А. Федоров - Оракул петербургский. Книга 1

– Богословским точно стоит заняться серьезно по многим причинам. – заверил адвокат (для чего, собственно, он и прибыл с усиленным конвоем). – Его появление в Бразилии может иметь некоторое развитие, но прежде необходимо разобраться в том, какими мотивами и целями руководствуется ваш старый знакомый.

Сергеева, конечно, интересовал возможный исход таких контактов (судьба заблудшего друга была ему не безразлична). Но, прежде чем перейти к более доверительным разговорам, адвокат ознакомил Сергеева с небольшим документом, являвшимся по существу подпиской о неразглашении коммерческих, юридических и организационных тайн фирмы, в которую был принят доктор на работу. Узел явно затягивался, но Сергеева это не пугало: он пришел в новую сферу деятельности и она его интересовала. Ему хотелось разобраться во всех тонкостях новой работы, вникнуть во все присущие ей тайны, – он никого не собирался предавать и, тем более, стучать на фирму или против ее. Он быстро поставил подпись и возвратил документ.

Адвокат продолжал размышлять вслух:

– Вспомните, как Аркадий Натанович определил варианты отношений с Богословским? Были уточнения на сей счет или он все отдал вам на откуп?

– Мы не обсуждали так уж детально возможные ситуации. – отвечал Сергеев. – Но, исходя из общих представлений, его нельзя отталкивать, а скорее следует вовлечь в совместную деятельность.

– Какую линию поведения вы предлагаете выбрать во взаимоотношениях с Александром, особенно, если тот действительно пожелает следовать со мной на судне в Чили? – спросил в свою очередь Сергеев.

Адвокат, после подписания документика (так он выразился, видимо, чтобы смягчить серьезность акции), повел беседу явно более доверительно, изменилась даже конструкция фраз, они стали короче, но человечнее, проще. Его, бесспорно, удовлетворило то, что Сергеев всем своим видом свидетельствовал полнейшую лояльность. Он словно показывал, что формальности его не заботят, – ему хочется заниматься делом.

– Александр Богословский для нас – "черный кот в темной комнате". Здесь можно обсуждать несколько вариантов его появления: во-первых, он может быть представителем официальных сыскных структур либо России, либо любой другой страны, в том числе, и такой мощной организации, как Интерпол.

Адвокат призадумался, затем многозначительно продолжил:

– Надеюсь, Александр Георгиевич, вы понимаете, что современный бизнес идет рука об руку, будем так говорить, и с некоторыми нелегальными структурами. Вы в этом могли убедиться на примере пиратского налета на судно. Посему нашей фирмой могут интересоваться многие официальные службы.

Опять немного подождав, выбирая слова, адвокат продолжил рассуждения:

– Второй вероятный вариант – это личный бизнес, тут он может воспринимать нас, как конкурентов; третий вариант – того проще: Богословский желает сотрудничать с нашей фирмой. Последнее – наиболее предпочтительно для нас. Вот, исходя из таких основных посылок, следует, по моему мнению, определять нашу реакцию.

Адвокат выжидающе посмотрел на Сергеева, – будут ли у того вопросы.

– Если я правильно вас понял (кстати, хотелось бы знать, как можно вас величать в официальной и неофициальной обстановке?), – вопрошал Сергеев, – Моя задача склонить Богословского к сотрудничеству при любом раскладе.

– Александр Георгиевич, называйте меня Феликсом, в любой обстановке, без стеснения, пожалуйста. А вот относительно ваших задач необходима маленькая поправка: вам никогда, никого не нужно "склонять к сотрудничеству", – этим в нашей фирме занимаются другие. Вы должны для всех выглядеть просто отличным доктором, которого наняли на судно исключительно для того, чтобы заботиться о возможных больных. Рейсы наших судов максимально протяженные и администрация фирмы заинтересована в вашей непосредственной медицинской работе. Вот официальный алгоритм вашей деятельности, – в таком ключе и стройте отношения с бывшим другом; пусть ваша непричастность к делам конфиденциального характера станет для него очевидной. Другое дело, что для дел внутренних, касающихся стратегических интересов фирмы, ваш опыт психолога и наблюдательность бывшего военного имеет большое значение. События показывают, что и здесь вы оказываетесь на высоте. И еще просьба, – берегите себя, не забывайте о собственном здоровье, вовсю тратьте деньги, выдаваемые вам на мелкие расходы, помните, что дома основной капитал собирается на вашем личном счете.

Бесспорно, Сергееву было приятно слышать такие речи, – от удовольствия он даже несколько смутился и помня, что "ковать железо нужно, пока горячо", посчитал возможным уточнить некоторые детали, касающиеся его личной жизни:

– Феликс, скажите откровенно: поощряются ли в нашей фирме браки с иностранками?

– А сколько таких браков вы предполагаете заключить, док? – с доброй усмешкой спросил адвокат.

– Скорее всего один, но на всю оставшуюся жизнь, если, конечно, все благополучно сложится. – отвечал ему в тон Сергеев.

– Ну, в таком случае у фирмы острых вопросов не будет, наоборот, вам с удовольствием помогут, поздравят и будут опекать вашу новую семью, как и вас самого. Так что действуйте смело и решительно. – пожимая руку Сергееву, отвечал адвокат.

Попрощавшись и с двумя другими парнями, Сергеев направился в центр города, – ему хотелось пошляться по магазинам и отыскать что-нибудь приятное, редкое, поощрительное для Сабрины и ее дочери, с ними он переговаривался по телефону на каждой стоянке, а иногда и по радио во время рейса. Конечно, в таких разговорах с Сабриной не было лишних откровений, но увлеченные друг другом мужчина и женщина способны понимать все с полуслова. Сергеев почему-то все больше и больше уверялся в ее верности и серьезности намерений. А для него с какого-то момента такая вера стала главным стимулом.

Закончили погрузку тюков, которыми забили почти все трюмы под завязку. Александр появлялся несколько раз, но контактировал больше с капитаном, да со вторым помощником, непосредственно ведающим погрузочными работами. Понятно, что Богословский беспокоился за качество крепежа груза, требовал полнейшей предварительной зачистки и просушки трюмов. Практически чистой оставалась палуба и за контейнерами планировали зайти в Буэнос-Айрес – столицу Аргентины. Александр появился перед самым отплытием, привез хорошее вино, фрукты. Выпили в каюте доктора на посошок, туда же пригласили капитана.

Договорились, что Богословский будет встречать судно в первом порту выгрузки – в Вальпараисо, на юге Чили. Туда Александр собирался вылететь самолетом. Затем, вдоль всего побережья Чили он будет сопровождать пароход. для него специально приготовят просторную каюту, которую в былые времена занимал первый помощник капитана – замполит. Прощаясь два Александра обнялись и традиционно пожелали друг другу – "До скорой встречи".

Сергееву по каким-то плохо осознаваемым признакам показалось, что Александр чем-то озабочен и та озабоченность выходит за пределы тривиальных обязанностей рачительного хозяина. С некоторой многозначительной грустью он смотрел на Сергеева, избегая прямого взгляда в глаза. Но то могли быть и просто домыслы, причем, не судового врача, а человека, который уже долго болтается по морям вдали от родного дома.

В Буэнос-Айрес пришли через несколько суток в первой половине дня. Порт встретил судно гудками буксиров и встречных пароходов, да специфической суетой горбатых кранов, резкими криками докеров. Сергееву нравились работяги-буксиры – мощные, маневренные, поражавшие своей лихой деятельностью. По такой слаженной работе двух буксиров, обнимающих судно, как заботливые дети одинокую мать, можно судить об уровне работы всего порта. Элегантность швартовки парохода повышает тонус у экипажа, создает уверенность в том, что и вся погрузка будет осуществлена качественно и в минимальный срок. Сергеев также, как и все моряки, любил это патриархальной слово – пароход, хотя век паровой тяги давно закончился. "Новогрудок" был наделен мощным дизелем, в разобранный цилиндр которого спокойно влезал механик, выполнявший ремонтные работы.

Пароходы такого класса проектировались, строились и сходили со стапелей заводов ГДР. Два смежных класса этих красавцев в шутку называли – "немецкой местью" за Сталинград и за Берлин. Трудно сказать, ненароком или сознательно, но германские конструкторы внесли свою ложку дегтя в бочку меда. Наверное, непросто утверждать добрые морские отношения двум странам, бывшим во Второй мировой войне заклятыми врагами.

Эти суда, имея массу положительных качеств, обладали каким-то противным дефектом остойчивости и требовался тщательный контроль за расположением и креплением груза. Ибо в шторм, если происходила первичная подвижка разномастных ящиков, сыпучки и контейнеров, то в дальнейшем от качки такое смещение нарастало катастрофически быстро. При определенном градусе крена судно совершало переворот – оверкиль. Так трагически гибли некоторые российские торговые суда в бушующем океане. Суда же, построенные на Ленинградских заводах, выдерживали и более мощные бури и штормы.