Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2005)
Cм. также: “Единственное „заветное слово”, которое есть в руках у менеджеров революций, — это само слово „революция”. Раз „революция” — ее нельзя подавлять, раз „революция” — любой ее исход будет называться „победой”, раз „революция” — с ней надо считаться. Однако блокировать слово, звук, если только хотеть это делать, куда проще, чем толпу. <…> у любого намеренного защищать себя общества должна быть наготове как минимум еще одна, „запасная” революционная сила, которая в случае начала осуществления сценария „революции” готова будет к осуществлению встречной революции. Против революционных западников надо иметь в запасе революционных почвенников, против революционных ультралевых — революционных ультраправых. Но лучше всего <...> покончить раз и навсегда с романтическим культом Революции как таковым. Против революции может и должна выступить Реакция — не только обутая в кованые сапоги, но и консервативная, романтическая…” — пишет в своем политобзоре Егор Холмогоров (“Выборы на Украине: оранжевая революция и консервативная контрреволюция” — “Правая.ru”, 2004, 9 декабря <http://pravaya.ru> ).
Михаил Золотоносов. Вяленький цветочек. Виктор Пелевин издал новый роман “Священная книга оборотня”, успех и культовость которому обеспечены. — “Московские новости”, 2004, № 43, 12 ноября.
“Вообще-то унисонную китайскую лексику ввел в литературу Сорокин в „Голубом сале” (1999): бэнхуй, табень, дахуй, ханкун мудень... Хороший язык, уважительный, родственный. Русский с китайцем братья навек. Так что [имя героини —] „А Хули”, строго говоря, может интерпретироваться как плагиат. А в то же время может и как пародия на главного конкурента (тем более что тема „голубого” в романе муссируется). Умение сделать амбивалентной творческую немощь и вторичность и даже закосить под постмодернизм — второе счастье”.
“Менеджеры водят Пелевиным, как авторучкой. Он обречен быть классиком”.
См. также: “Нефтедоллары, засилье портфельных инвесторов и даже тайны госбезопасности теперь лишь фон для, страшно сказать, истории любви. Впрочем, волноваться не стоит: цинизма Пелевин не утратил, в иллюзорности нашего с вами существования не разочаровался. Просто теперь в иллюзорности живут еще и оборотни — а что бы им там не жить? <…> Книга удалась. Местами смешная, местами лиричная, даже трогательная, она по сути, конечно же, одно сплошное издевательство, начиная с „коэльевского” названия”, — делится впечатлениями Игорь Пронин (“Волк лису в Битцевском лесу” — “Газета.Ru”, 2004, 10 ноября <http://www.gazeta.ru> ).
См. также: “Впрочем, на этот раз слоганы-шутки разбросаны по тексту весьма экономно, да и не сказать, что первой свежести. Не покидает ощущение, что в „Книгу оборотня” попали те, что заготовлены были еще для „DПП (NN)” или даже „Generation ‘П‘””, — пишет Елена Стафьева (“А Хули, или Пятилапый пес всему. О новом романе Пелевина и особенностях его восприятия” — “ GlobalRus.ru ”, 2004, 15 ноября <http://www.globalrus.ru> ).
См. также: “<…> существенная проблема — неясный, зыбкий статус любого высказывания. С одной стороны, слова и действия героев часто как будто бы указывают на сугубо серьезный авторский посыл, а с другой — неизбежно прочитываются как цитата, имитация или очередная хохма. Тем более что Пелевин заранее как бы берет весь текст в кавычки за счет предисловия, в котором говорится, что рукопись романа обнаружена на диске бесхозного портативного компьютера и является подделкой. Именно этот колеблющийся градус серьезности, характерный не только для Пелевина и отчасти свойственный, например, также сорокинскому „Пути Бро”, и не дает книге стать настоящим событием”, — пишет Кирилл Решетников (“Как поймать лису за хвост” — “Газета”, 2004, 11 ноября <http://www.gzt.ru> ).
См. также: “Приключения лисички-сестрички, философские навороты, политологические этюды, развеселые слоганы, как бы сексуальные сцены, верстовые цитаты, бородатые анекдоты и литературоведческие экскурсы, которыми заполнены двадцать условных печатных (они же — пятнадцать учетно-издательских) листов, суть завлекаловка (бренд завлекателен по определению, и вольтерьянцы зря против этого говорят), при помощи которой решаются две насущные задачи: а) очередное оповещение о том, что сверхоборотень войдет в Радужный поток; б) очередное извлечение изрядного количества денежных знаков из карманов вновь осчастливленных буратин, некоторая часть которых (знаков, а не буратин) позволит сочинителю расслабляться у компьютера, восходить на Эверест, летать в космос, спускаться на дно морское, рисовать иероглифы, смеяться над политтехнологами, разглядывать каталоги автомобилей и альбомы холодного оружия, перечитывать любимые книги, оказывать вспомоществование ближним и принимать посильное участие в разработке, производстве и сбыте очередных продуктов концерна „Эксмо&Пелевин””, — пишет Андрей Немзер (“Скучная скука” — “Время новостей”, 2004, № 208, 15 ноября <http://www.vremya.ru> ).
См. также: “Новый роман Виктора Пелевина — сокрушительная неудача. Я говорю это без всякого злорадства. Какое может быть злорадство у ученого, у которого плоский червь на середине эксперимента загнулся? Два волосика еще дергаются, а остальные уже обвисли. Я плачу! Ведь Пелевин вырисовывался во вполне приличного социального писателя. <…> Пелевин — писатель все-таки яркий, и уж, во всяком случае, он не похож ни на кого, хотя и похож, как справедливо пишет [Николай] Александров, на всех сразу. Я думаю, Пелевин так и не смог освоить тему России, за которую брался и в „Generation ‘П‘”, и в „ДПП”. <…> Жалко Пелевина!” — пишет Павел Басинский (“Не тяни лису за хвост” — “Политический журнал”, 2004, № 43, 22 ноября <http://www.politjournal.ru> ).
См. также: “Общий итог: великолепный мыслительный аппарат умного, язвительного и начитанного автора работает вхолостую (до дивидендов, которые извлекут издатели и сочинитель, читателям дела нет). Задолго до середины роман начинает отчаянно буксовать, сюжет развивается натужно, редкие события тонут в бесконечных и часто не слишком внятных потоках размышлений и разговоров героев. Повествование распадается на десятки временами довольно ярких кусочков, которые, однако, так и не складываются в цельную картину. У Пелевина было много возможностей — написать роман-памфлет, написать философский роман, написать роман идей — ни одной он не воспользовался. Не оттого ли, что культура ширпотреба не знает таких сложных жанров?” — пишет Майя Кучерская (“С волками жить” — “Российская газета”, 2004, 15 ноября <http://www.rg.ru> ).
См. также: “Писатель выдал продукт, который, без сомнения, можно назвать средоточием всех идей, проблем и приколов, рассыпанных по всему полотну его творчества. <…> Пелевин написал действительно хороший роман. Важный. Классический (не в строгом смысле слова). <…> Мне вот, к примеру, показалось, что это прежде всего книга языка. И о языке. Как семантической системе. В данном случае — о русском языке (ну, уродился писатель Пелевин в России, с кем не бывает!). Но мог бы быть и любой другой, к примеру английский, шуточки на котором есть и в этой книге”, — пишет Александр Вознесенский (“Дело оборотней в обложках” — “НГ Ex libris”, 2004, № 44, 18 ноября <http://exlibris.ng.ru> ).
См. также: “<…> на беспристрастный взгляд симбиоз с „ЭКСМО” только благоприятствует культовому автору; он вошел в тоталитарную машинерию крупнейшего российского издательства скользяще, как в резиновую перчатку — красный мужской кулак. Несомненно, „Священная книга” — самое литературно качественное произведение Пелевина. Сложная, но соразмерная (хочется сказать: ажурная) архитектоника. Минимум стилистических ляпов. Комфортность для реципиента: 380 страниц проезжаешь, как на мягчайших рессорах. <…> Да, натянутые двуязычные каламбуры <…> существенно портят впечатление; но неужели „ Солидный Господь для солидных господ ” из „Generation ‘П‘”, заласканный тою же критикой, — остроумнее? С юмором у Пелевина с пеленок плосковато. Однако ж в „Оборотне” присутствует то, чего не было в прежних пелевинских книгах: компакт-диск ”, — пишет Борис Кузьминский (“Трек # 9” — “Русский Журнал”, 2004, 18 ноября <http://www.russ.ru/culture/literature> ).
Cм. также: “В. Пелевин не склонен к обману, у него все честно. Всегда об одном и том же. Он пишет не для того, чтобы удивлять. Но для того, чтобы его читатели не забывали о главном. В принципе, если бы не игривость его пера, не обильный транскультурный багаж его познаний и не растущая год от года разительная язвительность его пишущего „я” — он мог бы быть автором замечательнейших метафизических трактатов, ходящих в достаточно узких кругах, страшно удаленных от народа. Но перо, багаж и пишущее „я” продолжают радовать нас крупной романной формой. Учитывая прилагающуюся к книге музыкальную продукцию на CD, можно применить к литературному процессу Виктора Пелевина околомузыкальный термин „ремикс”. А точнее — реремикс. Не знаю, но от прослушивания музыки, рекомендованной для сопутствования чтению, у меня образовалось меланхоличное настроение, переходящее в возвышенную скуку. Экзотичен сам набор из японо-китайской аутентичной эстрады и кубинско-латинской расслабленной тоски. Однако песня „Володя” — бесспорный хит данной подборки, по эмоциональной шкале намного опережающий просчитанную ностальгию “ Shoking blue ”. Новый роман как единый текстовый трек — бесспорный реремикс всех предыдущих романов В. Пелевина <…>”, — пишет Евгений Иz (“Бумеранг не вернется: Reremixed ” — “Топос”, 2004, 10 декабря <http://www.topos.ru> ).
