Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов
Он кинулся на самок, словно молодой солдат, приехавший в деревню на побывку. Он их покрыл со всем старанием известного заезжего производителя и оправдал свою гастроль сполна: в вольере теперь ходит носорожик дивной красоты и нежности. И никогда он не узнает, чему он обязан своим появлением на свет.
Итог сей благоуханной (в полном смысле этого неоднозначного слова) истории подвел Шай. «Понимаете, — сказал, пожав плечами, этот иерусалимец, — дело в том, что тельавивцу, чтобы как-то действовать, необходимо хоть немножечко дерьма».
Еще нас потянуло рассказать, что в Иерусалиме, в самом центре, некогда располагалась лаборатория (а после переехала куда-то), которая занималась противоядиями. Укусил вас, например, какой-нибудь свирепый насекомый зверь, ан есть уже спасительная сыворотка некая, в которой за основу, кстати, взят как раз убойный яд напавшего злодея. Именно поэтому там содержали много скорпионов и других подобных тварей, в изобилии там были также змеи ядовитые. Еще там почему-то двух рысят кормили, крокодильчик имелся и другая живность.
Но история — о змеях. Наш приятель там работал их кормильцем. Он еще и клетки убирал и змей уже ничуть не опасался. (Тут необходимо сообщить, что он уволен был впоследствии по изумительной причине: дважды укусила его эфа, чей укус заведомо смертелен, а приятелю — ну хоть бы хны. Его уволили, чтоб он науку не компрометировал своей бесчувственностью подлой.) Однажды мы к нему зашли, когда он подопечным тварям щедро скармливал мышей. Живых, естественно. Держал в руках коробку с мышками и змеям их кидал. Ему это привычно было, мы старались не смотреть. Но вдруг увидел и, что он сперва с размаху мышку бьет о плиты каменного пола, а потом только кидает змеям. Тут мы отошли подальше (все равно все время слышали: шмяк, шмяк), а только он освободился и мы решили покурить, его немедленно спросили, зачем он так именно делает. А это, объяснил он нам, такой в террариуме принят акт милосердия: те змеи, для которых он сначала мышек бьет о камень, — не глотают пищу, а жуют, и он мышей таким кошмарным образом от лишнего мучения освобождает. Признаться, мы ушли от него в легком потрясении. Нам стало ясно, что Творец довольно часто поступает так и с нами, только мы этого не понимаем.
Но оставим эту философскую идею, лучше нам поговорить о тех созданиях, из-за которых лаборатория возникла. В Израиле довольно много водится малоприятных пауков, тарантулов, скорпионов, фаланг, змей и прочей нечисти. Но ежели не бегать босиком по полям, пескам, лесам и горам, то опасности они не представляют, так же как волки, лисы, дикобразы, гиены и шакалы, кабаны и даже леопарды, — если вам, конечно, не придет в голову желание потрогать этих милых зверюшек. Антилоп, газелей и оленей можно видеть всюду, и порою они даже забегают в города. Надо заметить, что Израиль, а в особенности — рыбные пруды на севере его, — излюбленное место перелетных птиц на их пути из Европы в Африку и обратно. По весне в небе можно наблюдать изумительной красоты птичьи балеты — куда там Петипа! А некоторые из перелетных птиц, журавли к примеру, уже сообразили, что лететь отсюда в Африку им совершенно ни к чему, и остаются на зимовку здесь. Наверное, потому, что здесь приятнее.
Глава 36
Теперь мы хотим рассказать о нескольких местах, связанных с людьми, которые сыграли роль не только в израильской, но и в русской истории.
Подымаясь от Кирьят-Шмоне к Метуле — самому северному, стоящему прямо на ливанской границе, местечку, слева от дороги сразу за поворотом в сторону киббуца Кфар-Гилади и колледжа Тель-Хай, на горе, за линией кипарисов вы увидите большого каменного льва с задранной вверх оскаленной пастью. Это памятник на могиле Иосифа Трумпельдора со товарищи, погибших здесь, в Тель-Хае, в 1920 году.
В Израиле его имя известно каждому, а в России — почитай что никому. Меж тем он был герой Русско-японской войны, георгиевский кавалер и даже первый за всю историю российской армии офицер-еврей. Под Порт-Артуром он был тяжело ранен, потерял левую руку, но после госпиталя настоял на том, чтобы вернуться в строй, и продолжал воевать одноруким. А толстовец был — заядлый и отпетый, но из графских сочинений о совместном братском проживании идею вынес чисто личную: вот так евреям надо жить в земле Израиля. Свою же роль в такой заветной жизни понимал он очень ясно: охранять и защищать еврейские коммуны.
И в 1912 году (уже за тридцать ему было) он приехал в Эрец-Исраэль. Работал он в киббуце Дгания, о котором мы уже писали, но свою мечту сполна осуществил: создал отряды самообороны в Галилее. Однако началась Первая мировая война, остаться в стороне Иосиф Трумпельдор не мог. Он предложил британцам собрать добровольческий отряд евреев, чтобы драться с турками. Но по законам Англии не допускались в армии любые иностранцы, и на предложение сколотить подсобный транспортный отряд — он согласился. Командовал, естественно, отрядом английский полковник, но в боях — Иосиф Трумпельдор. И под огнем, в тяжелых затяжных сражениях прямо в окопы доставляли его люди и еду, и воду, и патроны со снарядами. Хотя отряд его имел название не столько мирное, как чуть насмешливое для войны — «Отряд погонщиков мулов».
Летом 1917 года кинулся в Россию этот однорукий русский офицер. Он был уверен, что уговорит Временное правительство разрешить создание еврейского полка: мы, дескать, повоюем за Россию, на кавказском фронте турок основательно потрепем, а потом, уж извините, двинем в Эрец-Исраэль. Что ничего из этого не получилось, ясно каждому, но грянула Октябрьская заваруха, и большевики, покуда мало что соображая, — разрешили сколотить еврейский полк. И Трумпельдор немедленно собрал его. Но тут большевики опомнились, полк был распущен, а организатор — арестован. Нет, его довольно быстро выпустили, вскоре он уехал в Палестину, но какое счастье, скажем мы сегодня, что разогнан был этот еврейский полк: ведь свободно мог он быть употреблен, как пресловутые латышские стрелки! Об этом думать страшно даже и сейчас.
*
Всегда с евреем очень сложно,поскольку очень очевидно,что полюбить нас – невозможно,а уважать - весьма обидно.
Итак, Иосиф Трумпельдор с его немыслимой энергией и сказочным авторитетом — снова на земле Израиля. Год на дворе — уже 1920-й, и что это год его последний, Трумпельдор, естественно, не знает. А арабские повстанцы в это время, яростно воюя в Сирии с французами, отнюдь были не прочь и погромить евреев заодно, и Трумпельдор опять вернулся в Галилею, чтобы там создать отряды для защиты поселений. И успел. А тут и подошли арабы. Бой не сразу разгорелся, шли переговоры с вожаками, и внезапно вспыхнула шальная перестрелка. Трумпельдора пулей ранило в живот. Он приказал себя перевязать, весь день руководил неравным боем, а когда арабы отступили — разрешил везти себя в больницу. Умер он еще в дороге.
Есть легенда, будто перед смертью он успел сказать: «Хорошо умереть за родину». Но ходят слухи, что слова эти ему приписали потом, а на самом деле он прошелся по поводу стычки отменным русским матом.
В самом Тель-Хае есть музей, где любознательный турист может при желании окунуться в атмосферу тех дней. По другую сторону шоссе расположен Музей фотографии, который также благожелательно рекомендуется вниманию читателя.
В месте, которое называется Наараим, там, где речушка Ярмук впадает в Иордан, стоит вторая в стране Израиля электростанция (первая находится на Ярконе, в Тель-Авиве). Мысль, что независимость есть сионизм плюс электрификация всей страны, пришла в голову Петру (в Израиле стал он Пинхасом) Рутенбергу — человеку, сыгравшему в истории обеих стран не последнюю роль. Эсер-боевик, он 9 января 1905 года спас, накрыв своим телом, попа Гапона — того самого священника, который… впрочем, все и без того знают это имя, других Гапонов в российской истории не было. Руководствуясь знаменитой гоголевской фразой, Гутенберг, после того как Гапона спас, его же и убил. Но не сразу, а когда выяснилось, что Гапон работает на охранку. Сам же Рутенберг отбыл в Италию, где свел ряд интересных знакомств — с Муссолини, например (тот еще не был дуче и фашист, а был душка и социалист).
В Италии он изобрел новый способ строительства плотин (был инженером этот боевик) и стал богатым человеком. И в Италии вернулся он в еврейство (некогда крестился для женитьбы), по собственной воле пройдя суровый и унизительный средневековый ритуал покаяния: через его распростертое на пороге тело переступали люди, выходя из синагоги, и на положенном числе ударов плетью он упрямо настоял.
Рутенберг был человек с крутым и сильным характером, и, как можно было догадаться по случаю с Гапоном, слова у него не расходились с делом. Известие о февральской революции в России застало его в Америке, уже был он убежденным сионистом, но эсеровский вирус, полузаглохший в его крови, повлек Рутенберга в революционный Питер. А там старый приятель Керенский сразу же назначил его помощником губернского комиссара.
