Семен Данилюк - Милицейская сага
- Большое дело начинаем. Большие перспективы. Но и - много работы.
- Работы не боюсь. А без дела соскучился.
- Вижу, как ожил. Только что копытом не бьешь. Значит, не охолодела еще кровь-то? Готов к труду и обороне?
- Всегда.
- Тогда по рукам и - побежали. Нас ждут великие дела.
* * *Андрей шагал по коврам Администрации Президента, кивал попадавшимся навстречу с новым чувством причастности к происходящему и даже, возвращая пропуск, позволил себе легкую шутку:
- Далеко не убирайте.
И поймал ответную приязнь - в нем угадали своего.
"БМВ" он обнаружил припаркованным на дальней площадке. Белобрысый водитель, растянувшись вдоль сидения, тихо "балдел", нацепив наушники.
При виде начальства вскочил и принялся суетиться, возобновляя в машине прежний порядок.
- Товарищ генерал. Я тут... Думал, вы дольше.
- А я не дольше. Но - прочнее.
- Куда теперь прикажете?
- Домой. С песнями.
- Хорошее, вижу, у вас сегодня настроение!
- Друга, понимаешь, потерянного вернул.
- Здесь?! - с недоверием обернулся в сторону серого здания водитель.
- Вообще вернул, - Андрей с удовольствием отметил, как, пропуская его выезжающую с заветной стоянки машину, постовой на Китайгороде перекрыл движение и взял под козырек. Да! Жизнь продолжается. - А ну! Включай фарсаж и... покажи на что годишься! Нас ждут великие дела.
- Даже не сомневайтесь! Пулей домчу.
От мягкой упругой качки Тальвинский задремал.
- Товарищ генерал! - расслышал он, неохотно открывая глаза. Москвы давно не было. Машина стремительно летела по окаймленному деревнями шоссе. Андрей скосился на спидометр. Стрелка устойчиво подрагивала на ста шестидесяти километрах. - Телефон, товарищ генерал.
Тальвинский дотянулся до пульсирующей трубки, сдерживая зевоту, нажал на кнопку.
- Товарищ генерал! - от всполошного голоса дежурного по УВД дремота схлынула разом.
- Что у вас?
- Сообщение из Москвы, из аппарата Совета Федерации. Двадцать минут назад прямо во время встречи с представителями президентской администрации от обширного инфаркта скоропостижно скончался губернатор области. Примите наши соболезнования, Андрей Иванович.
Оцепленное милицией кладбище было переполнено истомившимся народом. Накрапывал дождь. Гроб с незакрытым телом давно стоял на возвышении, возле могилы, вырытой посреди центральной аллеи. Невдалеке от родственников умершего, среди которых выделялся скорбной выправкой начальник УВД, расположился военный оркестр и солдаты с оружием - для салюта.
На кладбище собрался весь областной бомонд. Отсутствовала единственно президент губернского банка Панина. Но это удивления не вызвало. Сутки назад банк был опечатан, и у самой Паниной хватало теперь иных забот. Меж собравшимися были замечены руководители коммунистической фракции в Госдуме, двое губернаторов из соседних областей. И тем не менее траурную церемонию не начинали. Шепотом передавали друг другу, что ждут представителей Президента. Слабо надеялись и на приезд самого Президента, что резко бы повысило рейтинг похорон. Наконец, из-за поворота послышались звуки сирены, и вице-губернатор заспешил к дороге - встречать. - Кто? Кто? - нервно переговаривались ожидающие, наблюдая за выбирающимися из машин москвичами. Общее любопытство удовлетворяли вхожие и потому - самые сведующие.
Пока гости шли к могиле, были опознаны все: и министр внутренних дел в сопровождении двух начальников главков (последние дни по городу пошли слухи, что Тальвинский уходит на повышение); и заместитель Главы президентской Администрации. Заместитель Главы что-то оживленно говорил шедшему чуть впереди полному лысоватому человеку, который время от времени снисходительно кивал в знак согласия. Его-то, не сходящего с экранов телевизоров, узнали разом и без подсказок - Меденников, "серый кардинал" Администрации, один из самых яростных вдохновителей новой правительственной концепции - широкого подъема российской промышленности. - Вы сами начнете или?... - тихонько уточнил вице-губернатор.
- Начинайте, мы в конце, - разрешил заместитель Главы. Он с любопытством разглядывал могучий, из глыбы гранита памятник по соседству, возвышавшийся над прочими кладбищенскими плитами, как жираф над стадом кенгуру, - с золоченой надписью у подножия "На память братанам от братей и семьи". Быть похороненным на аллее Славы среди городской братвы считалось круто.
Желающих привлечь к себе внимание оказалось много. И речи, несмотря на поторапливания распорядителей, следивших за реакцией москвичей, затянулись.
- Послушай, ты не знаешь вон того? - зыркавший от скуки по рядам заместитель Главы подтолкнул Меденникова.
- Где? - неохотно отвлекся тот от занимавших его мыслей.
- Да метрах в семидесяти. Во-он у заброшенной могилы. С рослой девахой.
- О! - Меденников оживился. - Виталий Мороз, собственной персоной. Эк как его жизнь покорежила. А ты чего вдруг приметил?
- Чего?! - Замглавы пригляделся. - Да нет, точно - он! Со стороны шрама-то не признать. А вот как левой щекой повернулся... Помнишь, в девяносто первом мальчишку на баррикадах, что штурм тогда предотвратил? Мы его еще разыскивали, чтоб к Герою представить!
- Он?!.. Мать честная! Во жизнь как закручивает. Я всегда говорил: стеснительность - качество хорошее. Но не для России. Ведь чего только мужик не натерпелся. Едва, слышал, выжил. А не сбежал бы тогда, погодил денек, сейчас сам бы всех разруливал!
- Может, доложим? Поднимем?! Положительные герои теперь очень кстати. Ведь в самом деле: если б не он, ничего, гляжишь, нынешнего для нас бы и не было.
От собственного предположения заместителя Главы перетряхнул озноб.
- Нет! - отмел идею Меденников. - Теперь это никому не нужно. Поезд ушел. А там - свои герои давно расписаны. Если только лет через двадцать, когда опять начнем историю переписывать. А вот мне он сегодня более чем нужен.
Движением пальца он поманил подвернувшегося порученца.
Мороз во все той же вечной куртчонке, подрагивая под порывами пронизывающего ветра, пытался прикрыть собой озябшую Марюську. Несмотря на холод, глаза девушки, направленные на пышную процессию, были полны любопытства. - Виташа! А вот тот розовощекий поросеночек - это кто? Очень знакомая физиономия.
Мороз коротко оглянулся:
- Тот боров? Меденников собственной персоной! Я тебе о нем рассказывал.
- Надо же какой важный.
- Ворон! Наверняка на запах падали прилетел - поживу учуял. Та еще молодая поросль!
Он заметил, что губки Марюси побелели и, стянув зубами перчатки, потянулся растереть ее щеки.
- Замерзла, бедненькая!
- Еще бы! - она капризно переступила сапожками. - Ну, где твой Тальвинский?
- Потерпи. Ему тоже неудобно отойти, пока все не закончится.
После завершающей, прочувствованной речи заместителя Главы гроб, наконец, закрыли, под музыку и орудийные залпы опустили в могилу, к которой тотчас выстроилась длинная цепочка бросающих комья людей.
- А вы точно договорились, что материалы передашь на кладбище?
- Я же сказал.
Раздраженная интонация его Марюське не понравилась.
- Ну-ка посмотри на меня! - потребовала она. - Подними башку, говорю! Хватит глаза отводить. Опять все сначала?
- Не трудись. Ты мне давно все объяснила. Это называется - "сбылась мечта идиота". И очень приличные деньги.
- Это не приличные деньги, Виталик. Для нас с тобой это богатство. Просто другая жизнь!
- Да, конечно. Как скажешь.
- Что значит?.. Эй, эй, Мороз, ты чего это?
- Тошно. Понимаешь, они там чего-то меж собой переиграли. И информация вдруг понадобилась. Не потому что - прониклись. А просто - в жилу пришлась. Понимаешь?
- Да не глупей тебя! Но разве ты не этого добивался? Помнишь из школы: "Что у кого убудет, у другого прибудет"?
- Вот и Тальвинский то же говорит.
- И правильно говорит. Ты ж, надеюсь, не рассчитывал мир перевернуть?
- Да нет, наверное.
- Тогда что смущает?! Что тебе за это заплатят? И слава Богу. Уж если кто заслужил, так ты! И тот же Коля твой, будь он сейчас жив, первым бы сказал: "Бери деньги и - не принимай в голову". Разве не так?
