Андрей Молчанов - Форпост
— Но! Какой ответ! — подал голос глава краевой полиции. — Это же вопиющий факт откровенного терроризма! А если насчет ответов, то отвечать-то — нам, сирым и крайним…
— А как ты хотел? — Вступил в разговор, оторвавшись от блюда, генерал ФСБ. — У нас под носом жировала банда, вооруженная, как армия, использующая труд нелегалов, в том числе — китайцев; у меня есть сигналы, что занималась эти деятели отнюдь не производством огурцов и помидоров, а современных наркотиков; кроме того, среди убитых — лица, находящиеся в федеральном розыске… Да, — прибавил горестно, — ответить придется…
— А ведь мы предупреждали! — хмуро сказал Кирьян, сидевший во главе стола. — Просвещали на сей счет ваших оперативных сотрудников. И глава нашей милиции активно рапортовал…
— Да что теперь-то друг на друга кивать, — издал сокрушенный вздох полицейский начальник, впиваясь в сочащуюся жиром гусиную ногу. — Впрочем, у нас на Руси так и ведется: грянул гром, все под один навес, и — началось толкание боками. Интеллигентно выражаясь…
— М-да, — произнес прокурор грустно. — Недорабатываем, товарищи. Вот, прошлый год… Массовое убийство в соседнем крае, в станице. Казалось бы, тишь там и благость. Никаких тревожных сигналов. А что на поверку, когда копнули? Всей властью в округе банда заправляла! Изнасилования, вымогательства, тирания, горы трупов… Работу на местах надо срочно усилить. Наладить информационные каналы… А то — получаются интересные открытия: в нашем государстве, представьте, существуют иные государства! Вот тебе — на! В общем, предлагаю… За здоровье присутствующих!
Федор переглянулся с Кирьяном. Мысли у них были одинаковы: пока не грянул гром, этот деятель был лоялен к организованному криминалу, как параша.
— Информационные каналы… — мрачным тоном молвил генерал госбезопасности, равнодушно чокаясь с окружающими. — Во всех этих поселениях каждый держит рот на замке. Потому как — каждый на виду, никто никакой власти не верит, а уж если вычислят осведомителя, разбирательство будет коротким. Но главный вопрос — наши меткие стрелки. Было их трое, безымянный труп — один, значит — двое ушли. Труп, думаю, разведчик, он готовил акцию, но случайно засветился перед ней в этом самом магазине на обочине… Как могли выскользнуть остальные?
— А вы послушайте меня, — вступил Отец Федор, восседавший за столом в служебной униформе: в рясе, с увесистым серебряным распятьем на груди. — В нашей трудовой сообщности никаких бандитов и их сообщников нет по определению. Да, примостились у нас на границе пришлые люди, лихие, жадные, вздорные. Давали мы им отпор кроткостью и единением. Верой православной.
Прокурор вдумчиво кивнул и перекрестился — нетрезво и мрачно.
— Что могу сказать? — продолжил Федор печально. — Бог наказал их. Воздал по заслугам неправедным. Теперь — об американцах. Дело и мы с ними вели, технику у них закупали, они ее здесь налаживали… Я тех наладчиков видел. Ребята богобоязненные, сельские, как мы, с открытыми сердцами, трудяги. Светлые, цельные, без причуд. Они-то и есть соль той земли, что Америкой зовется.
— Да причем здесь какие-то работяги! — выкинул руку с вилкой, увенчанной креветкой, полицейский генерал. — Они — кто? Винтики! А за ними — корпорация! Все американские корпорации созданы гангстерами! Да вы на наших урок посмотрите, кто выжил после девяностых, и с капитальцем остался! У них тоже — корпорации! Но связи с конкретным криминалом остались? Конечно! А что в мозгах этих толстосумов поменялось? Ничего! Только внешние приметы: словарный запас, манеры, костюмы… Но если обезьяну научить говорить, она не станет человеком! Она станет говорящей обезьяной! Короче. Подписали они для мести своих карманных бандитов… У вас, — обратился к Кирьяну, — много в хозяйстве бывших военнослужащих?
— Мужики — практически все…
— Ребята из спецназа или же снайперы — имеются?
— Да.
— Ну, вот… Имеются таковые и в американских, это… холдингах. Подрядили толковых парней на святое дело отмщения, те и постарались на совесть.
— Карманных бандитов? — вопросил, надменно оттопырив губу, гэбэшный генерал. — Хе… Свежо питание, но серится с трудом! Какое оружие использовалось, забыли? В сгоревшей машине — фрагмент осколка. По результатам экспертизы стреляли специальным патроном из натовской сверхмощной крупнокалиберной винтовки с реактивным выхлопом. Так называемая «ручная пушка». Пробивает с полкилометра шестнадцатимиллиметровый стальной лист. Как она попала сюда? Такую не понесешь за резинкой трусов, чтобы ограбить пивной ларек. Из нее сбивают даже низколетящие самолеты. А тот патрон, что был использован, ни в каком оружейном магазине не продается, ручная работа!
— За деньги можно решить все, — умудрено высказался полицейский чин.
— В том и дело, — с печалью согласился генерал государственной безопасности. — И это оружие — здесь. А американцы, уверен, уже в Штатах. Только у нас — проблема: вчера эта винтовка разнесла «Мерседес» с бандитом, а завтра…
Возникла пауза, нарушенная деликатно-недосказанным вопросом Отца Федора:
— Вы намекаете на лимузины наших…
— А чем они отличаются от того, в кювете?.. — таким же нейтральным тоном откликнулся генерал.
— И все же — как сюда попали эти стволы? — усердно жуя, недоумевал прокурор. — Невероятно!
— Чего ж невероятного? — произнес Отец Федор. — Компания поставляет сельскохозяйственную технику. Частью — в разобранном виде, в упаковках. Сборщики — ее люди. В комбайн можно упрятать и зенитную установку, таможня в тоннах железа копаться не станет…
— Любопытная версия, рабочая… — прищурился задумчиво гэбэшный генерал. Помолчав, продолжил: — Допустим, найдем мы подозрительных американцев, въезжавших в определенный период времени в Россию, может, выделим среди них явно подозреваемых… Ну, отправим отпечатки пальцев трупа в ФБР… Во-первых, хрен чего толкового получим в ответ. Во-вторых, о выдаче остальных можно и не мечтать.
— Однако найти оружие — надо! — с убежденной горячностью воскликнул полицейский начальник и даже ударил по столешнице стола маленьким сухим кулачком.
— Иди в чистое поле, ищи там ветра или клад, — подал сдержанную реплику Кирьян.
— А я вот что вам скажу, — подал голос доселе скромно молчавший руководитель следствия в голубеньком форменном костюмчике — Все дело в демократии этой сраной, вот отчего и мы тут… — Покосившись на свой погон, он стряхнул с него брезгливо налетевшую с волос перхоть.
Шеф ГэБэ столь же брезгливо покосился на его погон. Ранее гражданские юриспруденты от юстиции удовлетворялись петлицами на лацканах пиджаков, ныне вельможные распоряжения отчего-то возвели их в сомнительный ранг военнослужащих, хотя генерал от следствия вряд ли бы управился в командовании и со взводом пехоты.
Главный следователь был расслаблен после обилия многочисленных и коротких, как выстрел, тостов, но мысли свои излагал неторопливо и вдумчиво, не теряясь в логике.
— Случилось бы такое в Советском Союзе? — продолжал он. — Ай, нет! Сидел бы этот Агабек в своем ауле, либо в тюрьме, пахали бы на наших нивах ростовские трактора, американские снайперы упражнялись бы на своих президентах, мы бы всей страной искали похищенный пистолет «Макарова» из кобуры подгулявшего участкового, уважаемый Кирьян руководил бы процветающим совхозом, а Отец Федор правил свою обедню…
— Вряд ли… — шепнул Федор Кирьяну на ухо.
— Не согласны? — неприязненно прищурился высокопоставленный следственный работник, узрев иронию в глазах священнослужителя.
Кирьян и Федор переглянулись. Они понимали: люди за столом собрались ограниченные, но далеко неглупые, и в общении с ними следовало проявлять недюжинную осторожность. Впрочем, им было не привыкать к такой компании… Причем — с детства.
— А я — отвечу! — с мягким напором произнес Кирьян, пристально оглядывая на собравшуюся за угощением братию. — Только прошу выслушать внимательно. Мы все здесь из СССР. Из страны, перед своим крахом отчетливо стремящейся к демократии. И это стремление в его крахе и выплеснулось. Миф демократии уничтожил страну. И какую! Последующие историки будут живописать ее, но никто не сможет поверить, что когда-то существовало общество равных. Те жалкие привилегии, что получала ее элита, будут казаться смехотворно-скромными в своих масштабах. Когда-то я сильно сомневался в ценностях этого утраченного общества… Но сейчас, с вершины возраста, понял, что оно собой представляло. Фантасмагорию. Государство, которое не могло существовать в принципе при жадности, индивидуализме и порочности усредненной человеческой натуры. Однако оно — существовало! И демос, народ, в нем поневоле своей общностью смыкался с властями, с их волей, с их посылами. И государство крепло. Репрессии, жертвы, миллионы погибших, грандиозные стройки, новое искусство… Что в итоге? В итоге — эра усредненного, может, и убогого благоденствия. Медленного, но развития. В итоге — семидесятилетний, обремененный ошибками подросток… Уже привыкший к благости мирного времени, умеющий обороняться, созидать, но еще нищий, растерянный, оглядывающийся на другого взрослого, что процветает за океаном… За его, кстати, подростка, счет… А кто этот взрослый? Это — циничный негодяй, бандит и растлитель, которому очень нравится все, что ныне подростку принадлежит. А родители подростка ушли, оставив ему огромное наследие. Теперь он — один. И вот — оказывается лицом к лицу с увещевающим его негодяем. Тот охотно предлагает ему сладости: булку с хилым куском телятины вместо домашнего пирога, неведомую химическую кока-колу взамен кваса, и даже вдохновляющий невесть на что кокаин… И вбивает в голову подростка принципы равнодушия ко всему, религию денег, порнографию и культ силы… Много ли умения надо опытному бандиту, чтобы увести с тяжкой, но верной дороги доверчивое молодое существо? Увел-таки! Но теперь дурман спал. Теперь главная задача: оторваться от этой цепкой руки и проложить себе свой новый путь. Прежний — непроходимым сорняком зарос. Разрушили СССР западные варвары! И ныне на нас надвигается англо-саксонский фашизм!
