Энни Прул - Корабельные новости
— Почему? — сказал Куойл. — В субботу возвращается тетушка, и мы устраиваем в ее честь вечеринку в моем доме. Только вот я сомневаюсь, что там будет омар.
В сарае Джека, в углу, лежали камни. Якоря от ловушек для омаров, пояснил он. Грузила.
38 Мечта погонщика собак
Лямка для большой собаки или ремень сыромятной кожи. Заузьте и выскоблите четыре ремня, сложите петлей короткий конец самого длинного из них и обхватите ею все ремни. Выложите ЧЕТЫРЕХЖИЛЬНЫЙ ПЛЕТЕНЫЙ ЛИНЬ. Зафиксируйте его большим ВЫПУКЛЫМ УЗЛОМ.
Сверху на нем завяжите тонкий КОЖАНЫЙ шнур узлом ТУРЕЦКАЯ ГОЛОВА.
«КНИГА ЭШЛИ ОБ УЗЛАХ»Когда Элвин Ярк достал из кармана старое, потертое лекало, звякнул бегунок на молнии его свитера. Пора приниматься за работу. За день до этого он напился очищающего отвара, освободил кишечник и теперь был готов к подвигам. Он отметил карандашом места для пазов на киле. Обшивка все еще не была выстругана из выгнутой древесины, стоявшей вдоль стены. Сквозь окно виднелась пустая дорога. Мурлыкая себе под нос или напевая, он подошел к полке, которая тянулась по верху всей стены, он вытянул оттуда деревянные строительные рыбины, выложил их по всему каркасу, от носа до кормы. И получилась лодка.
«Эх. Куойл пропустил самое интересное. Он не видел, как она появилась из ничего».
Ярк снова посмотрел в окно. Там были только апрельские воды, поблескивавшие на снегу, как искристые улыбки света. Будто кружевная скатерть медленно сама по себе разворачивалась во всю длину. Клочья пены покачивались возле свай. За мысом виднелись куски айсбергов, осколки льдин плавали огромными синими фрагментами в беспокойной воде.
Наконец показался разбрасывающий во все стороны комья грязи «универсал» Куойла. Куойл остановился в дверях. Темно-красный свитер зацепился за гвоздь. Нервно потрепал вытянувшуюся петлю, в то время как любой другой на его месте просто дернул бы плечом, чтобы освободиться. Сказал, что не может задержаться надолго, потому что хочет успеть к ужину в честь возвращения тетушки. Они с Уэйви все утро тушили рыбу, так что еды хватило бы для затопления среднего танкера. Элвин и Иви просто обязаны прийти помочь все это съесть.
— Я люблю веселиться, — сказал Ярк. — Тетушка уже приехала или только едет?
Куойл встретил тетушку в полдень у Оленьего Озера. Она хорошо выглядела. В ней бурлили энергия и новые идеи.
Куойл же мечтал. Витал мыслями далеко от этого места. Когда Ярк попросил его подать инструмент, он дал совершенно не то, что надо.
— Столько всего происходит, — пробормотал он.
Его мысли были заняты страницей «Стиль жизни». Неиссякаемый поток писем. Они больше не публиковали описаний птичьих кормушек, а занимались поисками лекарства от тоски по дому. Никто из покинувших родные места не смог найти покоя. «Придет день, и я обязательно вернусь!» — писали они. Но никто не возвращался. Прошлая жизнь была для них слишком тесна и больше им не подходила.
Ярк напевал свою бесконечную песенку: «Эх, „Гусь-нырок”, тебе вода не впрок, она хлещет сквозь щели. Сидеть тебе на мели, „Гусь”, как сидит дружок твой „Брюс”. На всех море одно — и всех ждет его дно». Он пел и переносил разметку на неотесанные доски.
— Можешь забрать свою лодку в следующую субботу. Она будет готова.
«Слава богу! — подумал Куойл. — Человек спасается от пытки бесконечной песней».
Светло-коричневый паук резво побежал по верхней кромке строительной рыбины.
— Погода меняется. Вон пауки как скачут весь день, и колени у меня трещат. Ладно, давай резать заготовки. «Вот „Брюс” сюда лося привез, и лось тут славненько живет».
Куойл посмотрел на свою лодку. Она стала настоящей благодаря дереву, из которого ее собрали. Он ошибся, спутав свершившийся факт с его первопричиной. Эта лодка существовала в уме Ярка вот уже несколько месяцев.
Ярк отпиливал и выравнивал, а Куойл выстраивал части корпуса вдоль стены. Их изгибы напомнили ему о Уэйви с лирообразными бедрами, расширяющимися возле талии, и упругими ногами. Если они с ней поженятся, неужели Петал так и будет третьей в их постели? Или третьим будет Герольд Проуз? Он представил себе, как демонические любовники сплетаются в страсти, кусая друг друга и постанывая, а они с Уэйви корчатся возле изножья кровати, зажмурив глаза и зажав руками уши.
Смеркалось, они тяжело дышали, устанавливая и закрепляя части корпуса.
— Раз проку нет, его не жди, а лучше чай попить иди! — спел Ярк, когда они вышли из сумрака мастерской на улицу.
Море и небо были похожи на два стеклянных полотна, стоящих под углом друг к другу Маяк на мысе чертил горизонт яркими лучами. Окна дома горели ярко-оранжевым цветом.
— Слышал? — спросил Ярк, останавливаясь на тропинке и предостерегающе подняв руки с растопыренными пальцами.
— Что? — Куойл слышал только тихое дыхание моря где-то внизу. Он хотел домой.
— Море. Я слышал большую волну. — Они стояли под янтарным небом и слушали. Темные спутанные ветви кустарника, утес, напоминавший мемориальную стелу.
— Вот! Слышал? — Ярк схватил Куойла за запястье, вытянув его руку туда, куда до этого показывал сам, на северо-восточную часть залива.
В поблескивающей воде светился сгусток голубого света. Луч маяка прорезал воздух над заливом, но не встретил ничего на своем пути. А за ним в сгущающемся сумраке шевелилось, мерцало и перекатывалось нечто темное и неизвестное.
— Это предвестник плохой погоды. Я часто такие видел. Скоро погода изменится.
Однако обманчиво ясное небо не предвещало ничего плохого.
***Перед домом Верков вдоль дороги стояли легковые машины и пикапы. Сквозь кухонное окно Куойл увидел находящихся там людей. Он открыл дверь и вошел в музыку. Уэйви играла «Джой Лард» на аккордеоне, а Деннис подыгрывал ей на гитаре. А кто это поет? Бити вынула из духовки горячие противни и прокричала какую-то шутку. В ответ раздался взрыв смеха. Мэвис Бэнгз рассказывала тетушке о женщине в Сент-Джонсе, у которой была какая-то болезнь груди. Кен с другом стояли, прислонившись к стене и сложив руки. Они наблюдали за остальными, потому что впервые оказались не на простой кухонной вечеринке, а на званом ужине.
— Пап, — сказала Банни, дергая Куойла за наполовину снятую куртку. — Я так долго ждала, пока ты вернешься домой! Пап, пошли в мою комнату, я покажу тебе, что нам принесла Уэйви. Пойдем, пап. Ну пойдем, пожалуйста.
Она была чем-то возбуждена. Он очень надеялся, что дело было не в ее рисунках. Он боялся увидеть еще одно дерево, похожее на капусту брокколи. Весь холодильник уже был увешан ими.
Куойл позволил ей протащить себя через всю компанию, поймав на ходу взгляд Уэйви и ее улыбку, предназначенную только для него, и вошел в комнату Банни. Пока он шел по ступеням, ему на ум пришла мысль: может быть, любовь была похожа на коробку с конфетами разных сортов, из которой человеку позволялось брать больше, чем один раз? Какие-то конфеты жгли и жалили язык, какие-то пахли духами. В некоторых начинка была горькой, в некоторых — смешанный с медом яд. Что-то быстро проглатывалось, а что-то застревало в горле. И среди обычных мятных и сливочных карамелек попадались по-настоящему редкие, некоторые были смертельно опасны, а некоторые дарили тихое спокойствие и радость. Какую из них выбирает он сейчас?
Герри и Саншайн лежали на полу. Марти пододвинула миску с водой поближе к щенку лайки. Белый мех, свернутый бубликом хвост. Щенок галопом кинулся к Банни, схватил шнурок на ее ботинке и принялся тянуть.