Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

Расправив плечи, Джовдат отряхнул пыль с пальто и обратился к молоденькому шоферу, который надвинул на глаза свою громадную кепку и, опершись на руль, с безразличным видом слушал их разговор.

- Поезжай-ка, друг, вперед и скажи Гонче, пусть разогревает обед, а мы потихоньку пешком двинемся...

Газик рывком взял с места, и друзья, переждав, пока уляжется пыль, медленно пошли следом. Джовдат взял Вугара под руку.

- Ну, а теперь толком расскажи, с кем хочешь породнить нас? Кто ее родители, откуда она родом...

- Отец - нефтяник, мать - учительница, преподает немецкий язык. Живут в Баку.

- А невеста наша чем занимается?

- Она еще учится.

- Где?

- В университете, на историческом факультете...

- Прекрасно! - воскликнул Джовдат и продолжал расспросы: - Родители знают о том, что вы встречаетесь?

- Знали... - уклончиво ответил Вугар.

- Что значит знали? - покосился на друга Джовдат. - Говори честно!

- Если честно... Я сам все испортил.

- Уж не хочешь ли ты сказать, - укоризненно взглянув на друга, спросил Джовдат, - что свадьба, так сказать, уже произошла, тайком от всех?..

- Нет, нет! - поспешил успокоить его Вугар. - Просто мы поссорились...

- С кем? С ее родителями?

- Да нет же, с ней...

- Навсегда?

- Откуда я могу знать? - грустно пожал плечами Вугар.

- Судя по твоему тону, во всем виноват ты! Из-за чего поссорились?

- В сущности не из-за чего, так, глупость.

- Не темни, говори все как есть!

И Вугар рассказал все, ничего не утаивая. Джовдат слушал молча, только изредка сокрушенно покачивал головой.

- Да... - сказал он задумчиво, когда Вугар окончил свой рассказ. - И правда, глупость! Такое может совершить или пьяный, или человек, потерявший рассудок!

- Ты прав, Джовдат, я и сам не понимаю, как это могло произойти. Усталость, бессонная ночь. Накануне из проектного отдела вернули мою работу с резолюцией, что она не имеет никакого промышленного значения. Швырнули в помойку многолетний труд... Правда, удалось мне добиться еще одного обсуждения на ученом совете. Но я заранее знал, что мои недоброжелатели сделают все, чтобы использовать это обсуждение в свою пользу и доказать ненужность изобретения, скомпрометировать меня, создать вокруг моей работы атмосферу недоверия и сомнения. Я еще понимал, что, если серьезно не подготовлюсь к защите и не сумею отстоять свою правоту, все мои старания пойдут прахом. Я просидел до утра и за одну ночь сделал то, на что в нормальных условиях потребовался бы самое меньшее месяц. Когда я утром поднялся из-за стола, комната кружилась вокруг меня...

- Все понимаю. Но почему, когда ты понял, что натворил глупостей, не кинулся к девушке и не просил у нее прощенья? Почему не рассказал ей все вот так, как мне? Уверен, она бы поняла...

- Да, я бы обязательно это сделал, Джовдат, но...

- Что но? Гордость помешала, да? Дескать, не к лицу такое мужчине?

- Да нет, Джовдат! - устало возразил Вугар, облизывая пересохшие губы. Стараясь казаться, спокойным, он продолжал: - Самолюбие тут ни при чем! Ты знаешь меня, я никогда не был упрямцем и, если бывал неправ, всегда признавал это. Но на следующий день я не мог пойти к ней, было заседание ученого совета, где меня, как говорится, изничтожили. Встал вопрос о моем исключении из аспирантуры.

Джовдат от неожиданности остановился.

- Что?! Исключить из аспирантуры? - отступив на два шага назад, он непонимающе глядел на Вугара. - За что?

- Клевета, обман, злые измышления...

- Не понимаю, говори яснее.

- Будто я запятнал себя и мне нет места в науке.

- В каком плане запятнал?

- В личном!

- Опять не понимаю!

- Ну, будто я разложился... Торговал любовью... Соблазнял девушек, обещав жениться, а потом бросал их...

Изумление Джовдата все возрастало, наконец он громко и возбужденно расхохотался.

- Вот это да! Где ж ты такому научился? Что-то мы о подобных твоих способностях и слыхом не слыхали!

- Значит, отстали от жизни... - громко усмехнулся Вугар.

- Ну, и чем же все кончилось?

- Победили зло и клевета.

- И все?

- Все!

- И ты не пытался восстановить истину?

Вугар отрицательно покачал головой.

- Не писал заявлений, объяснений? Не искал поддержки?

Вместо ответа Вугар покачал головой и цокнул языком. Джовдат взбесился:

- Тебя оклеветали, опозорили, облили грязью, а ты, вместо того, чтобы ринуться в бой, побежал на вокзал и приехал сюда?! Молодец, храбрый же ты парень!

Вугар, засунув руки в карманы брюк, шел, глядя себе под ноги, упреки причиняли боль. От негодования Джовдат то и дело разводил руками, словно не находя слов.

- Почему ты столько дней молчал и скрывал все от меня?

- Трижды пытался я тебе рассказать, и каждый раз ты уводил разговор в сторону. Теперь понимаешь, почему я не хотел идти в школу? А потом согласился, чтобы там все рассказать. И снова ничего не получилось. Ваше уважение ко мне, гордость за меня связали язык. Ну, мог ли я огорчить всех вас?

Поверь, я мучился, но заставил себя молчать, скрывать истину.

- Напрасно! - решительно сказал Джовдат. - Рано или поздно мы бы все равно обо всем узнали... Да, кстати, неужели никто из ученых не выступил в твою защиту, не замолвил за тебя хоть слово?

- Выступали, но так, для проформы.

- А что ж твой научный руководитель? Я не раз читал о профессоре Гюнашли в газетах и журналах. Крупный ученый, принципиальный человек. Пишут, что он чуток и заботлив к молодежи.

- Все верно! - быстро перебил его Вугар. - Но его вынудили молчать...

- Кто?

- Жена. Написала в ученый совет письмо без стыда и совести.

- О чем же?

- О том, что я безнравственный, распущенный человек. Будто я из соображений карьеры бросил любимую девушку и обещал жениться на дочери своего научного руководителя, а потом ее обесчестил...

- А что же было потом?

- Наши противники ухватились за эту грязную клевету. Научная ценность моей работы уже никого не интересовала. Все свелось к обсуждению омерзительных сплетен. Я и не подозревал, какая страшная вещь клевета! Я молчал, не находя слов в свою защиту...

Джовдат, опустив голову, внимательно слушал друга.

- Вот тебе и ученые!.. - казалось, откуда-то издалека донесся его сдавленный голос. - Передовые люди нашего общества... Чего ж тогда ждать от простых смертных? Ну, скажи на милость, что я после всего услышанного могу требовать хотя бы от такого мерзавца, как наш заведующий межхлопковым пунктом? - Такая горечь слышалась в словах Джовдата, что казалось, еще мгновенье - и он сорвется на крик. Но раз другой глотнув воздух, он овладел собой, и голос его зазвучал не громко и грустно: - Вот уже пять лет прошло с того дня, как скончался мой отец, а я до сих пор не могу забыть его предсмертные часы. За два дня до кончины он потерял речь. А глаза были по-прежнему ясные, живые, умные. По его взгляду я чувствовал - он хочет сказать мне что-то очень важное. Особенно в последний день он не сводил с меня напряженных глаз. Я склонился над ним и спросил: "Что ты хочешь сказать мне, отец? Чем встревожен?" Уголки сжатых губ дрогнули, в глазах появилось выражение страдания - он сердился, что его не поимают. Я спрашивал снова и снова, умолял хоть одним движением руки объяснить то, что он хочет сказать. Но у него на это не было сил. И он только смотрел на меня требовательно и мудро. До сих пор не знаю покоя: что он хотел мне сказать? Может, произнеси он это слово - и вся жизнь моя пошла бы иначе, я стал бы лучше, чище. Немой, беспомощный взгляд неотступно стоит передо мной, и не могу я понять его тайны.

Я знаешь о чем часто думаю? На Луну летаем, при помощи радиоволн приводим в движение автоматические установки на других планетах, изобрели роботов, которые сочиняют стихи и пишут музыку, пересаживаем сердца, оживляем мертвых, а разгадать тайну человеческого взгляда не можем... Почему бы современной науке не задуматься над этим?

Вугар грустно улыбнулся. Джовдат повернулся к нему и быстро продолжал:

- Тебе кажутся смешными мои слова, Вугар? Я это к тому сказал, что в наши дни авторитет науки огромен. Кажется, нет такой проблемы, перед которой она оказалась бы бессильна. Потому и ученые кажутся нам особенными людьми. То, что ты сейчас рассказал, поразило меня в самое сердце. Получается, что в одном человеке рядом с высокими стремлениями могут ужиться мелкие и низменные чувства? Как тут снова не вспомнить мудрость наших дедов: быть ученым легко, быть человеком трудно.

- Нет, Джовдат, быть настоящим ученым - дело нелегкое. Талант, трудолюбие должны сочетаться с горячим сердцем, глубоким внутренним содержанием, с чувством собственного достоинства. Наука требует полной отдачи...

Джовдат покачал головой.

- Эх, Вугар... - Голос его звучал взволнованно. - Может, ты снова станешь укорять меня, назовешь чудаком, мечтателем или бесплодным фантазером, называй, как хочешь, дело твое, но выслушай меня... Вот я агроном в маленьком селе, можно сказать, полуинтеллигент. А знаешь, о чем я мечтаю? Я хочу видеть свой народ в ряду самых развитых, самых прогрессивных и великих народов. Я мечтаю, чтобы имена наших сынов стояли рядом с именами великих людей, чтобы голоса азербайджанских ученых, поэтов, писателей, композиторов, врачей и инженеров звучали во всех уголках земного шара. Пусть и в славной семье космонавтов будет представитель моего народа. Помнишь, еще в школе учили мы стихи Мухаммеда Гади. Я запомнил их на всю жизнь: