Кэти Келли - Строго между нами

— Я как раз собирался рассказать об этом, — виновато признался Финн. — Просто мне потребовались деньги. А о выплате не волнуйся. На днях мне начислят премию, и мы покроем все расходы. — Финн улыбался безмятежно, как ребенок. — Так что мы могли бы отправиться на выходные в Корк. Просто успокойся и не думай о деньгах. Тогда и мы отдохнем, и наши проблемы решатся… через пару дней. Вот увидишь, мы сможем оплатить все счета. Ты же знаешь, что я никогда не пошел бы на то, чтобы испортить нашу кредитную историю. Просто я немного ошибся… в расчетах. — Финн потянулся, намереваясь прикоснуться к руке Тары. — Не сердись на меня, любимая. Когда придут деньги, я куплю тебе подарок, обещаю.

Тара резко стряхнула его руку. «Ну неужели он так ничего и не понял?» — с раздражением подумала она.

— Финн, дело не в деньгах, — сказала она, — и подарок ничего не решит. Проблема в том, что ты взял деньги с нашего счета, ничего мне об этом не сказав. Я знаю, на что тебе нужны деньги. На выпивку. Ты обещал, что не будешь пить. Говорил, что завяжешь, а не завязал.

— Но я действительно стал меньше пить, — ответил Финн. — А ты просто срываешься на меня из-за того, что твои родители разводятся.

— Дело не в этом, и ты это знаешь! — резко, пожалуй, чересчур резко, сказала Тара.

— Именно в этом, — как-то устало произнес Финн. — Ты не можешь принять того факта, что в твоей семье есть проблемы. Семейная жизнь, Тара, это не только веселые игры и пикники. Ни у кого из нас в детстве не было идиллии. Но мы должны суметь забыть о прошлом и продолжать жить.

Таре хотелось расплакаться, кинуть мужу в лицо, что не ее родители стали для нее проблемой, а его проклятый эгоизм. Но слова застревали в горле, а мысли вертелись вокруг того бесчеловечного предательства, на которое решился ее отец. А ведь она его так любила — наверное, даже больше, чем ее мама. И вдруг оказалось, что отец был не тем человеком, каким казался. «Вначале я ошиблась в отце, потом выбрала не того мужа», — горько размышляла она.

Тара была не из тех женщин, которые могли плакать. Но за пять дней, прошедших с их кошмарного торжества, она чувствовала, что еще немного — и разрыдается. Еще сутки назад она могла сдерживаться, но теперь слезы сами собой хлынули из ее глаз. В немом изумлении Финн наблюдал, как Тара стоит перед ним и беззвучно рыдает, как слезы бегут по мокрым щекам.

— Тара, любовь моя, не плачь, прошу тебя, — произнес он, крепко обнимая ее. — Мы любим друг друга. Это ведь немало?

С этими словами Финн принялся нежно, словно ребенку, вытирать ей слезы. И, совсем как ребенок, Тара плакала, не пытаясь остановить слезы. Она надеялась, что со слезами уйдут и те страдания, с которыми она жила последнее время. Тара полагала, что хорошо себя знает, но страдание сидело глубоко внутри ее, и теперь оно выходило со слезами, остановить которые она уже была не в силах.

— Я люблю тебя, Тара. Ну скажи же мне, что ты это знала, — сказал Финн, с нежностью обнимая ее. — Я знаю, со мной трудно жить, но я попробую стать другим. Поверь мне. Дай мне еще один шанс.

Тара почувствовала объятия мужа, услышала, как совсем рядом бьется его сердце, и сказала себе: «Хорошо».

— Я люблю тебя, — сказала она, словно через завесу слез, приглушенным голосом. — Я хочу быть с тобой. Не хочу больше быть одна.

Только сейчас осознав, как она устала от одиночества, Тара почувствовала, что просто не сможет жить одна. Все те гневные слова, что она приготовила для мужа, внезапно куда-то испарились. Ей хотелось только стоять и стоять так — в объятиях мужа. Стоять и ни о чем не беспокоиться. «Не будь его со мной, мне бы одной пришлось все решать и обо всем думать», — промелькнуло у нее в голове.

— Ты больше не будешь одна, — успокоил ее Финн. — Я здесь, любимая, я с тобой.

Тара вытерла щеки рукавом и снова уткнулась лбом в плечо мужа. «Господи, неужели жизнь налаживается?» — подумала она.

Глава 25

В очереди на билетом на поезд Холли неторопливо допила латте. По пути на вокзал она не была уверена, что успеет к половине седьмого, ко времени, когда отходит поезд, и потому не стала даже и заходить на автовокзал на Кингсбридж. Она сразу поймала такси. Не сильно рассчитывая на чудо, Холли пообещала водителю чаевые, если тот поскорее доставит ее на вокзал.

Но чудеса случаются, и такси сумело как-то миновать пробку, подарив Холли десять свободных минут. Ведь еще нужно было отстоять очередь за билетом и купить журнал. С трудом разыскав в вагоне свободное место, Холли осторожно, чтобы никого не задеть, положила сумку на багажную полку и удобно устроилась сама.

Сорок минут пути пролетели незаметно — Холли даже не успела добраться до последних страниц журнала, где обычно печатают кроссворды. За окном поезда промелькнули знакомые постройки крошечной станции Кинварра. Выйдя на перрон, Холли сразу заметила отца, который стоял за ограждением и махал ей рукой. Именно так отец многие годы встречал и провожал ее в Дублин. Холли вдруг заметила, что за прошедшую неделю папа заметно постарел. Прежде немного пухлые щеки теперь казались впалыми, а его обычная жизнерадостная улыбка вообще куда-то пропала. Он сутулился, словно что-то тяжелое тянуло его к земле.

— Привет, пап, — сказала Холли, отчаянно пытаясь скрыть свое потрясение.

Прежде, встречая Холли, отец крепко обнимал ее. Сейчас он лишь пробормотал в ответ:

— Привет, Холли. Я рад видеть тебя.

Слова эти были сказаны с такой интонацией, словно он вот-вот расплачется.

— Пошли, папа, — сказала она, взяла отца под руку и решительно направилась в дверям небольшого кафе. — Я очень проголодалась. Почему бы нам не перекусить?

— А зачем идти в кафе? — спросил он печально. — Я подумал, мы могли бы остаться дома. Анджела натушила мяса, и сегодня у нас будет Алистэр. Они, похоже, решили меня откармливать.

«Да, именно откармливать. Как точно сказано», — подумала Холли. Высокая фигура отца всегда идеально скрывала лишний жир, особенно на животе, так что он никогда не казался грузным. Но теперь в его худом теле, похоже, не было ни унции жира.

— Хороший кусок жирного мяса — вот что тебе нужно, — сказала Холли. — Ненавижу тушеное постное мясо, даже когда его готовит несравненная Анджела!

Они пошли в кафе «У Марии», где заказали большой стейк для Хью, пиццу с морепродуктами для Холли и по бокалу сухого красного вина. Хью к своему бокалу даже не прикоснулся. Он смотрел куда-то мимо дочери, словно не видел ее.

Холли без умолку болтала о том, как прошла ее рабочая неделя, как она примерялась попробовать себя в чем-то другом и перейти из отдела детской одежды в отдел красок и обоев. Сетовала на то, что у нее едва ли получится, потому что совсем нет опыта. Заведи она этот разговор прежде, Хью бы с негодованием возразил, что она, Холли, самая умная во всем универмаге и что этот отдел будет только рад ее заполучить. Непременно бы добавил, что нельзя так недооценивать себя. Но сегодня он лишь безучастно кивал, отвечая какими-то неясными междометиями, словно мыслями находился за сотни миль отсюда. Холли уже понимала, что ей придется нелегко.

Она рассказывала ему о показе мод, который пройдет через десять дней и на котором ее соседка Джоан будет представлять свою новую коллекцию. Говорила о том, что там будет много народу, в том числе и известные модели, а само событие будет транслироваться по телевидению. Рассказывала, как беспокоятся за него Стелла и Тара, однако о разговоре с мамой, который произошел накануне, благоразумно умолчала.

Роуз наотрез отказалась говорить о Хью.

— Я не хочу даже думать о нем, — решительно заявила она Холли по телефону.

— Тогда расскажи, как поживаешь, — попросила Холли.

Так вслед за Тарой Холли услышала историю о замечательном доме тетушки Фредди, о ее собаках и о том, как она, Роуз, принимала участие в приготовлении благотворительных обедов в кухнях на колесах. Все выглядело так, словно Роуз уехала в отпуск, взяв обратный билет с открытой датой. Во всяком случае, пока о возвращении она не хотела и слышать. Холли превосходно понимала то, о чем умалчивала мать, и дипломатично об этом не расспрашивала, так что за весь долгий разговор Роуз не сказала и десятка слов.

Принесли заказ, и Холли сосредоточенно занялась пиццей. Обычно охочий до еды, Хью даже не взял вилку.

— Пап, ты должен поесть, — настойчиво, но спокойно произнесла Холли. — Какой прок в том, чтобы морить себя голодом? Ты заболеешь…

Хью поднял на нее измученный взгляд и вяло ответил:

— Мне уже все равно.

— Этим ты не вернешь маму.

— Она ко мне не вернется, я это знаю. Роуз не делает ничего наполовину. Если она ушла, то навсегда.

— Но как ты можешь рассуждать так пессимистично? — спросила Холли. — Возможно, мама только и ждет, что ты позвонишь ей. Ты же знаешь, что она живет сейчас у тети Фредди?