Жоржи Амаду - Дона Флор и ее два мужа
— Какое приятное воспоминание, дорогая, — сказал доктор. — Есть даты, которые нельзя не отметить, и прости меня, если я сегодня нарушу наш календарь… — Теодоро и тут проявил деликатность, какая женщина не оценила бы этого?
Дона Флор согласилась, но чувства ее были в смятении. Ее губы все еще хранили пряный вкус поцелуев Гуляки, и поэтому поцелуй доктора показался ей пресным. Словом, эта ночь очень напоминала ночь в Парипе; дона Флор была так же скованна, и мужу не сразу удалось преодолеть ее сдержанность.
Рано утром, когда первый робкий луч лег на стены комнаты, дона Флор услышала далекие шаги и заснула тяжелым сном, словно ей дали снотворного.
Надев домашние туфли и халат в цветах поверх ночной рубашки, она причесалась и пошла на кухню. Но, проходя через гостиную, заметила Гуляку, растянувшегося на диване в своей бесстыдной наготе. Пришлось разбудить его, прежде чем заняться кускусом (из кухни уже доносился аромат кофе, сваренного служанкой). Когда дона Флор дотронулась до плеча Гуляки, он, открыв один глаз, проворчал:
— Дай мне поспать, я ведь только пришел…
— Но тебе нельзя спать в гостиной…
— Это почему?
— Я уже говорила: мне неудобно…
Он сделал недовольный жест.
— А я-то при чем?… Оставь меня в покое…
— Опять ты за свое… Ну пожалуйста, Гуляка, прошу тебя!
Он снова открыл глаза и лениво улыбнулся.
— Ну хорошо, глупышка, пойду в спальню… Мой коллега уже вышел оттуда?
— Коллега?
— Да, твой доктор… Разве мы оба не мужья тебе? А значит, коллеги, моя милая… — Он лукаво посмотрел на нее.
— Немедленно прекрати свои шуточки!..
Она произнесла это громко, и тут же из кухни раздался голос служанки:
— Вы что-то сказали, дона Флор?
— Сказала, что сейчас приду готовить кускус…
— Не сердись, любимая… — Гуляка встал.
Он протянул руку и хотел схватить дону Флор, но она уклонилась от его объятий.
— Ты с ума сошел…
В коридоре мужчины встретились, и, глядя, как они проходят один мимо другого, дона Флор почувствовала нежность к ним обоим, столь непохожим, столь разным. «Коллеги», — вспомнила она и усмехнулась, но тут же спохватилась: «Боже, я становлюсь такой же бесстыдной, как Гуляка». А тот подмигнул ей с видом заговорщика и показал доктору язык. Дона Флор рассердилась. Нет, она не станет терпеть его хулиганские выходки, пора бы ему научиться вести себя в приличном доме.
Чисто выбритый доктор, уже надевший жилет и пиджак, ласково сказал ей:
— Мы сегодня немножко припозднились, дорогая…
«Боже мой, кускус…» — ахнула Флор и побежала на кухню.
3
К концу занятий утренней группы дона Флор вдруг совершенно ясно почувствовала, что Гуляка здесь, хотя пока не видела его.
Дона Флор никак не могла привыкнуть к тому, что только она одна его видит, и поэтому, обнаружив совершенно голого Гуляку около стола, пришла в ужас, но, тут же вспомнив, что ученицы его, слава богу, не видят, успокоилась.
Ученицы продолжали смеяться и шутить, не подозревая, что среди них мужчина, который оценивающим взглядом рассматривает самых хорошеньких девушек. Гуляка опять взялся за свое: как и раньше, явился мешать доне Флор и приставать к ученицам. Кстати, он еще должен рассказать ей, что у него было с этой кривлякой Инес Васкес дос Сантос.
С самым веселым и беззаботным видом он, пританцовывая, трижды обошел вокруг личной секретарши могущественного магната сеньора Пеланки Моуласа Зулмиры Симоэнс Фагундос, величественной креолки с роскошными бедрами и пышной грудью.
Оценив по достоинству бедра Зулмиры, Гуляка решил выяснить, насколько упруга ее грудь, казавшаяся отлитой из бронзы. Для этого он поднялся в воздух и, перевернувшись кверху ногами, заглянул за декольте красотки.
Дона Флор буквально онемела от ужаса: она еще никогда не видела Гуляку парящим в воздухе, однако он чувствовал себя там так же непринужденно, как на земле, и даже еще непринужденнее, ибо мог принять любую позу, даже висеть вниз головой.
Ученицы, правда, не могли его видеть, но вероятно, ощущали что-то необычное, так как были слишком возбуждены, то и дело смеялись, болтали и дурачились. Дона Флор разъярилась: Гуляка перешел всякие границы.
Так оно и было, ибо, не удовлетворившись осмотром, он сунул руку за декольте, чтобы выяснить, из чего все-таки сделаны эти дивные творения природы…
— Ой! — испугалась Зулмира. — Меня кто-то трогает…
Дона Флор, совсем потеряв голову от подобной наглости, крикнула:
— Гуляка!
— Кто? Что с вами? Что вы сказали? — Удивленные ученицы окружили Зулмиру и дону Флор. — Что случилось, дона Флор? Что с тобой, Зулмира?
Зулмира кокетливо вздохнула.
— Мне показалось, что кто-то схватил меня за грудь…
— Было больно?
— Нет… Скорее приятно…
Дона Флор взяла себя в руки, зато Гуляку вспугнул ее тревожный возглас.
4
В тот день Гуляка несколько раз насмешливо повторил:
— Посмотрим, кто окажется сильней… Ты со своим доктором и своей гордостью или я…
— С чем?
— Со своей любовью…
Это был прямой вызов. Дона Флор чувствовала себя уверенно, заручившись накануне обещанием Гуляки не применять силу, к тому же она вообще была не из робкого десятка и ничем не рисковала: кто прошел через ад вдовства, устояв против всех соблазнов, не боится угроз.
— Честь для меня превыше всего…
Гуляка рассмеялся.
— Ты рассуждаешь, как твой доктор, любимая. Ты очень смешна и старомодна, точно какой-нибудь профессор…
Теперь настала ее очередь смеяться.
— Так я и есть профессор, ведь я начала преподавать в школе еще до того, как познакомилась с ним и с тобой. Кстати, меня как преподавательницу очень ценят…
— Нечего хвастаться, кухонная профессорша…
— По-твоему, я стала тщеславной? Я изменилась?
— Ты никогда не переменишься, моя любимая. Твое единственное достояние — добродетель. Но однажды мне удалось ее победить, думаю удастся и теперь… Какой бы ты профессоршей ни была, в постели ты моя ученица. И я явился, чтобы завершить твое обучение…
Так, шутя и смеясь, они проговорили почти до обеда. Дона Флор нисколько не сомневалась, что Гуляке никогда не сломить ее упорства, упорства честной и верной жены. Одно дело неопытная девушка, захваченная первым чувством, другое — много испытавшая женщина, знающая цену горя и радости. Гуляка ничего от нее не добьется. Однако он не верил в стойкость доны Флор.
— Ты будешь моей в самый неожиданный для тебя момент. Как и тогда… И знаешь, почему?
— Почему?
И этот нахал объяснил:
— Потому что любишь меня и, даже не подозреваешь, что сама того хочешь…
Какое коварство, какая самонадеянность! Но дона Флор оставалась тверда в своем решении бороться с соблазном.
— На этот раз у тебя это не пройдет… только зря потеряешь время…
Ясный, тихий вечер начался тревожно.
Когда после занятий вечерней группы дона Флор вышла из ванной в бюстгальтере и трусиках и села перед зеркалом причесываться, откуда-то сверху послышался одобрительный возглас. Между тем, прежде чем отправиться в ванную, она убедилась, что оба ее мужа отсутствуют. Доктор все еще был в аптеке, Гуляка после того как напугал Зулмиру, больше не появлялся.
А теперь он сидел на шкафу и болтал ногами. В полумраке комнаты казалось, будто он выточен из того же дерева, что и ангел в церкви св. Терезы. Нескромный взгляд Гуляки с ее мокрых плеч медленно скользнул вниз.
— Боже мой! — прошептала дона Флор и схватила халат, чтобы накинуть на себя.
— К чему это, любимая? Разве я не знаю тебя всю от волос до ножек?
Его обнаженное тело легко оторвалось от шкафа и опустилось на новый пружинный матрац.
— Да он мягкий, как облако! Поздравляю, дорогая, с удачной покупкой.
Гуляка лениво растянулся, на его губах появилась зовущая, томная улыбка. Дона Флор, стараясь держаться в тени, наблюдала за ним.
— Иди ко мне, Флор, ложись рядом, давай немножко позабавимся на этом превосходном матраце…
Все еще сердясь за его нелепую шутку с Зулмирой, дона Флор ответила резко:
— Тебе мало того, что ты натворил? Так ты еще спрятался, чтобы наблюдать за мной? Я вижу, ты не стал вежливее за это время, а мог бы…
— Иди сюда, любимая…
— И он еще смеет звать меня к себе! Ты думаешь, я совсем потеряла стыд?
Но Гуляка был настроен миролюбиво.
— Ну что ты злишься, дорогая? Что я такого сделал? Подумаешь, решил немножко ознакомиться со сложением девушки, но только из любопытства. Мне хотелось узнать, из чего сделано это чудо, принадлежащее Пеланки Моуласу. — Он рассмеялся, а затем, понизив голос, снова попросил: — Иди сюда, моя хорошая, ну хоть сядь рядом со своим муженьком, раз уж ты боишься лечь. Давай немного поболтаем, ты ведь сама сказала, что нам нужно поговорить.
