние женщины и несколько раз — девочки-подростки, в чьих комнатах и под чьими кроватями он искал себе убежище на ночь.
Но, прежде чем приезжала полиция, ему всегда удавалось уйти, не оставив следов.
Учитывая множащиеся граффити РИГАН — ВАВИЛОН: ШЕСТЬ-НОЛЬ, все общеизвестные факты и постоянные сообщения о его появлениях, возникла необходимость в исключительно сверхъестественных объяснениях.
Хозяин балм-ярда, некто Пастырь Бедвард Второй, взял на себя всю ответственность. Не далее как две недели тому назад, утверждал он, он подготовил и провел с человском-в-бегах церемонию помазания, главными ингредиентами которой были масло ПУЛЯ-НЕ-ТРОНЕТ-ТЕБЯ и мазь ПОЛИЦИЯ-НЕ-УВИДИТ-ТЕБЯ. В результате этого помазания Риган стал непобедимым. Бедвард дал понять, что готов повторять подобные ритуалы и предоставлять всемогущество всем наследникам Ригана.
Злые языки утверждали, что с тех пор дела Пастыря Бедварда заметно улучшились. Кроме того, его новыми клиентами были сплошь молодые люди, являвшиеся к нему тайно, по ночам, ничем не больные, а наоборот, отличавшиеся отменным здоровьем и ростом под шесть футов, в которых явно нуждались охранные агентства. Когда один предприимчивый журналист, некто Дж. Максвелл, указал Маас Рэю на это стечение обстоятельств и спросил его, не способствует ли рьяное усердие стражей порядка подобным нетрадиционным практикам, в балм-ярд Пастыря Бедварда Второго был немедленно отправлен наряд полиции. Там были найдены ритуальные чаши, после чего хозяин балм-ярда был осужден как практикующий черную магию. Тот же журналист гадал на страницах газет, почему добрый пастырь не сумел предвидеть такое развитие событий и не защитил себя тем самым помазанием, которое провел над Риганом.
Пастырь-конкурент, со ссылками на историю культур, несколько сбивчиво утверждал, что готов смазать пули, которые ему принесут, «ртутной субстанцией». Эффективность серебряных пуль в борьбе со сверхъестественными силами была общеизвестна.
Чину не пришлось искать другую работу. Пластинка появилась в музыкальных лавках Хилтона и в одну ночь стала золотой. Она немедленно попала в хит-парад и непрерывно звучала по радио.
Какое-то время только ее и играли проигрыватели в клубах, кафе, барах и притонах. Мощные саунд-системы музыкальных магазинов изрыгали песню прямо на улицу. Слова к ней были напечатаны в газетах. В студии радиопередачи не умолкали телефонные звонки слушателей — особенно, молодых женщин из нижнего Кингстона.
Британский университетский психоаналитик, проанализировав стихи Ригана, обнародовал его психологический портрет. Он пришел к заключению, что Риган «одержим персональным образом в духе Дикого Запада», наделен манией величия, по его мнению, назначенного ему судьбой, психопатической страстью к героическому насилию, а также параноидальным чувством угнетенности".
Этот портрет был немедленно дополнен молодым политологом марксистского толка. В своем получившем широкое распространение анализе он обнаружил в таких строчках, как «ну так лучше я свободным лягу в гроб, чем прожить всю жизнь как кукла или раб», выражение исторически обусловленного гнева со стороны обездоленной городской молодежи. Строчки «угнетатель, он хотел меня сломать, увести меня в подполье» были не просто пророческими, но и бесспорным доказательством «тайно зарождающегося революционного импульса». Обратная сторона сингла «Ты получишь все, что ты хотел» была явным призывом к "перераспределению частной собственности и выражением первичного марксистского сознания ". Этот радикализм отнюдь не являлся изолированным явлением, что и доказали действия полиции, так и не поймавшей Ригана. Массы увидели в Ригане воплощение своих скрытых революционных устремлений, и кто мог бы сомневаться в том, что они будут его защищать и укрывать?
