Нора Робертс - Трибьют

— «Мне все нипочем», — сказала Силла. — Самая известная песня моей бабушки.

— Наверное, тут поневоле вспоминаешь о ней. Поставили зажим?

— Готово.

— Тогда проверим крепление. Второй раз ставлю мойку на этом месте.

— Правда?

— Первый раз менял ее для вашей бабушки. Думаю, прошло лет сорок или сорок пять. Наверное, пришла пора ставить новую. Хорошо, хорошо, — пробормотал он. — Стала на место. Хорошо, — он отметил места для крепежа.

— Давайте снимем ее.

Силла взялась за деревянный брус, прикрепленный к мойке.

— У вас с отцом было много работы в округе.

— И теперь тоже.

— Вы часто работали на Эндрю Морроу?

— Точно. Мы монтировали всю сантехнику для «Скайлайн Девелопмент». Тридцать три дома, — сказал он, доставая дрель. — Хорошо заработали, так что я смог купить один из тех домов. В октябре будет тридцать семь лет, как я живу в нем. У многих людей здесь появились дома благодаря Дрю Морроу. Я ставил унитазы почти во всех.

После того как две мойки были установлены, Силла вышла наружу, чтобы разыскать отца. Этим утром она сумела уговорить его «сделать ей одолжение» и не взбираться на леса, а покрасить ставни.

Он так расстроился, будто ему очень нравилось висеть на уровне третьего этажа с краскопультом в руке.

— Сделаешь перерыв? — спросила она и протянула ему бутылку воды.

— Можно, — он погладил ее по руке. — Как ты?

— Лучше — после того, как занялась делом. И еще лучше, когда с идиотской улыбкой разглядывала свои столешницы. Я помогала Бадди и кое о чем подумала. Он работал тут со своим отцом. И Добби тоже. Интересно, кто еще ремонтировал этот дом, когда он принадлежал Дженет, — тот, кто работает здесь теперь, или кого я не наняла, или кто ушел на пенсию. Может, они злятся, что я тут все меняю. Это не большее безумие, чем поступок Хеннесси, который пытался меня убить за то, что произошло еще до моего рождения.

— Я должен подумать. Тогда я был подростком, Силла. Вряд ли я что-то замечал.

Он снял кепку и провел ладонью по волосам.

— Разумеется, тут работали садовники. Участок был прямо картинка. Я спрошу Чарли, помнит ли он, кого нанимала Дженет. Помню, у нее были люди, которых вы называете смотрителями. Супружеская пара, которая присматривала за всем, когда ее не было. Они приводили дом в порядок, когда она должна была приехать, — что-то в этом роде. Мистер и миссис Йоргансон. Оба уже давно умерли.

— А плотник, электрик, маляр?

— Может, Карл Крогер. Тогда он занимался всеми этими мелочами. Я спрошу, но он вышел на пенсию и уехал отсюда несколько лет назад. Кажется, во Флориду. Я помню его только потому, что учился в школе вместе с его дочерью, а потом учил и ее дочь. Не представляю, чтобы Мэри Бет Крогер — теперь она Маркс — была способна на такое.

— Наверное, это глупая идея. Просто очередная соломинка, за которую я ухватилась.

— Силла, я не хочу нагнетать страсти или давать тебе еще один повод для волнения, но ты не думала, что тот, кто это делает, имеет зуб на тебя? На тебя, а не на внучку Дженет Харди?

— Но за что? Я бывший ребенок-звезда и неудавшаяся актриса, записавшая пару более или менее успешных дисков. С этим местом меня связывает только она и ты. Ты, Патти и Энжи — единственные люди, которых я знала, когда приехала сюда. И если честно, плохо знала. Я вложила несколько сотен тысяч долларов в местную экономику. Не понимаю, кому это может не понравиться.

— Ты права. Я знаю, что ты права. Но куклы. Это направлено против тебя. Это не просто вандализм, Силла. Кто-то уродует кукол с твоим лицом, какой ты была в детстве.

— Ты пришел сюда красить или охранять меня? — она пристально посмотрела на отца.

— Могу совмещать и то и другое. По крайней мере, до начала школьных занятий. Лето кончается, — сказал он, не глядя на нее. — Я буду скучать по проведенным здесь дням, по работе. Мы далеко продвинулись с июня.

Ты и я. Она поняла, что он хотел сказать.

— Ты прав. Несмотря ни на что, это лучшее лето в моей жизни.

Форд смотрел, как Силла навешивает ставни, покрашенные отцом, на окна, выходящие на сад. В воздухе стоял запах краски, смешиваясь с запахами травы, жары и гвоздики, которая росла в большом синем горшке на веранде.

— Я просто хотела закончить с этим. Тебе необязательно стоять у меня над душой.

— Я просто наблюдаю. Жарким летним днем так приятно сидеть и смотреть, как другие работают.

— Знаешь, — она покосилась на его ленивую позу, — я могу научить тебя вворачивать шурупы.

— Зачем мне это нужно, когда у меня есть ты?

— Ладно, прощаю, раз ты купил мне ту замечательную сеялку. И обещал пожарить стейки — на гриле, который собрала я.

— А также кукурузу с помидорами, купленными в палатке у дороги. Мы устроим настоящий пир.

Она проверила прочность крепления ставни, потом проверила уровень и принялась за следующую.

— Но прежде чем приступить к пиру, — продолжал он, — давай закончим с одним менее приятным делом. Сегодня утром я ездил к Хеннесси. Ее там нет, — прибавил он, увидев, что Силла замерла с отверткой в руке. — По словам соседки, она отсутствует уже пару недель. Предположила, что она могла уехать в Питерсберг, поближе к больнице, где его держат. Соседка оказалась права.

— Откуда ты знаешь?

— Обзвонил почти все гостиницы и мотели в этом районе. Она зарегистрировалась в «Холидей инн экспресс».

— Ты настоящий детектив, — заметила она.

— Это я научил Сыщика всему, что он умеет. Или наоборот. В общем, я сначала думал съездить туда, но потом решил, что это пустая трата времени. Больше ста миль, Силла. Трудно поверить, что она проехала двести миль среди ночи, чтобы положить в твой почтовый ящик эту чертову куклу, которой прострелила голову. Если она хочет достать тебя, зачем ей уезжать так далеко, когда у нее есть дом в двадцати минутах езды отсюда?

Он умеет мыслить логически, подумала Силла. Как в своих рисунках, которые он выстраивает в жесткой последовательности.

— Да, это похоже на правду. Жаль, потому что было бы проще и легче, если бы это была она. Значит, есть кто-то другой. И этот другой меня ненавидит.

Она сдвинула кепку на затылок и рассеянно смотрела, как Спок гоняется за одной из своих кошек на заднем дворе.

— Сегодня я подозревала Бадди, потому что он стал насвистывать одну из песен моей бабушки. И я подумала: а не он ли воспылал к ней безумной страстью в один из вечеров, когда она пригласила его устранить течь? Или она отвергла его притязания, и теперь он хочет отомстить мне? Я подумала о Добби, который был, конечно, слишком стар. Но у него есть сын, а у его сына тоже есть сын. У меня все перепуталось в голове, и я начала думать, что любой парень мог прострелить голову моему пластмассовому двойнику из-за того, что произошло между ним и моей бабушкой тридцать пять лет назад. А может, прав мой отец, и так проявляется чья-то жестокая и патологическая ненависть к Кэти.

— Твой отец считает, что тебя преследует человек, возненавидевший персонаж телесериала?

— Нет. Не совсем. Он предположил, что тот, кто это делает, испытывает неприязнь лично ко мне. Но это тоже бессмысленно, — она опустила отвертку. — И поскольку все это бессмысленно, я продолжаю ходить по кругу и от этого злюсь и нервничаю. Кроме того, через несколько дней я собираюсь принимать тут несколько десятков человек. Подавая человеку картофельный салат, я буду думать, не он ли это. Может быть, тот, кто улыбается мне и благодарит за отличное угощение, на самом деле с радостью прострелил бы мне голову.

Форд встал и подошел к ней.

— Возможно, в детстве меня немного замучили дисциплиной, но это — как говорит моя мама — воспитывает характер. А этот характер означает, что я могу тебе сказать, а ты можешь мне поверить, Силла, что никто не посмеет обидеть тебя, когда я рядом.

— До сих пор никто еще не считал своей главной задачей оберегать меня от обид. И я тебе верю. С тобой я чувствую себя в безопасности, и такого со мной еще никогда не было.

Он поцеловал ее, очень нежно, потом отстранился и спросил:

— Ну?

— О, черт! Я сама напросилась. Сама дала тебе повод, — она отвернулась и взяла шуруповерт. — Послушай, сегодня такой длинный день. Я просто не хочу сейчас об этом говорить.

Он взял ее за подбородок, слегка приподнял его и вопросительно заглянул в глаза.

— Я не знаю. Я не знаю. Я еще не составила списки.

— Какие такие списки? — он погладил ее по щеке.

— Аргументы «за» и «против». И я предупреждаю тебя, что, если сейчас ты начнешь настаивать, это закончится десятиминутным перечислением пунктов «против». Те, что я тебе уже называла, и еще многие другие.

— Назови мне один «за», — она тряхнула головой, но он не отпускал ее. — Всего один.