Дэниел Киз - Таинственная история Билли Миллигана
– Очень важно, – сказал Артур Аллену, – чтобы об этом нападении никто не узнал. Если газеты будут молчать, это обескуражит стрелявших. Они испугаются, что Билли сам что-нибудь замышляет.
– А писателю скажем? – спросил Аллен.
– Не должен знать никто, кроме доктор Кол, – настаивал Рейджен.
– У Учителя встреча с ним в час. Он появится?
– Я не знаю, – ответил Артур, – Учителя не видно. Наверное, ему стыдно, что он так растерялся там, на мосту.
– И что я скажу писателю?
– Ты хорошо язык болтаешь, – ответил Рейджен, – притворись сам, что Учитель.
– Он догадается.
– А ты представься Учителем, – добавил Артур. – Он тебе поверит.
– Что, соврать?
– Он ведь расстроится, если узнает, что Учитель распался и исчез. Они сдружились. И мы не можем поставить под угрозу книгу. Все должно идти точно так же, как до этого покушения.
Аллен покачал головой.
– Вот уж не ждал, что вы велите мне врать.
– Когда это делается в благих целях, – ответил Артур, – чтобы человек не страдал, то это, по сути, и не ложь.
В ходе встречи писателю стало не по себе от манер и поведения Билли. Он казался слишком высокомерным, много требовал и пытался манипулировать. Билли сказал, что его всегда учили надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Но теперь положение изменилось. Он не сомневается, что его отправят обратно в тюрьму.
Писателю показалось, что перед ним не Учитель, но он сомневался. Потом пришел Алан Голдсберри, адвокат Билли, и у писателя сложилось ощущение, что это Аллен объясняет, почему решил составить завещание, по которому все должно достаться его сестре. «В школе ко мне постоянно цеплялся один хулиган. Однажды он собирался меня побить, но этого не случилось. А потом я узнал, что Кэти отдала ему свои последние деньги, лишь бы он меня не лупил. Я этого никогда не забуду».
Уехав на выходные к Кэти, Дэнни с Томми продолжили рисовать панно, а Аллен тем временем беспокоился о предстоящем слушании в Ланкастере. Он знал, что если победа будет за ним, то доктор Кол отправит его в Кентукки, а доктор Уилбур ему поможет. А если судья Джексон вынесет решение против него? Если ему суждено провести остаток жизни в психушках и тюрьмах? Он и так уже получает счета за лечение по расценкам больше сотни долларов в день. Они хотят отобрать у него все деньги. Хотят его разорить.
Уснуть в субботу он не мог. Часа в три ночи Рейджен пошел на улицу и тихо выкатил из дома мотоцикл. На долину наползал туман, и ему хотелось кататься до самого утра. Он поехал в сторону дамбы Логана.
Он очень любил туманные ночи и часто бродил в самый густой туман как по чаще леса, так и по озеру, наблюдая за тем, как даже совсем близкие предметы исчезают из вида. А три часа – это вообще самое лучшее время.
Подъехав к верхнему краю дамбы, настолько узкому, что там едва умещалось колесо мотоцикла, Рейджен выключил переднюю фару; иначе ее отражение в тумане ослепило бы его. При выключенном свете он видел светлую полоску дамбы и черноту с обеих сторон. Рейджен держал колесо строго по центру. Это будет опасно, но он испытывал в этом потребность. В том, чтобы снова выйти победителем. Время от времени ему хотелось сделать что-нибудь рискованное, хотя не обязательно противозаконное, ощутить прилив адреналина. Почувствовать себя победителем.
По этому узкому выступу дамбы он еще никогда не ездил. И не знал, насколько он длинный. А впереди ничего не видно. Но Рейджен понимал, что ехать придется на достаточно высокой скорости, чтобы не завалиться набок. Ему было страшно, но попробовать, черт возьми, надо.
Оттолкнувшись ногой, Рейджен начал путь по этой узкой полоске, придерживаясь ее центра. Успешно добравшись до противоположного берега, он развернулся и поехал обратно. А потом закричал, заплакал, и по щекам потекли слезы, замерзавшие от дувшего в лицо ветра.
Вернулся он очень уставший, и ему снилось, что тогда, на мосту, его застрелили из-за того, что Учитель замер и подвел их всех.
Глава двадцать вторая
1
В понедельник 17 сентября, в день, когда должно было состояться слушание, писатель заметил Билли в коридоре отделения ПИТ и по понимающей улыбке, ясному взгляду и кивку догадался, что это Учитель. Они крепко пожали друг другу руки.
– Давно не виделись, – приветствовал писатель. – Рад встрече.
– Тут просто все так завертелось.
– Давай побеседуем наедине, пока нет Голдсберри с Томпсоном.
Они вошли в небольшой конференц-зал, и Учитель рассказал писателю о покушении, о том, что личности опять разъединились, что Аллен берет в аренду новую спортивную машину и что как только судья аннулирует его признание, он помчится в Лексингтон на лечение к доктору Уилбур.
– А кто выдавал себя за тебя во время наших встреч в прошлом месяце?
– Аллен. Извините. Артур считал, что вы расстроитесь, если узнаете, что снова произошло расщепление. Хотя обычно его не заботит, кто что чувствует. Остается лишь предполагать, что он был в шоке после стрельбы.
Они беседовали до тех пор, пока не приехали Голдсберри с Томпсоном, а потом все вместе поехали в окружной суд Фэрфилда в Ланкастере.
Голдсберри с Томпсоном предъявили судье письменные показания, данные под присягой докторами Джорджем Хардингом, Корнелией Уилбур, Стеллой Кэролин и Дэйвидом Колом, а также психологом Дороти Тернер, «с достаточной медицинской уверенностью» сходившихся в том, что Билли Миллиган во время совершения нападений на стоянках и ограбления аптеки Грэя, совершенных в период с декабря 1974 по январь 1975 года, являлся психически нездоровым человеком, страдающим от расщепления личности. Все они считали, что на тот момент он не был в своем уме, чтобы совместно с адвокатом Джорджем Келлнером должным образом защищать собственные интересы.
Мистер Льюс, окружной прокурор Фэрфилда, вызвал лишь доктора Гарольда Т. Брауна, который с места для свидетеля подтвердил, что лечил Билли, когда тому было пятнадцать лет, и направил в государственную больницу Коламбуса на три месяца. И что теперь, в свете последних известий, он бы поменял свой диагноз с истерического невроза с пассивно-агрессивными свойствами на диссоциативное расстройство личности с возможной множественной личностью. Но, помимо этого, доктор Браун сообщил суду, что по требованию окружного прокурора беседовал с Билли в Афинах, и во время этой встречи ему показалось, что Миллиган знал о совершенных им преступлениях, так что, по мнению Брауна, он может и не быть множественной личностью, поскольку для них характерно не знать о том, что делали их альтер-эго.
Выходя из зала суда, Голдсберри с Томпсоном были настроены оптимистично, а Билли ликовал. Он не сомневался, что судья Джексон поставит показания четверых досточтимых психиатров и психолога выше мнения доктора Брауна.
Судья объявил репортерам, что примет решение в течение двух недель.
18 сентября, глядя на то, каким возбужденным вернулся Билли из Ланкастера, и понимая, что тот боится очередного покушения, доктор Кол разрешил Миллигану уехать. Считая, что ни в больнице, ни в доме сестры он не будет в безопасности, Билли решил снять номер в гостинице «Хокинг-Вэлли Мотор Лодж» в расположенном неподалеку городке Нельсонвилл. Он собирался взять мольберт, холсты и краски и поработать в уединении.
Он въехал в гостиницу во вторник под чужим именем и постарался успокоиться, но напряжение было слишком сильно. Когда Билли рисовал, ему постоянно слышался какой-то шум. Обыскав номер и коридор, он подумал, что шум – у него в голове, что это его собственные голоса. Билли постарался их не слушать, а сконцентрироваться на кисти, но они продолжали разговаривать. И это не были Рейджен с Артуром; их акценты он бы сразу узнал. Значит, нежелательные. Что происходит? Он не мог ни работать, ни спать, а вернуться к Кэти или в Афины боялся.
В среду Миллиган позвонил Майку Рупу и попросил приехать. Увидев, как Билли нервничает, Руп связался с доктором Колом.
– У тебя все равно ночное дежурство, – сказал Кол. – Останься с ним на ночь сегодня, а завтра привози сюда.
С Майком Рупом Билли стало спокойнее. Они сходили в бар выпить, и Билли поведал ему о своих надеждах на то, что он будет лечиться у психиатра Сибил.
– Я на пару недель лягу в больницу, пока доктор Уилбур не сочтет, что я могу снять квартиру и жить один. Мне кажется, я справлюсь, потому что даже сейчас, когда у меня проблемы, я остаюсь функционален. А потом я начну лечение, придерживаясь ее рекомендаций.
Руп выслушал планы Билли на будущее и на новую жизнь, которая начнется, если судья Джексон примет решение в его пользу.
Разговор длился всю ночь, заснули они только к утру, а в четверг, после позднего завтрака, поехали обратно в клинику.
Билли сидел в больничном вестибюле и думал о том, что уже ничего не может делать как следует. Он чувствовал себя дураком, потому что утратил все полученные от остальных таланты: ум Артура, силу Рейджена, убедительность Аллена, инженерные знания Томми. Ему казалось, что он тупеет и тупеет, а давление все растет и растет. Стресс и страх подтачивали его силы. А шум усилился, цвета стали невыносимо насыщенными. Ему хотелось уйти в свою комнату, хлопнуть дверью и вопить, вопить, вопить…
