Пелам Вудхаус - Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)
— Вам показалось.
— Может быть, но завтра она все поймет.
К счастью, я знал, как решить его проблему.
— Нужно последить за собой, и я подскажу вам способ. В свое время я тоже срывался во время игры, и помогли мне мысли о Сократе.
— Это такой грек?
— Да. Иов тоже подошел бы, но я предпочел Сократа.
— При чем тут он?
— Очень просто. Не так уж приятно пить цикуту, но он держался молодцом. Напоминайте себе: даже если мои удары загонят мяч в яму с песком, ему все равно было хуже. Шепните «Сократ»… Нет, мы вот как сделаем: когда я что-нибудь замечу, я сам шепну.
— Замечательно! Тогда все в порядке. Значит, народ считает, что я сотру Поттера в порошок?
— В прах и пыль.
— Прекрасно! — сказал Уолтер, вполне справившийся с тревогами, и, шепча «Сократ», пошел в бар выпить джина с тоником.
* * *Когда я прибыл на место, он стоял и болтал с Анджелой. Клубный чемпионат не привлекает больших толп. Название несколько сбивает с толку, он — не из важных, престижных матчей. Участвуют в нем только те, чей гандикап не ниже восемнадцати. Цель его — приободрить третьестепенную часть нашего сообщества, вытянуть на поверхность кроликов, как фокусник с цилиндром.
У Джорджа Поттера и у моего друга было как раз по восемнадцать, но те, кто их видел, подмечали немаловажную разницу. Джордж не пил и не ел мяса, а такие люди всегда играют ровно, по-видимому, благодаря витаминам, содержащимся в тертой морковке. Уолтер был непредсказуем, мечась между нулем и тридцатью шестью. Кого мы увидим — мастера, который однажды попал в далекую седьмую лунку за три удара, или его двойника, который за одиннадцать проходит ближнюю вторую?
Во всяком случае, сейчас он был бодр и весел. Он даже не испугался приходу супругов Ботс. Космо, по их словам, задержал срочный заказ — он писал для «Книжного Еженедельника» статью «Альбер Камю и эстетическая традиция». Они надеялись, что он еще успеет явиться, и Уолтер сказал на это: «Прекрасно, прекрасно, превосходно». Потом он отвел меня в сторону и объяснил свое состояние — Поттер поссорился с невестой и начисто утратил форму. Из надежных источников было известно, что утро он провел в баре, где, стакан за стаканом, пил ячменную воду.
— Если я не смогу победить человека, который получил обратно кольцо и напился ячменной воды, — все, бросаю гольф, — сказал он. — А вот и он сам. Ну и вид!
Действительно, Поттер выглядел так, словно таксидермист выпотрошил его, а набить забыл. По-видимому, это часто бывает с отвергнутыми женихами. Что-то вежливо простонав в ответ на мое приветствие, он глухо произнес «Решка» (монету бросал Уолтер), угадал и, понурив голову, встал у первой подставки. Матч начался.
Почти сразу выяснилось, что Уолтер не ошибся. При всей симпатии к нему я не смог спокойно смотреть на истинную бойню. Неприятно потерять девицу, на которую ты извел горы цветов и конфет, но если ты еще и проигрываешь, это уж бог знает что. Я сказал, что Джордж понурил голову, но, на свою беду, он не хранил этой позы. Иногда он как бы взывал к небу, что мешало смотреть на поле. Уолтер, в отличие от него, играл блестяще.
Гольф, в сущности, простая игра. Только и дела, что с должной силой направлять мяч в нужном направлении. Уолтер, если бил вообще, бил с должной силой, и по закону вероятности рано или поздно мяч обязан полететь в нужном направлении. Сегодня это случилось. Он быстро, одну за другой, отхватил три лунки, а мог бы и больше, если бы два раза не забросил мяч ярдов на 50 дальше, и на девятом перегоне не промахнулся трижды из-за избытка сил.
Наступила недолгая передышка. Уолтер великодушно дал противнику возможность прийти в себя. Тот отошел в сторонку, чтобы побыть наедине со своим горем, а мой молодой друг устроил у десятой подставки что-то вроде королевского приема.
Учтивость его превосходила всякое представление. Он с интересом слушал рассказ о том, что букашки в траве — на самом деле эльфы, и радостно одобрил мысль о книге «Эльф и гольф».
Папаша Ботс еще раз поделился историей о двух лотошниках, попавших в рай (почему-то со шведским акцентом), и Уолтер смеялся. Кроме того, он погладил кэдди по головке, а когда явился Космо, приветствовал его как брата. Я уже думал, что мое намерение быть ангелом-хранителем оказалось ошибкой.
Оставшись с ним на секунду вдвоем, я ему об этом сказал, и он согласился.
— Мысль хорошая, — сказал он, — но, как мы видим, излишняя. На что мне Сократ, когда игра идет лучше некуда, а рядом — близкие люди?
— Вы считаете их близкими?
— Технически — да, из-за Анджелы. Но вообще они очень милы.
— Даже Лаванда?
— Прелестная женщина. Столько знает об эльфах!
— И мистер Ботс?
— Очень занятный человек.
— И Космо?
Тут он замялся, но быстро пришел в себя.
— Блистательная эрудиция! Сейчас обещал дать несколько ценных советов. Очень благородно.
Я обрадовался, что он — в таком прекрасном настроении и собирается об этом сказать, как вдруг увидел, что к Джорджу Поттеру бежит девушка с каштановыми волосами и слегка приподнятым носом, и узнал в ней Мейбл Кейс, его бывшую невесту. Почему, собственно, бывшую? Она пылко обняла Джорджа и нежно поцеловала. Он ожил. Глаза его сияли, плечи расправились, и клюшкой он взмахнул как этим… сейчас, сейчас… Эскалибуром.
Уолтер был потрясен, словно Поттер встал из могилы. Челюсть у него отвисла. Он нанес слабый удар, и мяч тут же застрял в зарослях.
— Мой дорогой, — сказал Космо, — сейчас я все объясню. Ваша ошибка типична для игроков с большим гандикапом. Вы напряглись, и тело стало неловким. В этих случаях голова при замахе дергается, что недопустимо.
Уолтер глубоко вздохнул.
— А может быть, «Гольф и эльфы»? — спросила писательница.
Тут я подал помощь, прошептав: «Сократ».
Он несколько расслабился и выговорил то же имя.
— Вижу, я отстал на две лунки, — сказал Поттер и вскоре прибавил: — На одну.
Через некоторое время послышались слова:
— Теперь — вровень. Ах ты, у вас подсечка не вышла!
Подсечка, о которой он говорил, была совсем плохая, и Уолтеру помешал странный звук, который издал кэдди. Он повернулся к нему, раздуваясь, как воздушный шарик, и я снова прошептал:
— Сократ!
Уолтер был молодец. Он взял себя в руки.
— Юноша, — мягко выговорил он, — не в обиду будь сказано, нельзя ли удержаться от таких звуков? Мешает сосредоточиться.
Кэдди объяснил, что икает. Уолтер понимающе кивнул.
— Сочувствую, — сказал он. — Я бы сходил к врачу. Ничего, я сам понесу сумку.
Кэдди ушел, а Понсфорд Ботс заколыхался, что обычно предвещало историю.
— Кстати, — спросил он, — слышали про двух шотландцев?
Космо поджал губы.
— Ты собираешься имитировать шотландский акцент?
— Конечно.
— Я бы не стал.
— Почему?
— Может пойти кровь из носа.
— Какая чепуха! — отмахнулся Ботс и начал, но Космо оказался прав. Нельзя сочетать икоту с шотландским акцентом. Через несколько секунд рассказчик бежал к клубу в сопровождении тех, кого Уолтер назвал близкими. Когда «Я же говорил» затихло вдали, глаза Уолтера странно засветились. Я понял, в чем дело. Теперь, подумал он, меня не будут отвлекать эльфы, шотландцы, икота и критика. Осталось шесть лунок, противник не ест мяса… Словом, он приободрился, и настолько, что легко загнал мяч в тринадцатую и четырнадцатую. С пятнадцатой и шестнадцатой вышло хуже, это может случиться с любым. Джордж Поттер, в своей основательной манере, сделал семь ударов, и к семнадцатой они опять сравнялись. Здесь, встряхнувшись, Уолтер сумел загнать мяч, сделав то же количество ударов, и все зависело теперь от последнего рывка.
Восемнадцатая лунка была близко, даже участники такого матча с легкостью достигали ее двумя ударами. Сейчас мяч Джорджа лежал в двенадцати футах, а мяч Уолтера, волей Провидения, — в нескольких дюймах.
— Теперь, — сказал Уолтер, — остается пустая формальность.
Среди игроков низшего класса популярны разные методы. Назовем три: курица-на-яйцах, паралитик и люмбаго. Уолтер предпочитал курицу. Он принял соответствующую позу, но тут услышал голос Космо, вернувшегося с семейством:
— Минуточку, мой дорогой.
Уолтер встал и сурово на него посмотрел.
— Да?
— Ничего-ничего, — сказал Космо. — Я забыл, что зрители не должны давать советов. После удара — пожалуйста, но не до. Хотел заметить, что вы все неправильно делаете. Но так и быть. Играйте, мой друг, играйте.
Уолтер снова на него посмотрел и снова принял позу курицы. Когда он опускал клюшку, миссис Ботс пронзительно вскрикнула.
— О, простите! — сказала она, когда мяч, после мощного удара, скрылся в дальней яме. — Я не хотела вас сбивать, но прямо перед вашим мячом сидела милая маленькая букашка. Вы могли ее ударить.
